Год Нового Императора.

Пролог.

-Когда-нибудь видел подобное?

Лекадис отрицательно покачал головой. Советник откашлялся, намереваясь задать следующий вопрос, но в итоге лишь махнул рукой. Его возраст давно перевалил за сотню и лишённое имплантов тело начало ломаться. Как оказалось, даже идеальный клон с очищенным генетическим набором не в состоянии жить вечно.

-Вам всё же стоит воспользоваться моим советом, - мягко начал привычный разговор брат Императора, но замолк под осуждающим взглядом. Советник поморщился, силясь справиться с болью, но промолчал, лишь тяжко вздохнул, что дало Лекадису причину продолжить: - Вас создали для помощи Императорам, так почему бы ни стать лучше. Я не предлагаю заменить мозг, он бесценен и по-юношески цепок, но остальное… - мужчина обвёл глазами торчащие из широких рукавов траурного балахона сухие руки с крючковатыми, будто заострёнными пальцами. – Есть чудесные способы измениться, это поможет…

-Ваш дед Император Аргоникус Шестой не зря звался «Оберегающим», и явно не просто так создал меня именно в ломком человеческом теле. Он очистил мои гены и душу, как же можно отказаться от подобных даров?

-Такие… «дары» не для близких, они…

-Лекадис, - мягко осадил мужчину Советник. – Ты забываешь, что замысел всегда опережает результат. Разве шесть столетий назад, когда Империя только начала создаваться, мы могли подумать, будто сможем достаточно развить технологии, чтобы даже вольные пираты, всегда предпочитавшие грабёж и дешёвые кабаки соблюдению законов, склонят голову перед властью Империи? А первый Император мог, и потому стал самым предусмотрительным человеком на своём посту и заранее продумал специальный «Кодекс для пиратов и вольных торговцев». И они согласились на подобный документ, ведь он почти не ущемил их любимых традиций, а год правления его сына, знаменитый Год Дракона, стал самым мирным в истории. А пятый Император, взявшийся «накормить весь мир», разве он был недостаточно умён, чтобы понять, что распространение дешёвой качественной пищи вызовет лишь мятежи против централизованной власти? Разве не предусмотрел он специальных дронов, которые единственные могут заниматься земледелием, сделав ветви и стволы выведенных им растений смертельно опасными? И, наконец, разве ваш благородный дед стал бы заниматься проблемой клонов, будь она столь ничтожна, как считал его двор? Однако вот – клоны заполонили улицы, а на усмирение недовольных этим фактом многочисленных групп уходят деньги из созданного им фонда. А не будь у нас денег, что было бы?

-И поэтому ты думаешь, будто и создание тебя тоже имело какую-то великую цель, помимо интересного со всех сторон эксперимента?

-Вероятно. Возможно. Мы не можем этого знать. Следует провести тщательный анализ положения и… - Советник развёл руками и, создавая театральную паузу, но тут же сам нарушил её кряхтящим кашлем. – Да, я уже не тот юнец, что помогал вашему деду, и даже не тот мужчина, что учил вашего отца. Что уж говорить о том времени, когда вы с братом сидели у моих коленей, слушая истории о прошлом. Но! – Лекадис поморщился, когда его собеседник поднял вверх указательный палец. Столь раздражающий жест был родом из детства, но ничего хорошего не предвещал. С годами Советник стал медленнее и зануднее, что ничуть не прибавило ему обаяния. – Но я всё ещё помню, как вы состязались за трон и чуть не убили друг друга. Ведь именно я остановил ту бойню, что вы устроили в Главном Зале за возможность устроиться задницей на мягкой подушке на ближайшие пятьдесят лет.

-Да, я помню. И именно Вы возвеличили моего брата, а меня самого отправили в архивы сортировать бумажки.

-Ты женился на женщине, которую выбрал сам. Не был стеснён в средствах или методах получения желаемого. Никогда и в чём не знал отказа со стороны венценосного брата. И, наконец, твоим детям не придётся умирать за престол.

Лекадис промолчал. Последнее было особенно ощутимо. Над возникшей проблемой выбора наследника стоило подумать намного дольше, чем это делал его брат, собственноручно создавший Испытание, где умрут четверо из пяти его сыновей. Но воля Императора, как известно, закон, нарушить её – значит навлечь на себя гнев небес. Сотни боевых кораблей над дворцом уже почти десять часов ждут, пока начнётся шоу, которое будут транслировать в каждую рубку и – как подозревает Лекадис – через незаметные ретрансляторы обратно на планету, вопреки всем запретам. Флот верен Императору и потому проследит за исполнением его воли. Вздумай Лекадис отменить Испытание и самовольно занять трон – через час его голова будет насажена на пику перед воротами дворца.

А потому у него просто нет выбора.

Испытанию быть.

-И всё же невероятно… - бормочет Советник. – Столько людей жаждут коснуться руки Императора… Были ли они верны ему при жизни настолько, чтобы теперь быть достойными этого?

Лекадис смотрит вниз, где прямо под ними начинается уходящая в поле дорога. Стоящий словно отдельный город дворец выглядит величественно в первых рассветных лучах, розовый мрамор его стен мягко золотится, но всё очарование теряется на фоне многоголосого шума собравшейся внизу толпы.

-«Прощание»… - бурчит Советник и плотнее запахивает шубу. Ему холодно, старые кости немилосердно болят, кожа отходит целыми ломтями и одному небу известно, в какой конкретно момент уставшее тело откажет окончательно. Лекадис, которому дворцовые врачи подробно обо всём докладывают, молится, чтобы новый Император – вне зависимости кто из пяти сыновей брата это будет – приказал своему помощнику пройти Омоложение и заменить несколько органов. Пара здоровых почек здорово бы помогла убедить Советника, что медицинское вмешательство в организм дело не просто не вредное – полезное. Покойный монарх, несмотря на свои силу и решительность, так и не смог найти правильных слов для того, что требовало приказа.

Брат.

Лекадис смотрит на дворец, с дверей которого уже успели сбить символ Года, и невольно ощущает нервную дрожь. Покойный Император не желал надолго оставаться в памяти, поэтому запретил ждать больше дня после своей смерти с внесением изменений в Символы. Он вообще был крайне хитёр и к вопросу завершения правления подошёл продуманно. Если никто из принцев не сможет пройти Испытание, следующими станут племянники, потом – дети двоюродных братьев и так, пока не найдётся человека «достойного моей Короны».