Глядя в бездну. Вырождение крови

Часть 1

- Как ты думаешь, что сделают родители, если узнают?

- Ничего хорошего, - хмыкает брат.

- Как обычно.

- Как обычно… - улыбается.

Сехмет

Мне всегда казалось, я была обычной девчонкой, каких много. В какой-то момент я поняла, что мерки моей обычности немного необычны… однако на тот момент это уже ничего не меняло.

Раскрыться в полной мере мне не давала обычная лень – проще было казаться как все, и тогда тебя просто оставляли в покое. Мне не к чему было стремиться, и я жила, как дышала – ровно, глубоко… комфортно. Мой кокон спасал и меня, и окружающий мир – от меня.

Легкость закончилась, когда на пороге нашего дома возник он. Отец только сплюнул, когда увидел, а мать запричитала, бросилась накрывать на стол… и при этом косилась на высокую ограду, за которой, я знала, соседки ждали своей порции сплетен.

Это было… интересно.

Достаточно интересно, чтобы я вылезла из своей каморки, - посмотреть на брата… я его почти не помнила, на самом деле. Я была слишком мала, когда у брата открылся проклятый дар, как называли его родители. Шепотом, конечно, и только тогда, когда думали, что я ничего не слышу. Странные. Со мною говорили тени, мне шептали стены, и тайны людишек не были такими уж тайнами.

Проклятый дар был таковым только по мнению моих родителей. Мать могла думать иначе, но и она поддалась влиянию отца, общества и быта, которые определяют мышление. Их мнение поддерживали соседи, соседи соседей… вся скучная серая масса обывательского люда, к которой как бы относилась и я. У брата открылся дар ментала.

Родителей это пугало.

Государство – нет. Государство, как обычно, взяло на учет и использовало… Как по мне, так рабский ошейник и то честнее, чем этот сытый поводок, на котором держали свору магов разума. Впрочем, было много тех, кого это вполне устраивало. И среди людей есть собаки, вполне комфортно живущие на цепи.

Брата я не осуждала, впрочем, и не сочувствовала. Вряд ли он в свое время оказался достаточно хитрым, чтобы молчать. Я помню, как проявился его дар… Иногда меня забавляли мысли о том, что дар разума вовсе не означает наличие ума… или более того, хитрости и изворотливости. И брат позволил накинуть на себя поводок, и его, полузадушенного, втянуло в мир сытой аристократии, которая по большей части и обладала такими дарами, платя службой магов и ведьм за благосостояние и почет рода. Сейчас я готова была понаблюдать, сможет ли братец скинуть свой поводок – и навесить его на окружающих. Ведь чему-то его должна была научить жизнь, разве нет? Это было бы справедливо, причем как раз из той справедливости, которую мы творим сами и на которую можем рассчитывать в этой жизни.

Отец тихо проклинал мать, понимая, что, поддавшись страсти в свое время выбрал не совсем удачную жену. Это осознание приходит с возрастом, ведь молодость руководствует совсем другим подходом. И ведь забавно уже то, мезальянс кара не только для аристократического рода, вынужденного принять к свой круг того, кто ему чужд… Круги мещан, интеллигентов, купцов, - они тоже не менее замкнуты и не готовы пускать в своей круг чужаков, пусть и считающих, что это они снизошли…

Только вот кто до кого снизошел, когда моя мать покинула старинный аристократический род ради отца, младшего сына купеческой семьи… и вдруг поняла, что без рода она никто? Тогда дед отцовской линии только сплюнул, обозвал младшенького дурнем, каких поискать, да отдал небольшую лавку на окраине города, посчитав на этом свой отцовский долг исполненным.

Он был разочарован. Отказ младшенького от выгодной невесты казался беспросветной глупостью, особенно с учетом того, на кого эту самую невесту променяли.

Надо отдать должное отцу, он в своем выборе разочаровался намного позже, когда «дурная кровь» жены нашла выход в старшем сыне, наследнике. Дар, проклятый дар, который мало того, что повесил на шею наследника ярмо государственно службы, в которой далеко не все видели нечто почетное, так еще и распугивал покупателей, которые почему-то стали видеть подвох в своем выборе… ведь недаром-то у сыночка дар проявился? От кого-то он его унаследовал?

Мать плакала ночами.

Отца ее слезы бесили.

Я молча наблюдала.

Вот сейчас тоже было интересно… наблюдать. Зачем братец появился на пороге, когда в родительский дом не заявлялся больше пяти лет? Ему сейчас двадцать, и он ни капли не похож на отца, круглолицего и отрастившего живот к своим годам. Братец подтянут, мужественен, и напоминает чертами лица деда по материнской линии, старого герцога, – такого, каким он изображен на портретах королевского ежегодника, который я тайком стащила у матери. Мда, кровь не водица.

Интересно, какого ему понимать, что, если бы не поступок матери, для него были бы открыты многие двери и дано гораздо большее, чем дар, отрезавший от семьи? От той семьи, в которой он был бы своим.

Я засмеялась, совсем тихо. Ни сочувствие, ни благодарность, ни любовь в моей душе не оставляли следов.

Даже чтобы развеять скуку…