Глава 9. Я и Есенин

Глава 9. Я и Есенин

(продолжение повести "Нина", предыдущую главу закончил словами:

- Слетать, небось, хочешь?
- К Свете? Не хочу.
- К Есенину, дурак!
- Конечно! Для меня Поэзия начинается, когда ты поклоняешься не мастерству, блеску или виртуозности поэта, а совсем другому — тому, что горсточка обыкновенных слов превратилась в стихи. А я Есенину поклоняюсь! Там нужные горсточки слов...

- Не боишься увидеть его смерть? Может он действительно самоубился? А ты разочаруешься…
- Я готов лететь.)
***



Только сначала я решил немного подумать – как историю перехитрить. Телефоном!!!

Я рванул к Деду.
- Прежде чем лететь, я тебе изложу свой гениальный план!
- Убить Троцкого?
- Так ты тоже считаешь, что Троцкий приказал его убить, потому что он отказался с ним сотрудничать и отверг царское предложение – издавать толстый журнал «Россиянин»? Но убивать глупо. Ты же нам рассказал, что это очень сложно. Я как с мешком еды для Нины. Ведь информация тоже еда! И поданная вовремя может спасти Есенина…
- От смерти? – Дед явно ёрничал.
- От поездки в Ленинград. Я ему в Москве позвоню по телефон-автомату и потребую не ехать в Ленинград. Или скажу, что его ждут в издательстве только после Нового года. Точно, это будет лучше!

- В 1925 году на улицах Москвы уже стояли телефон-автоматы? Гражданская же закончилась в 1923 году!, - сомневался Дед.
- Ага, вот и ты не всё знаешь! Вот фотку нашёл – Москва, 1925 год.



- На фотке явно лето, а будка уже стоит. Осталось только улицу выяснить! Но ты же по своему телевизору сможешь найти?
- Несложно… А монетки у тебя есть? Чего и куда бросать и какую монетку надо иметь?
- Ну ты сможешь и это подсмотреть и там инструкция на стенке висела обязательно... . А я попробую сведения в интернете найти. И номер телефона Есенина тоже надо сыскать…

- Дима, ты готов пожертвовать куском своей жизни для спасения Есенина? - торжественно спросил меня Дед.
- Несомненно!
- Ты же понимаешь, эту машину ЧК не остановишь?! Убьют его пусть не 28 декабря 1925 года в Ленинграде в Англетере, а 2 января 1926 года в Москве в каком-нибудь кабаке? Но убьют.  Причём напоят его как обычно и заставят опять кричать антисемитские фразы. А убьёт его очередной Леонид Каннегисер, который однажды убил вместо порученного троцкистами Есенина товарища Урицкого. Зачем? А в тот же день  начался Красный Террор…



Или поэтик Кручёных. Он же пасквилей на Есенина написал десятки! Вот одна из книжек:



Написал он её прямо перед гибелью Есенина. Отчего бы ему ЧК пистолет в лапу не мог вложить? А он с удовольствием выстрелил бы. Ведь ЧК и так ему пенсию союзного масштаба платила до его смерти в 1968 году. Около 40 лет ленинская партия его гладила по шёрстке. А писать он перестал в 1930…
А за что такие блага? А за стихи! Вот он сам их назвал гениальными - «в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».

В каком? А вот в этом знаменитом его творении: 

дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз

Круче же Пушкина и Есенина?!! И ленинская партия так тоже считала – платила огромную пенсию до конца его дней лет сорок, хотя писать он перестал в тридцатых. И дачку в Переделкине тоже дала. Ведь точно за гениальные стихи! Какие спецзадания от ЧК? Враки.

- Я слетаю и рискну позвонить! Пусть Есенин только месяц лишний проживёт. Ещё несколько стихов запишет… Мне куска своей жизни не жалко для этого!
- Ну давай… - Дед не стал дальше спорить со мной

И мы стали готовиться…



Передо мной стояла именно эта будка телефон-автомата. И там никого не было! А то я уже был готов за шиворот вытащить человека… Влетел внутрь.  Бросил монетку и набрал номер. Аппарат сытно хрюкнул и монетка пропала в его нутре…. Как и в моей молодости! Только тогда двушек всегда у всех в кармане валялось много. Я выскочил наружу. Два мужичка играли в шахматы на скамейке.

- Дайте монетку позвонить!!!
- А нету у нас. Вот рубль бумажный под доской лежит, на него партию и играем. А остальные деньги дома лежат. А то воров кругом… А ты не вор случаем?
- Мужики выручайте! Крайне срочно надо позвонить! Человека могут убить, а я его предупредить смогу.
- Ну нету денег. А домой идти лень…
- Человека же убьют! А вы монетку мне не хотите дать. Достать-то вас как?! Чем?
- Кайлом легко достать, - мужики рассмеялись.
- Лучше ледорубом по башке, как вашему вождю Троцкому!
- Петрович, свисти в свисток. Парень хочет убить вождя партии!

И они реально засвистели и стали меня хватать за рукава пиджака. А минуты сыпались, а годы моей жизни летели… Я вытащил зажигалку и пыхнул огоньком. Дед меня мгновенно возвернул обратно…

Когда темнота рассеялась перед глазами, я бросился к Деду:

- Давай на час раньше отправь меня. И я возьму две монетки!
- Может этот автомат не исправен. Надо другой найти… Ведь время – это единственное чего у нас много, - успокаивал меня Дед.

И он нашёл. Через улицу.  А завтра я вновь полетел туда в 1925 год…

Только подошёл к новой будке… почти подошёл, как грузовичок снёс будку напрочь! Авария. Я узнал модель, ведь в детстве фанатом был, модели машинок собирал, - полуторатонный автомобиль АМО-Ф-15, прототипом которого являлся итальянский ФИАТ-15-ТЕР. Зачем это всплыло в моей памяти?

Я вновь пыхнул зажигалкой. Дед меня моментально вытащил домой.

Назавтра нашли ещё автомат. Я полетел…

Была гроза, но мне было недалече бежать. Только шнурок развязался. И вдруг удар молнии в автомат! И огромный пожар… меня обожгло слегка.
И сразу вспомнил Есенина:

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство"

Я даже не успел вытащить свою зажигалку, Дед меня уже перенёс домой…

Пока я приходил в себя, Дед принёс из холодильника сметану.
- Завтракать собрался?
- Буду тебя мазать.
- Дед, ты что? - Я заржал.
- На пляжах всегда люди сгорают и их жёны потом мажут сметаной…
- Ты какой-то доисторический! Возьми в шкафчике спрей от ожогов, там написано на баллончике… Да я сам схожу.

Когда я вернулся, Дед строго вопрошал меня:

- Доколе летать собрался? До его Нового года или до своего? Надо другое придумать… Больно тебе?
- Душевно больно, история такая стерва оказывается… не даётся девка упрямая...

Как Есенин писал:
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
- В морду тебя не били же?
- Меня сжечь, пытались и задавить грузовиком! Это хуже!

- Хотели бы – задавили и сожгли. Тебя просто вежливо предупредили – не суйся.

- Придумал! Надо звонить с почты или с вокзала – там молний и машин не бывает!

И я радостно затанцевал. Дед только махнул рукой...

Наутро полетел вновь… Казанский вокзал, его же только открыли в этом году в современном виде, хотел посмотреть заодно, почта… телефончики вон на стене висят! Я рванул туда…

Раздался взрыв динамитной шашки и несколько пистолетных выстрелов. Оказывается, банда решила ограбить почтовое отделение на вокзале. Вмешались три милиционера, вся компания выбежала на Каланчёвскую площадь… И там стрельба продолжилась. «Прямо кино - Чикаго тех лет» - подумал я, обернулся к телефонам и… обомлел – оба автомата были раскурочены насмерть! Пыхнул зажигалкой…

Дед устало на меня смотрел.

- Не надоело? Ты прямо как Юрик. Стена же перед вами! Тот хоть маму хотел уберечь от смерти, а ты может поэту не даёшь самоубиться…Вдруг он сам этого хотел...  Грех это.
И продолжил:
- Ты мне мешаешь работать у спецтелевизора. То пошли тебя в 1925 год, то вытащи... А я и на тебя работаю у телевизора, между прочим.
- ???
- Ты же мне всё рекламировал свой журнал в сети… ЖЖ кажись. 5 000 записей за десять лет – это же круто, подумал я, и стал читать… И нашёл тему, которая и меня очень интересует.

- Про политику?
- Счас как дам больно по попе! Кондратюк. Он же Шаргей. Может он ещё и Джон Хуболт!!! Я почитал в интернете твою статью о Кондратюке http://troitsa1.livejournal.com/408543.html
Вот это тема для нас! Поработаем? И посмотрим отчего это книжка Кондратюка тиражом всего 2000 экземпляров и весом в 73 страницы так вовремя найдена в Библиотеке Конгресса именно на стадии проекта Аполлонов! Америкосом по фамилии Хуболт. И совершенно случайно!

И я отбросил пока попытки помочь Есенину. Ведь Дед говорил что и он хотел помочь Столыпину выжить в Киеве, но помешали ему очень, и он отложил свою идею. Положу и я рядом свою идею помочь Есенину. Пусть вылежатся обе…

***