Глаза, полные слёз

Часть 4

Мне снится, что Джеймс о чём-то разговаривает с Мунтом. Я знаю, что мне это сниться, ведь Мунты не умеют говорить. Джеймс смотрит на него снизу вверх и я замечаю в его взгляде то, чего до этого там не было - он его боится, а ещё обожает, так как я обожаю, например, шоколад. А шоколад я ел всего два раза, но этого достаточно, чтобы его обожать.

Они стоят по ту сторону костра, и жар от огня немного искажает образы говорящих. Мунт стоит ко мне спиной, но он совсем не похож на того, которого я видел в «магазине-у-заправки». Этот Мунт полностью чёрный и гладкий, хотя такой же и длинный с вытянутыми руками. У него широкие плечи и узкая талия, однако, на месте, где должны находиться, как их называла мама, ягодицы, собралась кожа в складки, словно это длинный чёрный плащ; ног же я не увидел вовсе. Волос на его голове нет, но есть уши, а на затылке зигзагообразный рисунок, светящийся изнутри оранжевым, рисунок будто делит затылок на две одинаковые части. Его кожа блестит, будто она влажная, и если присмотреться, можно даже увидеть отражение комнаты на его коже. Он стоит совсем прямо и очень медленно водит рукой по воздуху, так делают, когда с кем-то разговаривают, но одних слов недостаточно.

Джеймс, весь такой большой, крупный и с бородой, на фоне Мунта кажется маленьким и похож на ребёнка. Каким же тогда я буду выглядеть рядом с Мунтом?

- Да, ему стало лучше. Было серьёзное отравление и достаточно глубокий порез, требующий дополнительного внимания. - слышу я шёпот Джеймса. Его глаза блестят, когда он смотрит вверх.

- Грахмм интц онум, лим хонтумнн ун грахмм.(* 1) - отвечает ему Мунт. Я немного удивляюсь, ведь Мунт говорит, да ещё и на непонятном мне языке. Это не похоже ни на американский, ни на русийский. А я знаю оба этих языка. Более того, мама давала мне послушать, как звучат языки других стран, и даже пару мёртвых языков, например, немецкий и индийский. Мунт говорит громко и растягивает каждое слова, а ещё в его речи много шипящих и свистящих букв. Его голос не похож на мой, мамин или даже Джеймса, он без эмоций, и будто говорят одновременно мужчина и женщина.

Но кажется, Джеймс его плохо понимает, так как он достаёт небольшую книгу и что-то там ищет, шурша страницами. Проходит довольно много времени, прежде, чем он отрывается от изучения написанного на страницах и отвечает Мунту, который терпеливо ждёт, занеся руку над головой и вытянув один палец в сторону Джеймса.

- Я постараюсь за ним присмотреть, но он такой изворотливый, что его легко потерять из виду.

- Грахмм лонх Мунта(*2). Хольм лим йохнн грахмм, лим эрхомильнн(*3). - говорит Мунт. Некоторое время Джеймс снова смотрит в свою книжку, а потом бледнеет и быстро - быстро кивает головой. Это странно, но мне кажется, что я понимаю, о чём говорит Мунт, я хочу подняться, чтобы увидеть его лицо, но тут Джеймс смотрит на меня, потом на Мунта и снова на меня.

 Я успеваю только вытащить ногу из под одеяла, чтобы подняться, как в этот момент с тонкой руки Мунта срывается пучок оранжевых снежинок, которые несутся ко мне. Эти снежинки проникают в нос и я начинаю задыхаться.

Резко сев на матрасе, я начинаю быстро хватать ртом воздух, который едва-едва пахнет сладостью, что вызывает сомнение, если ли в воздухе эта сладость вообще. Я напуган, поэтому ищу взглядом Джеймса, и нахожу его, сидящем у костра, он что-то читает.

- Проснулся, боец? - говорит он мне, отрываясь от чтения; наверное, услышал, как я подскочил. Я неуверенно киваю, а он встаёт и идёт к тумбе у стены.

- Сейчас я пожарю нам мяса, и двинемся в путь. - он стоит ко мне спиной, поэтому его голос немного гулкий.

- В какой путь? - спрашиваю я, подходя к костру.

- Ну как же? У тебя ведь ответственное задание. - говорит он, взглянув на меня через плечо.

- И вы пойдёте со мной? Разве у вас нет своих дел? - я поглядываю в книгу, которую Джеймс читал. Она открыта, но лежит страницами вниз. На корочке написано от руки « Язык Мунтов». Меня начинает тошнить. И я понимаю, это не от отравления, а от страха. Выходит, что всё, что мне снилось, оказывается, было не сном.

- Есть. Мне нужно в ту же сторону, что и тебе. На улице утро, и сернопад закончился, правда небо говорит о том, что скоро будет ещё одна волна .

- Что за серопад? Снежинки, что падают с неба, жёлтые, а вовсе не серые. - с недоверием спрашиваю я, вернувшись к постели. Джеймс смеётся.

- Эти осадки называют сернопадом, а не серопадом, и это вовсе не из-за цвета, а из-за химического состава. В этих, как ты назвал их снежинках, содержаться элементы олеума, дымящейся серной кислоты, которые при взаимодействии с водой вызывают реакцию бурления, от чего кожу разъедает при попадании этих снежинок. Учёные не до конца узнали, что ещё за вещества содержаться в этих серных облаках, которые позволяют сернопаду испаряться с поверхности земли спустя некоторое время. И почему ожоги получают только живые организмы; и почему все облака оранжевые и...

- А Мунты умеют разговаривать? - я перебиваю рассказ Джеймса, так как не понимаю всей этой науки, хотя Джеймс говорит об этом с таким интересом, что мне становится немного стыдно за то, что я его перебил.

- Ты знаешь о Мунтах? - он идёт к костру и скидывает мясо в котелок.

- Я видел одного. - отвечаю я, надевая рюкзак.

- Ооо, они великолепны, да? Их кожа имеет цвет чёрного латекса и выглядят они потрясающие. - мясо зашипело в котле, а Джеймс смотрит на меня очень пристально.

- Вы видели чёрного Мунта? - вкрадчиво интересуюсь, боясь показать, что я знаю о ночном разговоре.

- О... нет, это я представил их такими, -врёт он. Неужели взрослые могут так врать детям? Мне становится стыдно за Джеймса и за себя, ведь я тоже его обманываю. Но что, если мы позволяем друг друга обманывать? Что, если единственный способ доверять друг другу - это друг друга обмануть?

- Сэр, а расскажите про ту женщину, которая вам оставила этот глаз? - спрашиваю я внезапно даже для себя. Джеймс тоже удивляется, а я понимаю, что он позволил себя обмануть, будто я ничего не видел ночью, и понимает, что я позволяю ему тоже самое - немой договор на обман.