Город в пустыне

Город в пустыне

Джеймс всегда мечтал попасть в Египет, в эту волшебную страну, о которой он так много читал. В страну пирамид, таинственного Сфинкса, многочисленных богов, фараонов и песка. И вот, эта мечта близка к осуществлению...

Благодаря своему другу-археологу, Джеймс познакомился с одним представительным джентльменом из Карлайла, который любезно согласился взять его с собой в Египет за сравнительно небольшую плату. Эдвард Гридли, так звали англичанина, был торговцем с проницательными карими глазами и вьющейся шевелюрой рыжего цвета. На молодого американца Эдвард производил впечатление одного из тех фокусников, который обжулит тебя, стоит только немного отвлечься. К тому же, об этом человеке ходили слухи, будто он не гнушается продажей вещей, добытых в процессе раскопок расхитителями гробниц. Все это не нравилось Джеймсу, но выбирать не приходилось, поэтому он и оказался здесь, в стареньком самолете вместе с сэром Гридли.

-…поэтому и нужно было попасть в Багдад, - прервал размышления Джеймса англичанин. – Но теперь все улажено, и мы отправляемся в Египет.

- Хорошо. А правда говорят, что на Карлайле лежит проклятие, и проклятый камень приносит бедствие злодеям? - решил хоть немного поддержать разговор Джеймс.

- Мой юный друг, не стоит верить всему, что ты слышишь! – рассмеялся Эдвард. – Люди много чего говорят. Даже то, что все мы прокляты с рождения из-за проступка Адама и Евы. Стоит ли верить во всю эту чушь? К тому же, кто такие злодеи? Это те же самые люди, просто немного сильнее других, и которые себе могут больше позволить. А кто не может – те слабы и все, что им остается – это распускать глупые слухи и списывать все неудачи на волю Господню или на проделки дьявола. Лично я верю только в то, что можно увидеть, потрогать или продать.

- Я всегда думал, что те, кто себе может многое позволить, наоборот, слабее, потому что им не хватает сдержать свои преступные наклонности и пороки, – нахмурился Джеймс.

- Святая наивность! – всплеснул руками англичанин. - Так вот чему учит демократия? Подчиняйся тем, кто сильнее, ибо он прав и определит, как кому себя вести и куда лезть не следует. Сиди, мол, и не смей вякать. Но вся ваша демократия, по сути, наигранный ничтожный фарс! Уж я-то многое повидал и знаю, о чем говорю. Я имел дело и с политиками, и с преступниками. И знаешь что? Порой я видел преступников гораздо благороднее!

- Я в это не верю! Сейчас, при президенте Кулидже, США расцветает! Даже индейцы получили полноправное гражданство! – раздражению американца не было предела. Как этот глупый англичанин мог что-то знать о США, стране, в которой родился и вырос Джеймс?!

- Что не помешало до этого их почти полностью уничтожить. А суды Линча? – Гридли уже явно издевался над молодым человеком. – А, впрочем, неважно. Поживи с мое, тоже так будешь думать. Законы природы придуманы не людьми, но они всегда будут главенствовать над теми законами, что придумывают люди!

Джеймс ничего не ответил. Он не смотрел на Гридли и не хотел с ним больше ни о чем разговаривать. Да и думать о человеческих законах и политике тоже. Его мысль остановилась на том, что недавно были произведены раскопки гробницы Тутанхамона и как страстно он хотел бы посмотреть на это великолепие, созданное руками человека. Но реальность, которая так любит вмешиваться в планы и ожидания счастливого будущего, треском вышедшего из строя двигателя самолета и выражениями пилота, которым позавидовал бы просоленный матерый морской волк, разорвала разворачивавшуюся перед Джеймсом картину древних пирамид на фоне светлого ясного неба.

- Судя по тому, как ругается Томас, дело явно не к добру… - задумчиво протянул Эдвард. – Но из нас троих в этой летающей штуке механик только он. Или нет? – Гридли вопросительно посмотрел на Джеймса.

- Я не разбираюсь в этом. Я первый раз лечу на самолете.

- Вот как? Ну, могу тебе представить самолет. То, на чем мы сейчас… падаем, называется старая немецкая рухлядь! – Эдвард волнительно закусил губы. – Дурацкий Фоккер! Хотя я сам виноват, F.II был достаточно дешев, поэтому я его и взял.

- Ничто не вечно, – глухо произнес Джеймс. – Ничто…

Звонкий удар по щеке американца прервал причитания.

- Заглохни! – Эдвард, казалось, был очень разъярен, - не поддавайся панике раньше времени! Томас разберется с этим. Он отличный механик.

Джеймс пожал плечами. С самого детства он мечтал. Но из всего египетского его ждет только Дуат и суд Осириса. Не дойдя всего лишь пару шагов. Какая ирония. Впрочем, Эдварду наверно еще страшнее. Интересно, а что он думает о загробном мире? Наверняка, что его не существует. Все, на что он может надеяться – это выжить. А Томас? Что сейчас думает он? А я? Мне страшно? Да. Но в то же время и нет, как-то спокойно и немного грустно.

- Да, сучка! – пассажиры услышали радостный возглас Томаса и вновь заработавший двигатель.

Эдвард устало откинулся на сиденье. Легкая улыбка каким-то жутким оскалом отразилась на его побледневшем лице и казалась такой же естественной, как кот, играющий в покер на раздевание.

- Дааа… - продолжил Томас.

На глаза Джеймса наворачивались слезы. Он пусто смотрел в иллюминатор, глядя на приближающийся песок.

- ДА ЕДРИТЬ ЕГО НАЛЕВО! – донесся до Эдварда и Джеймса вопль ужаса.

- Господи… - только и успел произнести Гридли, как сильная встряска отбросила его вперед вместе с Джеймсом.

***

Когда-то в детстве я упал в колодец и не мог из него выбраться. К счастью, он давно пересох и его использовали только для того, чтобы скидывать туда старую траву с поля, так что сильно я не пострадал. Дело было вечером, так что надеяться на скорую помощь мне не приходилось. Когда настала ночь, мне стало действительно страшно. Я кричал, плакал, был в стенки колодца кулаками… Стоит ли говорить, что мне это не помогло? Через несколько часов (теоретически, ибо течение времени для меня остановилось, и, казалось, времени нет вообще) мой голос охрип, а руки болели от ссадин. И я сдался. Сначала я думал, что надо всего лишь немного подождать, и тогда кто-нибудь придет. Только дождаться рассвета. Спустя какое-то время я чувствовал, что проведу здесь остаток своих дней и все, что меня окружало – это холодные стены, темнота и бесконечность. Отчаяние раздирало меня, плач сменялся легким истеричным смехом и вновь плачем. Так продолжалось, пока я не уснул. Но тогда меня вытащили. А сейчас…