Гавриловка

Гавриловка

134. Гавриловка

17.03.2010

Вообще-то Иринин день выпадает на первое октября: с этого дня по народным приметам журавли начинают улетать на юг. Но мой личный «Иринин день» пришёлся на 1 марта 2010 года – у меня наконец-то тоже появилась возможность вернуться из Новой Столицы Евразии домой, в Алматы. Все необходимые и положенные этапы астанинской жизни – передислокация, алкоголизация, токализация (токáл – «младшая» жена), приватизация и эвакуация – были успешно пройдены. Возвращение, хоть и пришлось не на осень, а на два последних дня календарной зимы, всё равно было похоже на Иринин день – я сваливал из минуспятнадцатиградусной Северной столицы в уже давно оттаявшую плюспятиградусную Южную, вспоминая по ходу старенький советский мультфильм «Дед мороз и лето»…

На моей новой работе, слава Богу, наконец-то снова начались командировки. Не прошло и трёх недель, как я ехал уже во вторую из них – мы на пару с Жомартом должны были попасть в Талдыкорган, для решения вопроса по части электроснабжения одной местной организации.

В Талдыкоргане, называвшемся во времена «до исторического материализма» Гавриловкой, я никогда до этого не был. Городок был самым маленьким областным центром Казахстана, едва дотягивавшим до ста тысяч человек населения, но говорили, что он очень зелёный…

Мы с Жомой договорились встретиться возле автовокзала «Сайран» в семь утра. Выскочив в начале седьмого утра на проспект Абая у театра Лермонтова, я даже увидел на нашей остановке уже стоявший в столь ранний час автобус какого-то «сто-лохматого» маршрута, ехавшего, типа, в сторону «Алтын-Орды»:
              – Мужики, до Мате Залки за сколько доедете?
              – Не знаем точно – может быть минут за двадцать, а может быть и за полчаса…

Я взял такси, которое всего за четыреста тенге довезло меня от угла улиц Желтоксан и Абая до автовокзала «Сайран», причём вся дорога заняла всего минут пятнадцать – улицы в столь ранний час были абсолютно пустынны!

Жомарт меж тем уже снял там какого-то чисто междугородного агашку-таксиста на Мерседесе с жамбылскими номерами. Едва я выскочил из машины такси, вёзшей меня от дома, и перебежал дорогу, как он маякнул мне от нанятой тачки. Я бегом запрыгнул на заднее сиденье, и наша голубовастенькая машинка мягко покатила в начинавшемся зыбком рассвете по улицам ещё толком не проснувшемуся Алматы.

При выезде из города, в Первомайке, наш пилот собрал с нас обоих по три с половиной тысячи тенге, заправился, и выкатился на устькаменогорскую трассу. Дорога представляла собой ужасное зрелище: в асфальте, расположенные строгим шахматным квадратно-гнездовым методом, зияли ямы размером метр на метр. Торчавшие по обочинам через каждые два-три километра знаки ограничений скорости до полусотни ничего не значили – успевать лавировать между ямами даже с такой скоростью было невозможно.

Однако ж наш «рулевой» по этой трассе крутился не первый год – порою по обочинам, но всё же мы ехали. ГАИшники сонно мазнули глазами по нашей машинке у поста на плотине. Дорога пошла вверх, мы проскочили зоны отдыха, Ченгельды, и в районе поворота на Жоломан увидели первый потоп несчастной дороги, которой в ту весну кызылагашской трагедии досталось особенно тяжко. Почти километр вдоль правой обочины трассы нёсся бурный поток мутной воды, отыскивая себе дорогу с уже близкого перевала Архарлы к блестевшему вдалеке Капчагайскому водохранилищу.

В былые времена, в том числе и летом 1988 года, когда мне приходилось петь на трассе у Капчагая «партизанские» песни, до Талды-Кургана, Текелей, Сарканда, Джансугурова и прочих населённых пунктов в тех краях ходила из Алма-Аты целая армада дизельных автобусов «ЛАЗ-4202» с талдыкурганскими номерами, самопально переделанных автопарками в междугородние с мягкими креслами. На некоторых из них средние двери даже были не просто закручены на болты, а полностью заделаны – листами металла внизу и стандартным боковым окном от такого же автобуса поверху.

Теперь же больших пассажирских автобусов на трассе практически не попадалось. У кафешников при въезде на архарлинский перевал агашка остановился. Незамысловатый туалетец – простенький домик на другой стороне дороги – оказался платным. Самое удивительное было в том, что заведение, не имевшее стационарных водоснабжения и канализации, своей цене в 20 тенге соответствовало: внутри было чисто, без вони, и даже можно было помыть руки с мылом!

Наша машинка резво запрыгнула на перевал Архарлы. Наверху, сразу перед станцией Дос, возле которой мы с Амиром так любили устраивать фотоохоты на ползущие по петлям серпантина поезда, оказался первый серьёзный размыв трассы. Крохотный ручеёк, уходивший под досовский виадук, обычно полностью пересыхавший, вдруг превратился в реку Миссисипи!

Жилые домики под виадуком были почти затоплены, а поток воды подмыл ту часть шоссе, по которой машины ехали из Сарыозека в Капшагай – две полосы движения ухнули в воду. Размытая часть трассы была перекрыта, там копошилась дорожная техника, чинившая полотно, поток транспорта шёл в обоих направлениях по тем двум полосам, которые были предназначены для движения из Капчагая в Сары-Озек. А перед началом опасного места скучал унылый ГАИшник.

Через несколько километров за Сарыозеком картина повторилась: армада китайских самосвалов закидывала грунт во второй размыв несчастной трассы. И снова – вниз между ям, вверх между ям – где-то в стороне показалась станция Айнабулак, чуть дальше которой, в сторону Тауарасов, размыло и железную дорогу. Вверх между ям, вниз между ям, снова вверх, и далеко внизу показались большие посёлки. Крутой спуск с горки – и вот мы уже катились по главной улице посёлка Мукры. Ям на дороге стало ещё больше. Посёлки пошли один за другим, машин на дороге заметно прибавилось и вскоре наша машинка наконец-то въехала в сам Талдыкорган.