Голубая лилия

Голубая лилия

 Елена Свительская.

     Голубая лилия

   Играет ветер в кронах вековых деревьев, играют тени и свет на их листве. И в полутьме леса, на крошечной светлой полянке растёт обыкновенная белая лилия. Она ещё не цветёт, даже не готовится к цветению. Пока только у неё одна забота: выжить. Каким ветром занесло эту домашнюю изнеженную красавицу в эти дикие края, не ясно. И грустно замерла около неё девица с потускневшими глазами. Она молит мир о чём-то, долго молит. По щекам её потекли кровавые слёзы. Кровь красным цветком распускается на белом платье. Девушка падает подле цветка. И на лилии неожиданно появляются бутоны. Мгновение - и они раскрываются, показывая изумительно изящные алые цветки. А кровь всё течёт и течёт из её глаз, почему-то не заканчивается. Вот уж и белое платье стало красным. Вот уже рыжие волосы промокли от крови.

   Неожиданно Лиса, наблюдающая за этим из-за дерева, вглядывается в лицо погибшей и узнаёт в ней себя. Закричать бы, но губы словно смёрзлись от холода. Убежать бы, но ноги примёрзли к земле. Откуда-то выходит Сокол, молодой и красивый вождь их племени. Равнодушно взглянув на девушку, замершую в огромной луже крови, он проходит мимо. Её, вторую Лису, он не видит. Она только и смогла, что протянуть к нему руку, беззвучно моля о помощи: мужчина и не услышал, как крича, звала его её душа. Он спокойно ушёл, а две Лисы так и остались в этом пугающем лесу. Одной было всё равно, другая не могла пошевелиться.

    Осень сменила лето, за осенью пришла зима... Лиса всё стояла за деревом и не могла пошевелиться. И год сменился другим... И одно десятилетие сменилось другим... И век сменился другим веком...

   Никто не приходил к ней. И шевельнуться Лиса так и не могла, прикованная к проклятому месту. И весной, и летом, и осенью, и зимой, не переставая, красовалась кроваво-красными цветами лилия, прекрасная и страшная одновременно...  

   Лиса заплакала во сне. И проснулась. Летняя ночь была тёплая. И ветер приятный, нежный. Но девушке отчего-то было так холодно. Алая лилия, её неподвижное тело, Сокол, проходящий мимо, всё ещё стояли у неё перед глазами, пугали.

   Сокол... Прошлой весной её семья пришла в этот край. Тогда она впервые увидела его. Какой он сильный. Статный. Крепкий. Ловкий. Красивый. А ещё он был вождь её народа. Едва она взглянула на него, как её сердце, до того не ведавшее особой печали, начало биться по особому, быстро-быстро. И много горя она познала с той поры. Потому что он всегда проходил мимо неё. Каждая девушка его народа мечтала стать его женой. А он обзаводиться семьёй не спешил. Выбирал тех, которых считал самыми красивыми, развлекался с ним, потом бросал. Только худеньких, стройных и светловолосых, с белой кожей и голубыми глазами. А Лиса была полненькой, рыжей, зеленоглазой, загорелой да ещё и с конопушками на щеках и на носу. Ей о его недолгом внимании мечтать глупо было, не то что о его женитьбе на ней. А она мечтала: сердцу-то не прикажешь. И ревновала его к другим, и злилась, и плакала по ночам, тихо-тихо, чтоб родители да братья с сёстрами не услышали. Трудное то было время. И шло оно, подлое, медленно, как будто нарочно стремилось причинить несчастной Лисе побольше боли. А потом этот противный сон...

   Она более не засыпала в ту ночь. А поутру решила, что не бывать тому сну наяву. Тайком стала отдавать почти всю свою долю еды коту, который у них прижился. Да зачастила к мудрым старухам и к старикам, которых не так-то много и осталось. По крупицам собирала известное тем о травах. И похудев, убежала в старый лес за заветными травами. Нашла, исцарапав все ноги и руки. Раздавила меж камней. Намазала лицо и тело соком одной травы - и стала её кожа белой. Намазала соком второй - и исчезли противные конопушки. Вымазала соком третьей волосы - и из огненных они стали светлыми словно колоски пшеницы. Глаза-то она исправить не смогла. Тело-то её, похудевшее, было уж слишком какое-то тощее и угловатое. Но может и так сойдёт? Вернулась Лиса домой, надела своё праздничное платье, которое долго вышивала. И пошла к дому Сокола. Тот как раз вышел на двор. Увидел пришедшую, не признал. Только фыркнул:

   - Ах, какая щепка по тропинке идёт! А гордости-то у ней на лице, словно у дочери какого-нибудь вождя!

   Покраснела Лиса как маков цвет, убежала, наивно веря, что не успел красавец заметить её слёз.

   И с того дня засела девица за рукоделие. Долго, усердно училась - и непревзойдённой мастерицей стала. Сшила наряд себе дивный, а уж украсила его... Девки все и женщины едва не полопались от зависти: такое платье и жена вождя надеть бы не погнушалась. Даже жена самого богатого из всех вождей.

   Свела Лиса загар с кожи соками, сменила пламенный цвет волос на светлый, надела свой прелестный наряд, убрала празднично волосы, воткнула в них белую лилию - вождь только на эти изящные цветы и смотрел, прочие-то для него словно и не существовали вовсе. И пошла к дому Сокола. Тот сидел у окна и ел с аппетитом жаренную заячью тушку. Глянул мельком на подходящую. Буркнул:

   - Какие у неё глаза не красивые.

   А на наряд-то и не посмотрел. Куда ему, мужчине, до того, чтоб оценить женский наряд? Не, может, кто из мужчин б и смог понять, как красив узор, ну да этого не узоры интересовали.