Городская Ромашка

Глава 18

Настало время сбора урожая, жителей Вестового и ближних поселков пригласили на праздник в Долину Ручьев. В Вестовом люди больше скот разводили да рыбачили, но когда приходила пора сеять пшеницу или собирать урожай, жителям Долины помогали все. И праздновали потом вместе.

Ромашка к тому времени окончательно поправилась. Тур сдержал слово и учил девушку рыбачить. Они целый день сидели втроем – куда же без Димки? – на берегу Родны, и Ромашке даже удалось выловить трех-четырех рыбешек, в то время как Тур с Димкой ведро натаскали. После полудня к ним присоединился Мирослав.

Он, казалось, и сам чувствовал огромное облегчение от того, что все разъяснилось, и вел себя так, будто не было ни обиды, ни объяснения после. То есть, рассудила Ромашка, по-прежнему относился к ней как к сестре. Или как к хорошему другу. Это дорогого стоило, и Ромашка даже радовалась – теперь у нее есть два настоящих друга. Вернее, три: Димку девушка тоже зачислила в друзья.

Этим вечером Ромашка и узнала, что назавтра они приглашены на обжинки, и радовалась ровно до того мгновения, как вспомнила, что в Долине Ручьев живет Злата. "Как же Мирослав? – подумала она. – Каково ему будет ее видеть?"

Вечером, после ужина, Ромашка сообщила Туру свои подозрения:

– Он не поедет.

– Поедет, – сказал Тур. – С утра ведь будем помогать, дожинать, последние снопы вязать. Поедет, это точно, а вот останется ли на праздник...

Утро была жарким, ясным. На запряженных лошадьми бричках люди ехали по несколько семей, весело переговариваясь. То и дело над дорогой разливалась песня. Ромашка нашла глазами и Мирослава – он ехал вместе с родителями немного позади. Увидев девушку, Мирослав улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Тур махнул ему рукой.

В тот день Ромашка устала и вымоталась, правда, больше из-за жары, а не оттого, что перетрудилась. Народу было много, работа спорилась. Когда, наконец, был связан последний сноп, традиционно украшенный васильками, над полем зазвенели песни, заиграли дудки. Усталость разом прошла, захотелось тоже петь и плясать. Мужчины подняли дожинок и понесли к деревне. Впереди процессии Ромашка увидела красивую девушку с длинной светлой косой, в которой, словно среди колосьев зрелой пшеницы, голубели вплетенные васильки. Ромашка сразу узнала Злату.

Остановились на широком лугу у самой деревни. Мужчины вынесли столы, женщины заставили их кушаньями. Ромашка ела немного, больше поглядывала по сторонам, и взгляд ее часто останавливался на спокойном лице Мирослава. На Злату он не смотрел. Один раз глянул, как только приехали – и больше не смотрел.

После молодежь затеяла танцы, а вскоре на лугу веселились все – от мала до велика. Стоя в сторонке и не решаясь присоединиться к веселью, Ромашка притопывала ножкой в такт задорной музыке. Тура окружили молодые девушки и увели в самую гущу пестрой гурьбы, Димка тоже недолго стоял рядом – убежал играть со здешними мальчишками. Тетушка Звана отошла к знакомым, родители Мирослава о чем-то говорили со старостой.

А по дороге вдоль реки неторопливо удалялась одинокая светлая фигура.

Он ушел незаметно, даже Ромашка не сразу поняла, что его уже нет рядом. Больше всего на свете ей хотелось сейчас побежать следом, но девушка осталась стоять.

– Ромашка, пойдем! Пойдем с нами!

Разрумянившаяся Веселинка, не дожидаясь согласия, взяла Ромашку за руку и повела за собой, заводя хоровод. Ромашка растерялась так, что и не сопротивлялась, а после и сама не захотела уходить из веселого круга. И только оборачивалась время от времени, глядя на пустынную, темную дорогу.

Долгие, солнечные дни уходящего лета были наполнены радостью. Ромашка наконец-то чувствовала себя своей. Ну и пусть она пока не умеет всего – учится ведь! Девушка уже без боязни входила и в курятник, и в хлев, и за вышивку бралась, правда пока лишь с тем, чтоб на следующее утро распустить ее да начать заново.

А еще у нее подруга появилась, Веселинка – добрая, смешливая, несколькими годами младше самой Ромашки. Веселинка заходила за ней по вечерам, и девушки шли к старым яблоням, где собиралась молодежь под незаметным присмотром кого-то из старших. Тур на этих посиделках присутствовал часто. Мирослав с ним ходил всего-то два раза, и сидел, тихо беседуя о чем-то с другом. Ромашка поначалу смущалась при нем, но это быстро прошло, и девушка просто радовалась, что он рядом.

И вот настал день, когда вернулся последний доброволец, и в Родне снова собрали Совет. Семейство тетушки Званы рано утром выехало из Вестового, вместе с ними отправился и Мирослав.

На площади уже собрались люди, вновь прибывшим было не так-то легко найти место. Посередине, где ставили скамьи для мудрецов Совета, сидел на траве человек в городской одежде: черные как смоль волосы непослушно торчат в разные стороны, такая же черная щетина покрывает всю нижнюю часть лица, глаза опущены, а через лоб и правую бровь спускается к скуле широкий рубец. "Видать, в пути некому было помочь, залечить", – пожалела незнакомца Ромашка.

– Сивер, – негромко сказал Мирослав. – Значит, это он.

– Сивер? – переспросила девушка. – Его так зовут?