Гимнастика для беременных

Гимнастика для беременных

Освистанный жонглер, поспешно собрав разбросанные кегли, уходит со сцены под неодобрительные крики толпы.

А чего еще они ждали от маленького бродячего шапито?

Освещение гаснет, на секунду оставляя публику в полной темноте, но почти сразу же включается один прожектор, бросая круг света в центр сцены, где уже стоит полноватый директор цирка, одетый во фрак. В руке он держит огромный громкоговоритель ярко-красного цвета, кажется, позаимствованный из клоунского реквизита. Он взмахивает руками, призывая толпу к спокойствию, и, когда гам чуть-чуть стихает, подносит рупор ко рту:

– Дамы и господа! А теперь – то, ради чего вы все сюда пришли! Жемчужина нашего шоу! Смертельный номер! Только сегодня под куполом нашего цирка развернется лучшее зрелище вашей жизни! Только для вас наши грациозные гимнастки покажут вам все, на что они способны! «Гимнастика для беременных»!

Овации. Толпа кричит и топочет, толпа свистит и хлопает.

Прожектор снова гаснет и снова через мгновение над пустой сценой включается свет.

И музыка, раздаются первые протяжные ноты марша, почему-то того марша, под который обычно выходят клоуны.

И с первым ударом тарелок из темноты под самым куполом по широкой дуге вылетает гимнастка на трапеции. Она одета во что-то среднее между обычным гимнастическим трико и неглиже – обтягивающий верх, заканчивающийся слишком длинной для гимнастического костюма, – чуть ниже колена, – юбочкой. И она беременна. Она летит по дуге, рассекая воздух перед собой огромным животом, она летит, как комета по своей орбите.

Когда трапеция достигает пиковой точки своей дуги над самым центром арены, гимнастка отпускает ее и словно зависает в воздухе, проворачивает сальто и, начиная падать, хватается за другую трапецию, вовремя вылетевшую из темноты сверху. Теперь она летит в другую сторону, и там, по другую сторону арены, замирает на мгновение почти под самым куполом, ловко переставляет руки, разворачиваясь, и летит в обратную сторону.

Это повторяется несколько раз. Она просто летает туда-сюда.

Зрители уже готовы разочароваться, они уже набрали в легкие достаточно воздуха, чтобы прокричать: «Верните наши деньги!», когда на очередном заходе случается сразу два события.

Во-первых, с противоположной стороны навстречу первой гимнастке вылетает вторая. Она тоже беременна. Вторая гимнастка держится за трапецию одной рукой, потому что в другой руке она сжимает ножницы. Две гимнастки летят навстречу друг другу.

Во-вторых, первая гимнастка рожает.

Самые зоркие зрители могли заметить, что во время ее полетов с одной стороны сцены на другую по ее юбке постепенно расплывалось мокрое пятно.

Из-под ее юбки, вытягивая за собой упругий жгут пуповины, выпадает младенец. И на этой пуповине он летит за матерью, в точности повторяя ее траекторию. Он похож на живой маятник, влажно блестящий под цирковыми прожекторами.

Гимнастки встречаются под куполом, застывая в воздухе. На этот раз первая гимнастка не отпускает трапецию, она просто вытягивается в воздухе, прогибая спину. В этот момент она выглядит действительно грациозно. Гимнастка номер два, сложив ноги в какой-то замысловатой гимнастической позе, протягивает руку с ножницами навстречу первой и перерезает пуповину.

Гимнастки снова разворачиваются и улетают, каждая в свою сторону, а младенец по инерции продолжает свою дугу, и теперь уже он похож на комету, он, с развевающейся пуповиной, влекомой за живым снарядом. Он летит вверх, он застывает почти под самым куполом цирка... и камнем устремляется вниз.

Зрители вдохновленно ахают. Их взгляды прикованы к младенцу.

Когда младенец уже почти падает на опилки арены, едва бы смягчившие удар, марш на мгновение затихает... И маленькое розовое тельце с глухим металлическим стуком проваливается в обшарпанное алюминиевое ведро, в последний момент высунутое из-за кулис неестественно длинной рукой клоуна.

Зрители облегченно выдыхают и неистово рукоплещут.

И с новой силой бьют тарелки, марш становится все громче и громче.

И из-за кулис выбегает несколько десятков клоунов с ведрами. Часть из них вытаскивает на центр сцены огромный батут. Немного погодя этот батут окружает клоунский ансамбль: тарелки, барабаны, трубы.

И из-под купола цирка обрушиваются десятки трапеций с беременными гимнастками.

Они мельтешат там, на огромной высоте, перепрыгивая с трапеции на трапецию. Шатер огромен, но им явно мало места под куполом. Только благодаря какой-то великой удаче (только сами гимнастки знают, что эта удача называется профессионализмом и постоянными репетициями) они умудряются не сталкиваться друг с другом и не запутываться в чужих трапециях.

В это время под ними, на самой арене, происходит что-то вроде юмористического представления: десятки клоунов бегают с ведрами, задрав головы вверх, глядя на гимнасток. И клоуны-то как раз постоянно сталкиваются, ударяются лбами, комично наступают друг другу на ботинки и растягиваются в опилках, снова вскакивают и снова падают.

Из-за кулис раздается многократно усиленный рупором голос директора:

– Скоро, совсем скоро, дамы и господа, наше действо достигнет своей кульминации, апогея, если хотите! И вам будет предоставлена уникальная возможность поймать, так скажем, свою удачу! Единственное в своем роде предложение! Если вы поймаете младенца, то можете его усыновить! Или удочерить! Да хоть утопить, – директор цирка издает отрепетированный смешок, – он полностью в вашем расположении!

Эти слова словно служат сигналом. Как голос акушера, говорящий откуда-то из света: «Уже показалась головка!»

Гимнастки начинают рожать, маленькие розовые маятники раскачиваются под ними, лязг ножниц можно расслышать даже сквозь клоунский марш. И, конечно, стук. Дождевой дробью младенцы начинают падать в ведра, зрители ухахатываются над неповоротливым мельтешением клоунов.