Где ты, Сын Неба!

Глава 1.

«О, как убийственно мы любим.

Как в буйной слепоте страстей

Мы то, всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей».

Ф. Тютчев

П Р О Л О Г

Она сидела на диване и щелкала телевизионным пультом, переключая с канала на канал. Ее глаза, устремленные на экран, не замечали, что там происходит. Мысли были далеко, там, где сейчас лето, а не та вьюга, что швыряла комья снега в панорамные окна ее люксовского номера на восьмом этаже известного лыжного курорта России.

- «Там тепло. Там яблоки» - вспомнила она знаменитую фразу одного из героев кино. - Хотя там, как раз, было мало яблок. В основном апельсины и мандарины.

Она до сих пор помнит этот запах на его теплых губах, эти пальцы, что убирали завитки волос с ее лица, когда она наклоняла над ним голову, и его синие глаза.

Однажды она сравнила его синеву с небом, и сказала, что поняла, почему тот стал пилотом – потому что он Сын Неба.
Он усмехнулся и ласково провел пальцем по ее губам.

- А твои глаза похожи на глаза Хозяйки Медной горы. И ты вся на нее похожа.

Действительно похожа, колером. Медного оттенка волосы и зеленые глаза.

- Они не зеленые, - возразил он тогда, - они цвета изумруда, помнишь, как у Пушкина «Ядра чистый изумруд».

- Ага! - смеялась она. - «Слуги белку стерегут!»

- Не белку, а ящерку. Мою любимую Ящерку!

И его губы!
Она закрыла глаза и, бросив пульт на диван, резко встала и подошла к окну. Там мела метель. Она передернула плечами.

- Послезавтра Новый год.
Положила пальцы на оконное стекло, и оно сразу запотело от тепла ее ладони.

- Как он тогда сказал? «У тебя теплые сильные пальцы». И целовал, каждый! Отдельно! И смотрел мне в глаза!
Она прислонилась лбом к окну. Почувствовала холод.

- Как же все это началось? С какого момента моей жизни?
В номере было тихо, и только слегка слышался звук телевизора. Вдруг там раздался выстрел.

Она вздрогнула и тут же вспомнила.

- Да-да! Выстрел! Именно выстрел!

Г л а в а 1.

Четыре года назад.

- Виктор Петрович, я отстрелялась! – прозвучал женский голос, и молодая стройная женщина, сняв наушник с микрофоном, положила винтовку рядом на подставку. Нажала на кнопку вызова бумажной мишени. Внимательно оглядев подъехавшую картонку, она довольно хмыкнула и вышла из тира.
Оделась и, кивнув с благодарностью работнику стрельбища за подогнанный к лестнице кар, села в него и тут же включила смарт, вставленный в захват на панели ее авто. Провела по дисплею пальцем и усмехнулась.

- Не зря отключаю его перед тренировками и не беру с собой. Не дали бы сосредоточиться.

И хотя Маргарита уже как пять лет не состоит на учете у своего дяди тренера по биатлону, все же каждый четверг, она посещает этот элитный тир, где им заведует близкий друг дяди. На последнем международном соревновании, она сломала ногу в двух местах со смещением и ее спортивная карьера была окончена. Но началась, слава Богу, другая, телевизионная.

После окончания факультета международной журналистики, она не работала ни дня по своему профилю, сразу вышла замуж за будущего дипломата Андрея Привалова, самого красивого и самого перспективного студента факультета арабистики восточного направления.
Черноглазый брюнет, капитан студенческой волейбольной команды, сын знаменитого тележурналиста международника, влюбился в веселую певунью, спортсменку биатлонистку мастера спорта, Маргариту Волконскую, и сделал ей предложение, после года ухаживаний, за неделю до их выпуска и получения дипломов Московского Государственного института Международных Отношений или кратко МГИМО, и как шутили сами студенты – «МГИМО всех преград, к цели высших наград!»

Они поженились и отъехали в одну из арабских стран. Он должен быть женатым, как узнала потом Марго, когда через два года замужества была поставлена перед фактом его измены, прямо в супружеской постели. Она понимала, что страсть между ними давно закончилась, но чтобы вот так, нагло, это было выше ее сил. Не сказав ни слова, она бросила ему ключи на постель и устроилась в комнате подруги переводчицы, с кем сблизилась в этой, богом забытой, стране, с жарким удушающим климатом, восточной сдержанностью в быту и неспешности в жизни.

Через неделю она уже летела домой, в столицу, к матери и дяде, которые любили свою единственную дочь и племянницу и были несказанно рады ее приезду. А вот свекор и свекровь обижены, что не поставила их в известность, а то бы накрутили, как следует сыну. Они уважали свою невестку и упросили не оформлять официального развода, дабы не портить его карьеру, вроде разъехались на время, в связи с профессиональными обстоятельствами. Сам же глава устроил ее в Останкино в отдел службы новостей, где обитал в качестве советника по международным вопросам и являлся акционером и членом Совета директоров одной из самых богатых телевизионных каналов Медиа-групп России.

Марго начала карьеру собственным корреспондентом и часто моталась по командировкам по стране и за рубежом. С ее знанием трех языков английском и испанском, а за два года и арабским, она редко задерживалась на одном месте. Легкость характера и страсть к переменам, делала ее профессию не только каждодневной работой, но личным хобби, чему так удивлялась близкая подруга, наперсница и жилетка, Ларка, Лариса, по совместительству Рысь, как называла ее Марго еще с детских лет, с «садиковских горшков». Именно так, иногда, они представлялись некоторым завлекательным парням в клубах и кафешках.

Каждую неделю, по понедельникам, в своей любимой ресторации, они встречались для обсуждения прошедшей недели за кофе и бокалом Божоле.
И сегодня у них очередная энкуентро, на которую она катастрофически опаздывала, о чем ворчала в смарт подруга, когда Марго отжала ее вызов. Остальные десять были от мужа.

Вот уж его-то она и не желала слышать. С тех самых пор, как они расстались, то договорились поддерживать фиктивные отношения во имя его работы и спокойствия его же семьи, чтобы на ветреного сынка уже никто не мог наложить лапу в смысле женитьбы. Так и жили порознь. Он переодически наезжал в страну и останавливался в отчей квартире в центре, а она жила с матерью и дядей, ее братом, в просторной квартире на Ленинградском проспекте, где мать организовала еще и студию для себя. Там она принимала богему каждый месяц, созывая на открытие очередной выставки в своей небольшой галерее собственных картин и совсем неизвестных молодых художников столицы.