Горький - детектив

Горький-детектив, или Не сердитесь на меня, Алексей Максимович!

В истории принимают участие герои произведений Максима Горького - романа «Мать» (Павел Михайлович Власов и его мать Пелагея Ниловна), романа «Жизнь Клима Самгина» (Клим Иванович Самгин), пьесы «Дачники» (Суслов Петр Иванович, его жена Юлия Филипповна и его дядя Двоеточие Семен Семенович), пьесы «Мещане» (Кривцова Елена Николаевна и Нил, машинист) и пьесы «На дне» (странник Лука и Константин Сатин).

С событий, описанных в перечисленных выше произведениях, прошло какое-то время.

Нижний Новгород красив в любое время года, а как хороша Стрелка, где встречаются две реки - Волга и Ока! Но лучше всего в этих краях летом, когда открывается знаменитая Нижегородская ярмарка.

Так думал благообразного вида старик, подходя к крепким деревянным воротам, за которыми возвышался дом, судя по всему, недавно построенный. Он немного постоял около калитки, переминаясь с ноги на ногу, но потом все-таки громко постучал. Скоро раздался звонкий женский голос.

- Кто там?

- Ниловна, это я!

Калитка отворилась. За ней стояла женщина средних лет в белом платочке. Глаза ее буквально светились добротой. Она поправила платок на голове и всплеснула руками.

- Лука! Ты, что ли? Давненько я тебя не видела.

- Вот пришел, Пелагея Ниловна.

- Все странствуешь?

- Странствую. Вот и опять в ваш город ноги привели. Пустишь переночевать?

- Пущу. Как нашел-то меня?

- Добрые люди подсказали, но в новый дом я не пойду, где-нибудь во дворе посплю. Сарайчик-то у вас есть?

- Как не быть! А то, может, в дом?

- Нет, не пойду.

- Как знаешь!

- Хоромы у вас теперь, право слово, хоромы!

- Да, дом хороший. Его Павел, как вернулся, отстроил.

- Так он, значит, сейчас тут в городе?

- Где же ему еще быть? По делам вот сейчас ушел, к вечеру вернется. Чай-то ты будешь пить?

- Буду.

- Только что самовар закипел, как будто знала, что зайдешь! Сейчас принесу тебе, тут на крылечке и попьешь.

Через несколько минут Ниловна появилась с чашкой чая и тарелкой, на которой лежали румяные пирожки.

- Ух, ты! Вкусные пироги у тебя, всегда их вспоминал, потому что нигде лучше не ел.

- Жизнь научила! Я ведь на фабрике их продавала, тем и жила, пока Павлуша-то … Да что теперь вспоминать!

После чаепития Лука достал из котомки разноцветные камешки.

- Красивые!

- Бери, если хочешь.

- Откуда такие?

- Из дальних стран.

- Ты и там побывал?

- И там. Ты-то как?

- Живу.

- А Павел как? Опять за прежнее взялся?

- Ты это про что?

- Ясно уж про что. Он же у тебя по политической статье на каторге был.

- Сейчас молчит об этом со мной, не говорит, чем занимается. Ничего я не знаю.

- Так что же он делает? Откуда средства на дом взял?

- Не сказывал, но друзья у него теперь не простые рабочие, как раньше, а совсем другие люди! И не нравятся они мне. Те, с кем раньше он дружил, были молодыми, светлыми, все о благе народа говорили, а будущем. Я слушала их и нарадоваться не могла. А эти новые его друзья – непонятные для меня, все себе на уме и только о деньгах и твердят…

- Что-то ты темнишь, Ниловна! Неужто он совсем переменился? Павел Власов и другим стал?

- Этого я не знаю. Вот хоть верь, хоть не верь! Спектакли вон по соседству с нами всякие его приятели и приятельницы разыгрывают, наш дом-то на улице крайний, как бы на отшибе, а рядом с ним постройка деревянная. Сцена это.

- Видел я. Павел, что ли, построил?

- Не без него уж. Красивые женщины тут представляют.

- Вот бы хоть глазком глянуть!

- Глянь! Туда много народу разного приходит.

- Павел тоже?

- Нет, он нечасто там бывает, дел у него много. Он сначала даже против был, а потом вдруг взял и согласился.

- А за сценой-то что?

- Ничего. Кусты там, деревья, берег крутой и лестница, что к Волге ведет.

- А вон там что у вас, за заборчиком? За вашим домом?

- Да что ты все расспрашиваешь? Тебе какое дело? Развалины какие-то старые! Но Павел мне строго-настрого запретил туда ходить.

- Да ну! А с чего бы это?

- Там у нас теперь спиритические сеансы проходят. Вот! Еле выговорила!

- Это что еще за представления?

- А это когда собираются люди, садятся кружком за стол и духов чьих-то вызывают. А стол этот без единого гвоздя сделан, он сейчас в сарае стоит, как войдешь, сразу его и увидишь!

- Иди ты! Этому Павел там, что ли, научился?

- Не знаю. Может, и там, а, может, еще где, но туда на развалины эти духи и приходят!

- Ниловна! Ты не заболела, чай? Что говоришь-то? Это же нехорошо! С загробным миром общаться-то!

- Может и нехорошо, но ты, Лука, не знаешь, какие сюда господа богатые приезжают, какие дамы заходят. И денег у них очень много.

- Так уж и много? Ну, если так…

- Сама видела. И Павел у них как бы главный!

- Ну, и дела! А глянуть-то на этих людей можно?

- Нет, нельзя! Я туда ночью не хожу, боязно, но слышу у окна, как они с кем-то переговариваются, значит, кто-то к ним ночами туда все-таки приходит. И ветер оттуда тогда дует!

- Ветер?

- Да! То сильно так, то тихонечко…

- Ну, и дела, Ниловна! Вот если бы ты мне этого не рассказала, ни за что бы не поверил. Но ты, как я знаю, женщина серьезная, обманывать не будешь!

- А зачем мне тебя обманывать-то? Говорю все, что знаю. На роток-то мне платок не накинули!

- А на развалины эти хоть разок глянуть поближе можно?

- Нет, и не проси! Если Павел узнает, очень рассердится.

- Ну, и дела! А когда они снова будут духов вызывать?

- Не знаю. Может, на днях, а, может, и через месяц.

- Жаль… Уж больно мне теперь побольше об этих делах узнать хочется.

- Ой, твое дело, если не боишься! Только бы Павел тебя не увидел.

- А когда он сам дома бывает?