Гарант Мира

Глава 4

Проснувшись с рассветом, Касс пожалел, что все происходящее с ним не оказалось простым ночным кошмаром. Именно эта мысль не давала ему покоя, пока он облачался в традиционный для торжественных церемоний белый костюм, расшитый сложными серебряными узорами. Белый всегда считался цветом правящей династии в Линории. Право на ношение одежд этого цвета осталось у эльфа, как у единственного наследника, даже несмотря на его переход в род супруга, поэтому на таком значимом мероприятии, как собственная свадьба, Кассианэль просто обязан был облачиться в одежды подобного оттенка.

Несмотря на сложную систему застежек, завязок и шнуровок, в которых и в менее волнительный день запутаться было проще простого, костюм эльф надевал самостоятельно. От мысли, что вокруг него с причитаниями будут бегать толпы слуг, становилось дурно – чрезмерное внимание к собственной персоне Кассианэль по-прежнему переносил плохо, предпочитая в таких ситуациях одиночество.

Аррияр за то же время успел одну служанку довести до слез, другого слугу выгнал из комнаты взашей, а третьего напугал так, что он, хоть и помогал принцу одеваться, постоянно трясся и заикался от едва сдерживаемого страха. А виновато в этом было всего лишь плохое настроение дракона, которое вернулось к нему сразу, едва только он проснулся. Хотя, возможно, дело было в том, что очередная любовница, которую он притащил в свою постель, поутру таинственным образом исчезла, не сказав на прощание и пары слов, чего эгоистичная натура наследника, привыкшая ко всеобщему восхищению, просто не могла выдержать. Нет, принц предпочитал просыпаться один, только вот решать, кто и когда от него уйдет, ему нравилось самостоятельно, а Миладу он никуда не отпускал.

Если же вспомнить о наряде, в который старательно облачали дракона, он отличался куда более яркими, чем в одежде эльфа, красками. Как и положено всем торжественным облачениям членов императорской семьи, он был алым, расшитым драгоценными золотыми нитями. Надо сказать, шёлк такого оттенка необычайно шел смуглому от природы принцу и явно обещал добавить причин для томных вздохов всем восторженным воздыхательницам.

Сколько бы принцы ни пытались тянуть, но момент, который оба предпочли если не избежать, то хотя бы отложить на как можно больший срок, всё же наступил. Церемония заключения брака должна была состояться в храме Аолиры – местной Богини Любви. Именно туда будущих супругов вежливо, но неотвратимо и проводили, явно предупреждая таким образом любые попытки к побегу. Если бы, конечно, они вообще решились бы сбежать от ответственности.

В первый момент, когда двери храма закрылись за его спиной, Кассианэль растерялся. Ему почему-то казалось, что главное строение драконьих земель просто усыпано золотом и драгоценностями, но ничего подобного не увидел. Построенное из светлого камня помещение с высокими стрельчатыми окнами, украшенными простой мозаикой, радовало глаз отсутствием блеска, аляповатых орнаментов и излишней помпезности. Тут вообще оказалось, на удивление, пусто, но оттого не менее величественно, а внимание входящих сразу притягивала невысокая, выполненная с особой тщательностью статуя местного божества и расположенный перед ней круглый алтарь, украшенный непонятными для эльфа символами.

Именно там дожидался пару жрец Аолиры, приготовившийся к проведению ритуала, и, надо сказать, замершие напротив него наследники представляли собой весьма впечатляющее зрелище. Миниатюрный, хрупкий от макушки до кончиков пальцев, а оттого всё более похожий на юную девушку, Кассианэль. Светлый настолько, насколько это вообще возможно, укутанный в белые, мерцающие холодным серебром одежды, он казался сказочным видением, призрачным волшебным сном.

Темноволосый Аррияр, кожа которого в храмовом свете казалась золотистой, возвышался над эльфом внушительной скалой, был облачен алые одежды и издали казался бушующим пламенем, неуправляемой обжигающей стихией. Такие разные, оба они выглядели просто великолепно и с легкостью притягивали бы чужие взгляды, если бы хоть кому-то, кроме ограниченного числа свидетелей, разрешили присутствовать на церемонии.

Аррияр, увидев Касса, замер, ошеломленный этим зрелищем. На доли секунды в мысли дракона закралось сожаление о том, что напротив него сейчас стоит не девушка. Правда, когда наступило осознание того, о чем он вообще подумал, все остальные эмоции в очередной раз сменились злостью и раздражением. Для Касса же ничего не изменилось. Он и раньше знал, что принц драконов хорош собой, только вот его это мало волновало, поэтому эльф просто окинул стоявшего перед ним молодого мужчину внимательным взглядом, словно запоминая, и, отвернувшись, сосредоточился на том, что говорит жрец.

Уже через несколько минут, Кассианэль тихо радовался тому, что все положенные клятвы не пришлось заучивать, слишком уж сложным для запоминания оказался язык Древних. Даже сейчас, всего лишь повторяя традиционные слова за жрецом, ему приходилось оставаться предельно внимательным и сосредоточенным, чтобы верно произнести все звуки и ничего не перепутать.

Когда не затянувшееся надолго принесение клятв завершилось, жрец протянул принцам серебряный кубок и небольшой ритуальный кинжал, на лезвии которого темнели символы древнего языка. Аррияр взял клинок и, подавая пример, аккуратно порезал запястье, пролил несколько капель крови в кубок и, невозмутимо передав кинжал Кассу, совершенно неприличным, на взгляд эльфа, движением лизнул кровоточащий порез, не утруждая себя заживлением.

Кассианэль повторил действия дракона, вернув затем и клинок и наполненную чашу жрецу, который в свою очередь опрокинул емкость с их кровью над алтарем Богини. Некоторое время ничего не происходило, а потом черный камень начал сиять золотистым светом. Постепенно разгораясь, это свечение перетекло и на принцев, чтобы погаснуть через несколько секунд, оставив после себя лишь тонкие, удивительно изящные золотые татуировки. Только вот после этого замершие в удивлении принцы услышали женский голос, который затих, рассыпавшись легким радостным смехом: «Такие смешные! Мне понравилось наблюдать за вами! Удачи!»