VI
– Портрет совсем устарел, – с сожалением подметил чернобородый мужчина, скосившись на гладкое лицо, взиравшее сверху вниз из всех без исключения кабинетов. – Нужно бы обновить. На нём он совсем молодой. А за такую мелочь можно и места лишиться.
– Как скажете советник. Завтра же заменим, – ответил металлический голос помощницы в деловом костюме, удачно гармонирующим по цвету с голосом.
– Напомните, какие встречи у меня запланированы на завра?
– Утром деловая встреча с иностранными акционерами, затем ланч в узком семейном кругу, – проговорила она автоматически, но заметив удивление добавила:
– Ваша племянница получила приглашение на олимпийские игры.
– Ах да, – рассеянно подтвердил он, углубившись в раздумья, где пытался нащупать ящик с датой, в котором могла валяться отсылка к тому злосчастному разговору.
– И вы обещали сестре…, – продолжала помощница, перетряхивая ящики один за другим без разбора.
– Разумеется, я там буду! – вспылил он, так ничего и не припомнив. – Что-нибудь ещё?
– Вечером вас будут ждать на благотворительном вечере.
– Не переношу эти вечера! Танго тщеславия с лицемерием. Никогда не знаешь, что окажется сверху.
– И всё же вам придётся там побывать иначе…
– Знаю, знаю, – резко отмахнулся он, оборвав все предостережения с её стороны.
– Я вам ещё нужна сегодня?
– Нет. Можешь идти домой.
– Хорошего вам вечера.
– И тебе, – задумчиво протянул он, уставившись на танцующие язычки пламени в камине.
Они всегда понукали его к необъяснимым приступам ностальгии и этот раз не оказался исключением…
Лилия была особенной. И даже в падении ей удалось сохранить чистоту. Именно это и притягивало его как магнитом. Рядом с ней он остро ощущал ущербность остальных, всю их слабость, лицемерие, страх; всё то чем оправдывал свои действия на протяжении последних десяти лет на службе. Разве они заслуживают большего? Разве способны претендовать на лучшее?
Все они ничто по сравнению с механизмом, выстроенным за последние двадцать лет. Каждый отдельно взятый человек не стоит и самой маленькой, но верной шестерёнки, вращающейся по точно заданному вектору. Его же задача сводилась лишь к тому, чтобы поддерживать данный механизм в порядке, контролируя, а в крайнем случае принудительно сметая, назойливый сор, который сводился к минимуму. Остальные, пребывающие к счастью в большинстве, его мало заботили. Они безо всякой причины приходили в дикий восторг даже от тени. В точь голодные дети, которым на стене разваливающегося дома вместо ужина показывают изображения диковинных существ, возникающих из незатейливого переплетения рук перед горящей свечой (литьё которых, по обычаям прошлой эпохи, осуществлялось исключительно в форме ракет).
Муки совести его не терзали и единственное к чему они сводились – выполнять свою работу хорошо. Об остальном он редко задумывался. К тому же любой из нас способен на многое, чтобы доказать дьяволу как он мелок в своём мастерстве. Не так ли?
И вам не кажется странным тот факт, что дьявол всегда заключает договор с отдельно взятой личностью, в то время как праведники предпочитают иметь дело с большинством (это наблюдение не относится к данному тексту и является всего лишь припиской автора или его больной фантазии, точнее установить не удалось). Впрочем, о методах подписания таких сделок, как в первом, так и во втором случае, даже упоминать противно.
В то утро Лилия показалась мне очень серьёзной и сосредоточенной. Никогда раньше её такой не видел. Может, решилась всё рассказать? Открыться, наконец. Странно, мы не обсуждали это вот уже два месяца. Я старался не давить и дать ей время. И вот время пришло. Значит, совсем скоро мы перестанем встречаться тайно. Но как было принято это сложное решение? Что подтолкнуло её к этому?
– Любовь?
– Она не настолько глупа. Иначе я бы в неё не влюбился.
– Страх?
– Точно не страх.
– Её чистота?
– Нет. Здесь что-то другое. Возможно…
#29688 в Проза
#16786 в Современная проза
#24230 в Фантастика
#1779 в Антиутопия
Отредактировано: 28.05.2018