Гладиаторы

Гладиаторы

Песок. Жаркий песок арены, пропитанный кровью, жизнью и смертью, живущих и ушедших. Палящее солнце, как миллиарды софитов, слитые вместе. Зрители на трибунах, замершие в предвкушении зрелища. Бой барабонов, отбивающих ритм миллионов сердец, ожидающих битвы, ускоряющий такт, сливающий биенье сердец в одно. Это слияние ритма накаляется, натягивается, напряжение жаждет разрядки... и в этот момент, раздается призывный стон тысячи труб, как клич слонов, бегущих в бой. Толпа ликует, взметнувшись с мест.

Вдруг все стихает. Звенит тишина отголоском. В густой тишине, стовно гром, заставляющий вздрогнуть, раздался грохот затвора. Распахнулись тяжелые двери. Из черной глубины этих врат в ослепительный свет торжественно входит воин, ослепляя сияниьм допехов милионы глаз. Трибуны взрываются ревом аплодисментов, заставляя вскипеть кровь воина от мощи этой энергии. Рука, сжимающая рукоятку меча, взмывается ввысь, в ответном преветствии. Глаза не видят ничего, кроме яркого света, но каждая клетка его организма вибрирует в такт ликованью толпы. Это его звездный час, он триумфатор, он победитель. Золотые доспехи сменили тренировочное рубище. Стальной мечь в руке вместо палки. Обожание толпы вместо презрения тренировочных соперников. Теперь он воин, он гладиатор, он жаждет битвы. Он молод, силен и прекрасен как бог. Золото и серебро доспехов конрастирует с бронзой рельефных умасленных мышц. Капельки проступившего пота вспыхивают как бриллианты в лучах полуденного солнца, создавая сияние. Томный стон молодых дев проносится по трибунам, мечтающих соединить с ним сердца навеки. И жаркое дыхание уже не молодых дам вторит тому, желая хоть раз прикоснуться к нему. Глаза юнцов сверкают восхищеньем, и желаньем подражать ему. Скрежет зубов, дряхлеющих старцев, съедаемых завистью к его силе молодости. 
Насладивщись триумфом всласть, он требует битвы, потрясая мечем. Трубы вторят ему, призывая на бой.

И вновь все стихает, усмиряя сердца. Глаза любопытсва устремились на дверь, вмиг забыв о былом ликованьи. Врата отворились, в них стоял он, не спеша выходить. Глаза его были закрыты, он твердо стоял, расставив крекие ноги, зжимая ножны твердой рукой. Он был как скала, недвижимая с места. Толпа замерла в ожиданьи, не смея даже дышать. И вот он сделал шаг, как делал много раз. Он знает все, что было и что будет. Все, кто ушел, стояли перед ним, друзья враги в одном лице. Его доспехи не сияли, потертые в боях. Все тело в шрамах, уродующих вид. Они свидетели немые его побед и вечной боли. Он оглядел толпу, молчащую от изумленья. Не жаждя славы, зная что слава мимолетна, шагнул вперед, как делал миллионы раз, чтоб снова одержать победу, победу над собой.

Соперник рвался в бой, бренча металлом, а он стоял, готовый отразить удар. Он не испытывал ненависти к юнцу, не жаждал его крови, он любил его, видя в нем себя. Начался бой. Противник был ловок и напорист, а он все защищался, подставляя то щит, то меч. Движения его были неспешны, размерины и четки, он экономив силы, не предпринимал атак. Он знал, что нанесенный удар сопернику, болью отзовется в каждом его шраме. Юнец болей не знал и яростно махал оружьем, царапая то тут, то там противника арены. И вот юнец в порыве стравсти, наносит колющий удар, шаг в сторону, и увлекаемый движеньем, летит он прямо на песок, вздымая вихри пыли. Толпа взметнулась, издавая стон. Лезвие меча вдруг оцараполо юнца, пуская кровь, как дань арене. Толпа взмолилась о пощаде. Он не спешил свершить конец, оглядывая всех. Убийство не входило в его планы, лишь дать урок безмозглому юнцу, оставив шрам как награжденье. Поднял он меч, и в в восхищенье толпа ревела, преветствуя ЕГО. Для юных дев он стал отцом, надежною защитой, стареющие дамы обрели надежду, увидев ровню, достойную себе, юнцы - пример для подражанья, а старцы новое дыханье.