Горечь

Горечь

Выключатель щелкнул, и Ив скривился, не открывая глаз.

– Вивиана, ты опять!

– Но я же только почитать, – жалобно возразила она. – Я недолго, обещаю!

Ив с усилием заставил себя сесть. Глова была какая-то чумная, как будто кто-то нахлобучил сверху шапку из чугуна. Ничего удивительного, так было всегда, когда он не высыпался, сон у Ива был до омерзения чутким. Что там ученые умы талдычат о последствиях длительного криосна? Частая сонливость, вялая реакция на раздражители… Ив невольно хмыкнул. Кому-то, наверное, и вправду повезло, но уж точно не ему.

В криосне Ив в совокупности провел не меньше пятидесяти земных лет. Летал в экспедиции и не только. По идее, сейчас, будучи наконец в отставке, он должен был бы спать как слепоглухонемое бревно. Но стоило только Вивиане включить свет и зашелестеть хоть чем-то отдаленно напоминающим книгу, как Ив тут же просыпался. Просто пугливый зайчик серенький, а не бравый ведущий инженер Гильдии Исследователей, даже самому стыдно.

Ив через плечо покосился на Вивиану – та с упоением читала очередную книжку в мягкой обложке. Привычно нахлынуло раздражение – его бы воля, сжег бы всю печатную продукцию в радиусе тысячи километров! Разом.

– Ив! – позвала Вивиана, не поднимая глаз от книжки.

– Ммм, – неопределенно отозвался он.

– А ты будешь меня любить, если я и дальше буду читать по ночам?

– Конечно, буду, – Ив вздохнул и взъерошил ее короткие рыжеватые волосы – жесткие, как медная проволока, они тут же встали дыбом, но Вивиана даже не пошевелилась, чтобы их пригладить – с тревогой ждала его ответа, как обычно. – Я буду любить тебя, даже если ты будешь читать книги сотнями, и все по ночам, – убедительно добавил он. – Только не читай, пожалуйста, газеты, хорошо?

– Это почему? – удивилась она.

– Потому что они шелестят кошмарно, у них каждый лист размером, наверное, с простыню! – она засмеялась и попыталась шлепнуть его по спине книжкой, но Ив ловко увернулся, спрыгнул с постели и направился на кухню – пока она не успела приступить к новой серии расспросов.

Ив дернул на себя дверцу холодильника и выудил початый пакет сока. Оглянулся в поисках чистого стакана, махнул рукой и отпил прямо из пакета. Если у Вивианы и были сильные стороны, а они, разумеется, были, то любовь к порядку к ним явно не относилась. Впрочем, Ива это нисколько не смущало. Это было сущей ерундой по сравнению с ее постоянными: «А ты будешь любить меня, если…» - дальше могло следовать что угодно – от «съем последний кусок пиццы» до «приму участие в восхождении на гору Фудзияма». И если днем Вивиане еще удавалось промолчать, то вечером – или ночью – ей, видимо, становилось совсем тревожно. Что, в целом, неудивительно.

Ив сделал еще один глоток и поморщился – сладкий, слишком сладкий апельсиновый сок вдруг стал отдавать горечью. Еще одно последствие длительного пребывания в криосне, не упомянутое в ежегодных отчетах высоколобых специалистов. Да что они вообще понимали, сидя у себя на Луне! А Ив прочувствовал все это на собственной шкуре.

Он с отвращением запихнул почти пустой пакет обратно в холодильник и вздохнул. Правильно ли он поступил, подав в отставку? Этот вопрос Ив задавал себе каждую ночь – стоя перед холодильником или лежа в постели – но так и не смог найти на него ответа. С одной стороны, он не мог отрицать, что участие в экспедициях Гильдии Исследователей становилось все более опасным. Да, Последняя Война закончилась почти сто лет назад, и метаморфы потерпели поражение. И если еще пятьдесят земных лет назад, когда Ив впервые столкнулся с метаморфами лично и вынужден был защищать свой экипаж с оружием в руках, вся эта история казалась выдумкой, неудачной шуткой… Тут Ив машинально провел рукой по шраму, проходящему через всю правую половину лица, и в очередной раз напомнил себе, что надо – надо уже, наконец, удалить это напоминание о том случае, удалить – и дело с концом. Самому ему шрам нисколько не мешал, Ив привык к нему, как привыкают к форме носа или цвету волос. Но Вивиана каждый раз невольно вздрагивала – он имел глупость рассказать ей эту историю еще в самом начале их отношений. И хотя сами метаморфы в тот раз Ива и пальцем не тронули, ей все равно становилось неприятно и даже, наверное, страшно.

«Завтра – прямо завтра же удалю проклятый шрам!» – пообещал он себе и двинулся в сторону спальни.

Словом, если еще пятьдесят лет назад выживание немногочисленных метаморфов в принципе стояло под вопросом, и никто в здравом уме и твердой памяти не воспринимал их как угрозу, то ко дню сегодняшнему все изменилось. Ив вспомнил упреждающий плакат на распределительной базе на Луне, и усмехнулся. На плакате какой-то хмырь с квадратной челюстью и насыщенно розовым цветом лица, в форме Гильдии Исследователей, держал одной могучей рукой хлипкого метаморфа. Последний был явно застигнул врасплох, длинное узкое тело с синей кожей было скрючено самым гнусным образом. Несчастный пытался руками прикрыть свою безволосую шишковатую голову, опасаясь, и надо полагать, не без оснований, что розоворожий детина может и накостылять. Ив подозревал, что если бы такой орел-гильдеец встретил бы метаморфа в реальной жизни, то все закончилось бы очень быстро и очень печально – метаморф бы скоренько убил его каким-нибудь способом понеприятнее. И уж совершенно точно не стал бы демонстрировать ему свое настоящее лицо. Метаморф на то и метаморф, что блистательнейшим образом может принять облик любого живого существа. Приблизительно равного ему по массе, ясное дело, – законы физики еще никто не отменял. Потому метаморфу только и оставалось, что перевоплотиться в кого-нибудь максимально безобидного – или привлекательного, по-разному бывало, – и с легкость проникнуть куда угодно. В последнее время упорно поговаривали, что некоторые из них добрались уже и до самой Земли.