Глупая любовь провинциалки

Глупая любовь провинциалки: начало

События данной истории происходят в начале девяностых. Любые совпадения с реальными людьми и событиями – случайны. /Автор

///

Майя сидела у Андрея дома на кухне и ела харчо, приготовленное его женой. В супе было много чёрного перца горошком. Словно рука хозяйки дрогнула, когда насыпала в кастрюлю сморщенные мелкие шарики из пакетика. Майя выплёвывала их обратно на ложку и складывала эти горошки на салфетку. Суп был вкусный.

Двушка в Чертаново была такой же планировки как дедушкина квартира, в которой Майя обитала после поступления на психфак. Незатейливые обои, неяркий свет простеньких люстр, стандартная мебель. В прихожей - стеклянная бутылка из-под молока, с широким горлом, подвешенная за это самое горло на крючок. В бутылке тяжёлой ношей лежали двушки, монетки по две копейки. Это был стратегический запас для звонков из телефона-автомата, висящего во дворе на стене дома.

Жена и дочь Андрея уехали к Иваново на неделю после Нового года. Уехали к родителям жены. Андрей тут же пригласил Майю к себе домой. Майя была увлечена, влюблена, Андрей тоже. Ей девятнадцать, ему тридцать два. Оба из одной профессии, психологическое образование позволяло говорить на общие темы. Андрей, как старший, знал больше и Майя слушала его увлеченно. А он увлечённо занимался с нею сексом, чему ей, не слишком искушённой в этом деле, тоже было интересно учиться.

Бурная встреча с Андреем произошла в первые десять минут посещения его дома, на супружеском диване. Чувство вины не обременяло Майю, потому что она была слишком молода, чтобы попытаться встать на место отсутствующей супруги. Сама Майя никогда не сталкивалась с изменой и не знала, что такое ревность. Она была красива и всегда получала того молодого человека, которого хотела. Хотя, не так уж и много их было у неё на самом деле, ну, может быть двое, или трое. Таких, чтоб целоваться, а не просто ходить за ручку по своему небольшому городу.

Москва встретила её приезд холодно не только погодой, но и безразличием всего этого люда, который окружал её в метро и на улицах города. Она была тут одна. Осваивала этот город, да и весь мир в принципе. Варила себе макароны и разогревала борщ из банки, привезённый ею от родителей из родного города Орла. Училась распоряжаться деньгами, которые получала стипендией и от родителей. Носила зимой пальто из шерстяной ткани с огромным воротником из искусственной шерсти и шапку песцовую как у эскимоса. Но, словно шило в мешке, в этом бесформенном одеянии фасона конца восьмидесятых, было не утаить ни её огромных русских глаз, ни высокой груди, ни длинных русых волос. Эта одежда была куплена для неё в последних классах школы, а прибарахлиться московским ей пока не позволяли финансовые возможности.

Дедушка, с которым она сейчас жила, не слишком контролировал её, не обременял излишней опекой.

- Где заночуешь – позвони, - говорил он.

И надо было лишь предупредить его, что она останется у подруги в общежитии, чтобы готовиться к сессии, ну или ещё по какой уважительной причине.

И вот сейчас, после приёма пищи, Майя заглянула в маленькую комнату маленькой девочки, дочери Андрея. Просто из любопытства. Его ребенку семь лет. На стене картинки – детские рисунки. На диване, в окружении свиты из плюшевых зайчиков, котиком и медведей, сидела королева игрушек – кукла Барби.

Майя взяла в руки это длинное тело, покрутила её ручки-ножки, проверяя как движутся шарниры.

- Хочешь такую? – с улыбкой спросил Андрей, заставший её за таким занятием.

- Нет, всё же думаю я из неё уже выросла, - Майя решительно положила эту игрушку обратно, в трон из котят.

Познакомились они с Андреем в конце ноября. Её, студентку второго курса, заприметил преподаватель, Петр Аркадьевич, видный молодой мужчина, проводивший в её группе тренинги. Он предложил ей подработать, поехав с группой психологов на выездной тренинг в Подмосковье. Нужно было распечатывать материалы для участников тренинга, проводить с анкетирование и помогать тренеру в организации деловых игр и упражнений.

Дело обещало быть интересным, к тому же деньги были не лишними. Можно было съездить потом на Черкизовский рынок и купить себе что-нибудь из одежды, пахнущей пластиковыми пакетами и синтетикой, но выглядящей более оригинально, чем её привычные юбки, сшитые в Орле знакомой портнихой.

Для знакомства и общих договорённостей, Майя с Петром встретились в метро на станции Ленинские горы и уехали куда-то на Рижскую, а там, на пузатом оранжевом автобусе, в дебри старых жилых районов. В одной из квартир панельного 12 этажного дома, вытянувшегося длинной кишкой в окружении дышащих на ладан хрущёвок, встретились три знакомых, объединённых желанием заработать. Они собирались монетизировать свои познания в психологии управления и преподавании через проведение выездного тренинга для сотрудников издательства Известия.

Ноябрьский вечер был сумрачен, тосклив и убог. Но любопытство освещало его для Майи, и любопытство осветило и глаза мужчин, встретивших её в этой квартире. Петр представил Майе Вадима и Андрея, своих ровесников, однако не слишком похожих на него.

Высокий и подтянутый Петр выглядел красавчиком на фоне большого, рыхлого и слегка обрюзгшего Вадима, который был хозяином этой берлоги. Андрей, мужчина среднего роста, в меру плечистый и в меру стройный, настолько, чтобы не быть ни красавчиком, ни уродцем. Острый нос венчали очки, придававшие интеллигентность и некоторую душевную хрупкость выражению его лица.

В Вадиме же угадывались вредные привычки, такие, как чревоугодие, любовь к спиртным напиткам и творческим запоям с ароматом непризнанной гениальности.

Мужчины (за исключением Петра, уже видевшего эту нимфу), были поражены видом и излучаемой энергией светлого создания, оказавшегося в столь позднее время в обществе самобытных психологов с претензией на полезность своих знаний.

Пётр был горд произведенным на товарищей впечатлением от сокровища, доставленного в их грубую мужскую компанию. Андрей расправил плечи незаметно для самого себя, и даже Вадим напустил бОльшей значительности в свои позы. Пётр тихо посмеивался над ними, понимая, что происходит.