Гена, велосипед, лошадь (и другое)

Гена, велосипед, лошадь (и другое)

Ещё несколько воспоминаний из юности, связанных с велосипедом.

В одной из многочисленных поездок за травой на велосипедах мы ехали вдоль лесопосадки. В Советское время в стране выполнялась программа по насаждению лесополос в степных районах для задержания снега зимой и уменьшения выветривания плодородного слоя полей. Деревья высаживались по определённой системе, чтобы создать большое сопротивление для ветра. Часто сажали косточки абрикосов, из которых вырастали большие и густые деревья. Плоды их были разными по вкусу и ненамного уступали абрикосам. В Мариуполе их называют жерделями.

Итак, проезжая вдоль густой лесопосадки, мы увидели просторную поляну, на которой, как в саду, росли три больших дерева (жердели) с нетронутыми плодами. Мы не могли понять, как такое возможно, чтобы жердели были совсем нетронутыми. Решили, что это объездчики сохранили деревья для себя. Объездчиками в наших местах называли людей на лошадях, охранявших колхозные поля. О них рассказывали, что они могли сильно избить нагайками пойманных на воровстве людей и даже детей.

 Страшновато, но так заманчиво было привезти домой такое количество плодов. Сушёная мякоть жерделей – чудесная добавка к другим сухофруктам для компота в зимнее время. Хорошо оглядевшись, мы тряхнули деревья. Созревшие плоды градом посыпались на траву и  наши головы. Быстро заполнили мешки жерделями и,  кое-как привязав их к багажникам велосипедов, поехали домой. И только проехав пару километров, немного успокоились. Дело в том, что удрать от всадника на велосипеде невозможно и, тем более, по просёлку.

Часть плодов, конечно, помялась, но от этого они не стали хуже. Никто нас не воспитывал, чтобы мы  что-то полезное для жизни находили и везли домой. Это было внутри нас как историческая память и память полуголодных детей послевоенных лет.

Сушить абрикосы и жердели просто. Плоды разламываются пополам, выбрасывается косточка, а мякоть раскладывается для сушки на жарком летнем воздухе, желательно прикрытая марлей от мух.

*  *  *

Круг моих друзей к окончанию школы расширился. Славу Розинкина, моего первого друга, к этому времени отправили на Алтай к бабушке. С бабушкой жил и его брат. Слава на три года старше меня, большой фантазёр, имевший на меня большое влияние, не всегда хорошее.  Много воспоминаний сохранилось в памяти  и, когда у нас родился сын, бабушка Вита не возражала, чтобы мы твоего папу назвали Славой.

С началом учёбы в  школе  моим другом стал  Лёня Орловский – по принципу одноклассника и соседа. С восьмого класса я подружился с Геной Шабановым и Толиком Василевским. Все мои друзья были старше меня и как-то лучше ориентировались в жизни. Я больше ориентировался на них. Но и они что-то во мне находили. Я был рослым мальчишкой, хорошим другом, а в технических вопросах был даже впереди.

Обычные места отдыха летом были Азовское море и речка Кальмиус. В старших классах к таким местам добавился глубоководный канал завода Азовсталь и бакаи. Пешком расстояние до моря  от моего дома – два километра, до реки – около трёх километров. До бакаёв – более четырёх километров. На Азовстальский канал ездили на трамвае.

Бакаями на южноукраинском наречии назывались придорожные ямы, заполненные водой. Мариупольские бакаи образовались при выемке песка для  строительства завода. Песок добывали земснарядом вдоль Азовского моря. Образовавшиеся углубления глубиной до четырёх метров заполнялись почти пресной водой. Получилось несколько озёр, заросших у берегов камышом и с размножившимися пресноводными обитателями. Место стало очень популярным у горожан, но не совсем безопасным. На дне осталось много брошенных железок. Во время моей юности песок уже не добывали и даже убрали железную дорогу. Во время  царства частной собственности, выемку песка продолжили, и теперь там один сплошной бакай.

Северный берег Азовского моря крутой. В течение столетий ветер и волны делали своё дело, подмывая берег, унося при этом в море глину и чернозём. Поэтому глубина Таганрогского залива мала, а берег крут.  Спуск к пляжу возле наших посёлков  грунтовый. Протяжённость его около трёхсот метров при крутизне до 30 градусов. По выходным люди непрерывной вереницей шли на пляж по этому спуску, и очень неприятен после отдыха был подъём в гору в жаркий полдень.

Однажды мы с Геной Шабановым поехали к морю на одном велосипеде, не остановившись и перед спуском. Результат оказался плачевный.  Единственный ножной тормоз не сработал эффективно. К концу спуска велосипед набрал большую скорость. С управлением мы справились, но переезд через рытвину, оказался несовместимым с прочностью велосипеда, и он развалился на две части. Были, конечно, при этом и ушибы, но они в памяти не остались. Возвращаясь, домой, каждый катил по половинке велосипеда.

Теперь главным был ремонт велосипеда. Оказалось, что уже знакомая нам электросварка для данного ремонта непригодна. Знали, что существует ещё газовая сварка, тоже не совсем подходящая. А вот пайка латунным припоем -  это то, что нужно. Именно она применяется  при изготовлении велосипедов на заводе. Помощь отцов в таких случаях была минимальной. Многого они сами не знали и заботы были другие. Приходилось вырабатывать самостоятельность. Тем более, что такая помощь не требовала денег, даже если это были совсем незнакомые люди. Впереди было два года работы на заводе, учёба в институте и длинный трудовой путь, требующий огромного количества знаний и трудовых навыков.

 Сейчас многим школьникам и молодым людям внушается, что для жизни достаточно Интернета и некоторого знания компьютера. А самостоятельность нужна при очень бедных родителях. К сожалению,  Интернет – это великое достижение человечества – часто используется во вред людям.