Год забот

Глава 30. - Александра

Неделя праздничных каникул была по-настоящему сказочной.

Мы перебрались обратно в нашу квартиру. Но если по началу я и испытывала легкое сожаление по этому поводу, то очень быстро перестала. Потому что Егор практически переехал вместе с нами. К себе он отлучался лишь что бы покормить Пушка и захватить чистую одежду. Ночевал он тоже у нас. Так что к концу недели сложилось стойкое впечатление, что мы снова живем вместе, только уже на моей территории.

Несколько раз за эти выходные мы ездили на главную площадь города, покататься на горках, полюбоваться ледяными скульптурами и просто поглазеть на народные гуляния.

Наши совместные ночевки в моей квартире не прошли незамеченными для соседей. Они словно с цепи посрывались, всячески показывая нам свое одобрение и приглашая на семейные ужины.

Что удивительно, когда мы жили у Егора такого и в помине не было. Может у нас на лбу написано что-то стало, а мы и не в курсе?

Все это было бы забавно и даже мило, если бы не наталкивало нас на необходимость серьезного разговора. Который мы не спешили заводить. Нам следовало прояснить ситуацию и расставить все точки над ё, но мы словно оба боялись его последствия. И откладывали на потом, наслаждаясь каждой минутой волшебных каникул.

Уютных, домашних и безмятежных. Пока внешний мир сам не напомнил о себе.

-Саш, ты не знаешь куда делся мой паспорт? – крикнул Егор из прихожей.

Он собирался забрать у курьера какие-то свои компьютерные штуки.

-Нет.

-Хм, странно. Оставлял его тут на полке вроде. – сосед еще раз обошел все места, куда мог положить документ. – Аля, а ты не трогала маленькую книжечку с моей фотографией?

-Сейчас! – с готовностью ответила дочка, а мы тревожно переглянулись.

И не напрасно. Дочка с гордостью отдала Егору паспорт, успев предупредить, что немного его украсила. Мы в ужасе посмотрели внутрь, где Аля дорисовала рядом с фото соседа два глазастых колобка на ножках. Один побольше, другой поменьше.

Я зажмурилась на мгновение предвкушая бурю мужского гнева, которая может обрушиться на дочку и инстинктивно закрыла ее собой. Вспоминая при этом, что когда-то я так же испортила отцу важный договор. Стоит ли говорить, что больше я никогда не трогала его вещи?

-Аля! Разве можно брать чужую вещь без разрешения и тем более портить ее? – строго спросила я, от чего дочка тут же поникла.

-Тише-тише, не пугай ее. – Егор спокойно присел рядом.

Я ошарашенно смотрела на соседа, который успокаивал Альку, которую, в свою очередь, напугала я!

-Там мама и я. – обижено объясняла малышка, прячась в объятиях соседа.

-Ты хотела нарисовать нас всех вместе? Дорисовала себя и маму, чтобы мне одному было не скучно тут?

-Да!

-Это очень мило с твоей стороны, Аля. Но дело в том, что это очень важный документ, в котором нельзя рисовать, даже на пустых страницах. Даже если очень хочется. – малышка смотрела на него недоверчиво. – Да-да. Такие уж правила.

Дочка тяжко вздохнула.

-Я бойсе не буду. – заверила она.

А меня во время их диалога медленно, но верно разъедало чувство вины. Почему посторонний мужчина гораздо более чутко относится к чувствам моей дочери, чем я, родная мать? Сейчас я была сильнее всего похожа на своего отца.

В этот момент в дверь позвонили. Видимо курьер уже прибыл. Егор подхватил расстроенную Альку на руки.

-Пойдем посмотрим, кто там? – и не обращая на меня внимание они прошли мимо.

Курьер сначала в недоумении уставился на новоявленный шедевр абстракционизма, а затем рассмеявшись переписал данные с испорченного документа. И даже посоветовал напоследок, как можно отмыть несмываемый маркер. Хорошо, что Аля рисовала только на ламинированной странице.

Дочка быстро развеселилась и уже умчалась рисовать дальше в своей комнате, из которой мы предварительно убрали перманентный маркер. (И от куда она его только взяла?) А вот я никак не могла унять ноющую боль в груди.

-Я отвратительная мать. – озвучила я наконец то, что меня гложило.

-Не правда. Это совершенно нормальная реакция. Ты расстроилась и была напугана. Будь ты плохой матерью, то нашлепала бы ее по попе так, что она сидеть не смогла. А ты всего лишь проявила строгость, не повысив при этом даже голоса.

-Но она расстроилась. Напугалась даже! – не унималась я.

-Саш, посмотри на нее. – я перевела взгляд на комнату дочери, где в дверном проеме мне было видно, как она что-то напевает себе под нос улыбаясь. – Разве она похожа на несчастного ребенка, который боится собственной матери?

-Только потому, что рядом был ты! Как тебе это удается? Она так тянется к тебе, как ни к кому другому.

-Может ей просто не хватает отца? И в этом весь секрет. – осторожно предположил Егор.

Настроение моментально упало еще на несколько ступеней ниже.

Не знаю, что думает сосед по этому поводу. Вполне возможно, что он осуждает меня и мое решение скрыть ребенка от отца. Но он никогда и не был на моем месте. Наверняка, такому чуткому и во всех отношениях правильному Егору трудно представить, что кто-то может не обрадоваться факту отцовства. Или еще хуже, обрадоваться, но вовсе не самому ребенку, а перспективам, которые открываются с его появлением.

Мне потребовалась много времени, чтобы за туманом влюбленности увидеть истинную суть Плетнева. И мой отрезвленный взгляд отмел все сомнения по поводу правильности принятого решения.

-Саш, я не осуждаю тебя. Верю, что у тебя был повод поступить именно так, а не иначе. – сосед словно читал мои мысли. – Прости, если расстроил еще больше.

-Нет, ты прав. Ей, действительно, очень не хватало мужского участия. – я постаралась искренне улыбнуться ему, вкладывая в эту улыбку всю благодарность, что испытывала к нему.

После этого инцидента и не самого приятного из наших разговоров мы отравились на прогулку, где нам удалось развеяться и вновь поймать ощущение праздника.