Голем

Глава 1

На заметно опустевших за десяток лет равнинах стоял уродливый город. Никто из местных жителей не помнил его названия, и так за ним закрепилось новое. Простое и предельно ясное, оно звучало как: «Дыра». Узкие улицы, тёмные грязные дома и никогда не прекращающееся копошение человеческих тел, — вот, что встретит здесь случайного путника. На ум приходит образ не то, чтобы муравейника, но стаи мух, слетевшихся на подгнившие язвы умирающего мира, а то и вовсе вспоминаются опарыши. Запредельно высокий уровень преступности, считающийся в этом городе чем-то обыденным, тому ярко аккомпанирует. В Дыре, что расположилась в самом сердце «серой зоны», никогда не утихает жизнь. Уродливая как и сам город, вымазанная с головы до пят в дерьме, изнасилованная во все естественные и неестественные места, но всё-таки жизнь. Утро,в это время года не особенно отличимое от вечера, было прохладным,но в целом выдалось теплее обычного. Женщина тридцати с небольшим лет(хотя выглядела намного старше), не красавица, но пока ещё притягивающая мужские взгляды, пробиралась через толпу нищих и убогих, что казалась бесконечной. Почему-то есть у них такая привычка, собираться ни свет, ни заря. Быть может, они просто хотят уловить немного холодного света? Калека бессмысленно протягивает к собравшимся руки с до смешного глупым выражением лица. То к одному бросается, то к другому, и продолжается это, наверное, уже много часов. Ему вполне очевидно, что никто здесь ничего другому не даст, но он всё равно тянется в каком-то природном, животном порыве, то ли на что-то надеясь, то ли просто пытаясь обнять случайного прохожего. Зачем-то. На женщину отбросы обращают внимание чаще, чем на других, виной тому слишком уж хорошая для этих мест одежда.

Прорвавшись через стену плоти она, юркнув за угол, наконец попала на пустую улицу, вводящую подобным контрастом в ступор. Однако же, причина этого запустения была вполне себе прозаичной: район этот был крайне недружелюбен к посетителям, и даже самому наглому попрошайке искать здесь нечего. По крайней мере, в дневное время суток, когда негостеприимные хозяева в большинстве своём отсыпаются после ночных дел.Дальше по этой же улице, за поворотом, располагался тёмный закуток, квартал прокажённых. Затронутые в разной степени проклятием заката люди неизменно селились там, днём прячась от света, а ночью представляя неиллюзорную опасность для невнимательного прохожего. Женщина, вспомнив о таком соседстве, обрадовалась, что её цель не там. В бесконечной стене слитых воедино фасадов она отыскала нужную ей тяжёлую дверь, что физически не запиралась.Иллюзия безопасности и не более того,либо указание на то, что в этот дом являться не стоит, — неясно было, к чему она такая нужна. Вошла женщина как обычно — без стука или каких бы то ни было предупреждений. Не снимая обуви и брезгливо озираясь женщина прошла в комнату. Посреди неё, прямо возле перевёрнутого стола, валялся полураздетым тот, кого она искала — её старый, но не сказать, что добрый знакомый. Был он чуть младше неё, не красив, но для кого-то по-своему привлекателен, имел короткий светлый волос и никогда не сходящую с его лица угольно чёрную щетину.

— Эд! — Позвала она и, прикинув в уме количество пустых бутылок в помещении, добавила: — Опять насвинячился, скотина?

Разбуженный Эдуард приподнялся и мутным взором облапал нежданную гостью, словно и не узнавал в лицо. На лице его читалось явное неудовольствие такого рода пробуждением. Он повернулся, выглянул в окно, определяя, сколько сейчас времени. Потерев больную голову Эдуард ответил вопросом на вопрос:

— Куда ты так горланишь с утра пораньше? — Голос его был хриплый, то ли после пробуждения, то ли от пьянки накануне.

— Тебя иначе не дозовёшься. — Веско заметила женщина.

— Иди к чёрту или кто там у тебя сейчас любовник.

— Только от него.

— Угу… — Он встал и заходил по комнате, ища нечто неопределённое, самому ему не известное. Остановившись на минуту, Эдуард задал, наконец, повисший в воздухе вопрос: — Зачем припёрлась?

Не любил он гостей. А может и вовсе людей как таковых, не близки они ему. Оттого он редко с кем-то разговаривал вежливо, если вообще разговаривал.

— Да вот нужен человек на одно дельце, решила, что тебе будет интересно.

— Ох, Геля… — Он шумно выдохнул. — Если речь не о бочке пива или славном борделе, то катись отсюда со своими делами.

— На ту долю, что ты получишь, сможешь выпить пива столько, сколько и за жизнь не повидал. Может, даже трахнешь какую-нибудь здоровую, — Ангелина подняла вверх указательный палец, делая на этом слове акцент, — проститутку. Хотя бы для разнообразия.

— Долю говоришь…

Эдуард поморщился, лицом своим как бы говоря: «Ну да, Эд всё сделает, а славная умничка Ангелина с какого-то вдруг получит часть его денег». Он, в общем-то, был прав, знакомая именно на это и рассчитывала. Она вообще не имела привычки влезать куда-то бесплатно или помогать кому-то безвозмездно. А вот какую имела, так это подписывать Эдуарда на мутные дела не менее мутных людей, из-за чего он периодически попадает в неприятности. Учитывая, где Эд проживает и как оценивает слово «неприятность», нетрудно догадаться, что это означает. Стоит оступиться, и в лучшем случае потеряешь голову. В том смысле, что это будет хотя бы быстро. Оттого-то Эдуард и не любил Ангелины, предпочитая обычно работать мельче и безопаснее. Была, разумеется, и иная причина, но её Эдуарду всё никак не удавалось оформить в известных ему терминах. Что-то в этой вполне себе приятной (на его взгляд) внешности женщине отталкивало, вызывало стойкое нежелание находиться рядом, не говоря уже о ведении каких-либо дел. Однако же, Ангелина могла и демонстрировала, к её чести, нетривиальные навыки в вопросах переговоров и всяческих сделок. Подобно змее эта женщина влезала в самые узкие щели криминального мира и словно гипнозом заставляла даже крупных его игроков себе поверить. Если она обещает, что предлагаемая работа тебя озолотит, то так оно и будет. И только эта её черта заставляла Эдуарда терпеть столь неприятную ему знакомую. Он тяжело поднялся и начал неряшливо натягивать грязную рубаху.