Город света

Город света

Только закрыв за собой дверь в прошлое,

можно открыть окно в будущее.

Франсуаза Саган

Мой старый «Плимут», дребезжа подвеской, боролся с неровностями проселочной дороги, пока я не выехал на ровный асфальт шоссе. Проехав в сторону Хаксвелла, я уже через двадцать минут оказался в одном из близлежащих небольших городков – Лэндсбурге. Заехав на холм, с которого открывался вид на город, я остановил автомобиль и, выйдя из него, сел на капот, поставив ноги на широкий бампер. Закурив и вынув из кармана плоскую флягу с виски, я решил предаться воспоминаниям.

Большинство современных жителей Лэндсбурга понятия не имели в каком городе живут и откуда он взялся. А те старожилы, которые тут остались, вычеркнули это из своей памяти. Конечно, еще многие в Америке помнили эту историю, с которой были знакомы по теленовостям и газетам, но для них это изначально было скорее что-то эфемерное и далекое, нежели серьезное.

Половина города теперь была пуста и многие дома и улицы заросли травой и бурьяном. А ведь это был город, основавшийся с самыми благими намерениями. Ни один город в мире, за все существование человечества, не появлялся по такой благородной причине. Основание этого города я отсчитываю, конечно, с момента нашего появления в нем – до того здесь были трущобы. Ни в одном городе мира никогда не жило столько светлых и безгрешных людей. Ни один город мира не создавали с надеждой сделать из него колыбель нового человечества. Человечества, которое должно было быть чистым в своих помыслах и бескорыстным в отношениях, терпимым к окружающим и мягкосердечно к инакомыслящим. Среди жителей этого города не было места алчным и жестоким, завистливым и праздным, похотливым и врунам. И одним из основателей этого великого, по своей миссии города, был я.

Мое участие было скорее случайным – я просто был другом, довольно близким другом, профессора физики Дэвида Куперштайма. Как его верный и надежный друг, я с ним и пережил всю эту историю до самого конца. Хотя, возможно, я мог бы сделать больше и теперь бы мы вдвоем сидели на этом капоте машины и предавались грустным воспоминаниям. Пусть у нас и не получилась наша мечта, но он, по крайне мере, был бы жив. Но случилось все так, как случилось и теперь не имело смысла кого-то винить.

Надо заметить – у меня с самого начала было ощущение, что мы разинули рот на кусок, который был больше этого самого рта раз в сто. Но имея такое открытие профессора, грех было не попытаться изменить жизнь людей к лучшему.

Вы уже достаточно заинтригованы и задаетесь вопросом – что же это было за изобретение, из-за которого два, пусть и не самых глупых дурака, решились бросить вызов устоявшемуся человеческому строю? Вы правы – сам бы на вашем месте уже доедал свою правую руку от нетерпения. Я и не против рассказать вам эту историю пятилетней давности. Расскажу, вот только сделаю глоток «Гленфиддика» и сразу начну…

С Дэвидом мы познакомились еще в Массачусетском университете. Он преподавал физику, а я там работал лаборантом. Там мы и подружились. Позже ему выделили свою лабораторию в Серси и он пригласил меня к себе работать, на что я с радостью согласился. Дэвид умел поставить всех на уши и заставить сделать по-своему. В этой-то лаборатории все и началось. Нет, не в самом начале.

Вначале мы полностью посвятили себя разработке и испытаниям тончайшей нанопленки для солнечных батарей. Солнечные батареи первоклассный источник электроэнергии, способный заменить атомные электростанции. Но они слишком дороги и ни у кого не было даже мысли попробовать запитать ими хотя бы небольшой город. Наша же пленка, основанная на нанотехнологиях, могла решить эту проблему, и мы грезили произвести настоящий переворот, освободив людей от такого опасного источника электроэнергии как многочисленные АЭС.

Конечно, мы делали это не ради славы или денег. Мы ученые и работали над этим ради самой цели.

Дела шли очень неплохо и наш прототип пленки на первых испытаниях показал себя отлично. Я был поглощен этой работой и не подозревал, что Дэвида хватает еще на что-то другое.

Однажды утром, придя в лабораторию, я увидел его в прекрасном настроении. Не просто в прекрасном, а в том невероятно сияющем настроении, в каком человек бывает, наверное, всего несколько раз в жизни.

- Что случилось, Дэвид? Ты не спал ночь и додумал нашу формулу? – спросил его я.

- Не угадаешь! Я закончил свои работы над моим детищем! – таинственно сказал он.

- Твоим детищем? Я не имею к нему никакого отношения? – Я понял, что речь идет не о нашей пленке.

- Извини, нет. Я не хотел до определенной поры тебя посвящать. Но сейчас все трудности позади, и теперь я могу тебе все рассказать, - заявил профессор.

- Ну, что же, я слушаю с нетерпением. Что это за очередное чудо техники? – с неподдельным интересом спросил я.

Дэвид взял большую сумку и осторожно вынул из нее аппарат похожий на видеокамеру.

- Пока не придумал как его назвать, - сказал он. – Да это и не важно.

- И что это такое? – спросил я, внимательно разглядывая прибор.

- Этот визир или визор, не знаю пока, как его классифицировать, видит человеческое биополе.

- Ну, это не ново - давно изобретены ауро-камеры, - сказал я, пытаясь понять, в чем новизна.