Городская Ромашка

Глава 25

Ромашка поначалу все думала о том, что же станет с ее родным городом, но ни одна, даже самая тяжелая мысль, не может постоянно держаться в сознании, особенно когда вокруг так много всего происходит. Да и времени на раздумья у нее почти не оставалось – тетушка Звана учила Ромашку готовить различные блюда, кроить и шить. Девушка уже сшила себе рубашку из теплой ткани, вышила нитками, что привез ей из Родня Мирослав – красными и темно-синими, а теперь взялась за зимние штаны. Обычно девушки Вестового не ходили в штанах, но в холода это не считалось зазорным.

Однажды утром Ромашка увидела, что мимо окна ее комнаты медленно, плавно переворачиваясь в воздухе, пролетают кусочки ваты. Девушка даже подумала спросонья, что это кто-то на крыше сидит и специально вату бросает, чтобы ее, Ромашку, удивить. Выбравшись из-под одеяла, девушка подошла к окну и обомлела: белая вата падала с неба в долину, укрывая землю и крыши домов, цепляясь за ветви деревьев. Ромашка так и прилипла к окну, а спустя минуту вышла в горницу, всунула ноги в туфельки и как была в одной сорочке – так и вышла на улицу.

Белые хлопья все падали и падали. Ромашка ловила их на ладонь, и хлопья превращались в капельки воды. А все вокруг было белым-белым, чистым и нарядным. Девушка изумленно смотрела по сторонам, не вполне понимая, что происходит, и даже не заметила Мирослава, который зашел во двор и с улыбкой наблюдал за ней.

– Ты же замерзнешь! – сказал он наконец.

Ромашка медленно повернулась к нему.

– Что это?

– Это снег, Ромашка.

– Снег? Снег!..

Сейчас никакая сила не сдвинула бы ее с места. Мирослав заглянул в дом и, увидев на вешалке тулуп Тура, сдернул его с крючка, чтобы накинуть девушке на плечи. А Ромашка все так же стояла на крыльце, как завороженная: надо же, она никогда не видела снега, настоящего снега!

Первый снег растаял на следующий день, но неделю спустя землю снова укрыло белоснежное покрывало. Ромашка тепло одевалась, натягивала сшитые Туром сапоги из бычьей кожи, брала варежки и выходила во двор. Слушала, как скрипит снег, отмечая каждый ее шаг, ловила пальцами снежинки, которые тут же таяли от тепла ее рук, любовалась морозными узорами, что за ночь появлялись на стеклах. Тур достал смастеренные им сани – широкие, низенькие, на такие и вчетвером уместиться можно. Друзья облюбовали горку и ходили кататься, после чего дружно сушили штаны и носки у печи. Непривычную к холоду Ромашку мороз так пощипал в первый же день, что щеки и нос у нее алели, как весенние мальвы, но девушка все равно участвовала во всех забавах молодежи Вестового.

На санной горке всегда было много девушек и парней. Катались весело: съезжали вниз да сваливались там гурьбой. Частенько устраивали сражения в снегу – собирались всем поселком и неслись стенка на стенку, с веселыми криками и смехом сходились в шуточной драке, когда калечить – не калечили, а силу пробовали. Девчонки в стенку не ставали, зато, когда снежками бросались, иные оказывались куда метче парней. От белокосой Людмилы Ромашка часто получала снежком точно в лоб. Люда оправдывалась, шутя, что не целится вовсе, а так, случайно попадает.

Вечером, довольные и разрумянившиеся, собирались на посиделки в чьем-нибудь в доме, где горница побольше, попросторней. Женщины и девушки с прялкой, кудельцем да веретеном не теряли времени зря, за разговорами успевали прясть. На этих-то посиделках Ромашка и заподозрила, что белокосая Людмила не просто так ей все норовит снежкой в лицо залепить. Сама Людмила пряха была хоть куда, на все Вестовое уменьем славилась, да еще и красавица – глаза ореховые, коса светлая, будто лен, толстая, ниже пояса спускается. С названой сестрой Тура Люда заговаривала редко, а вот на посиделках стала вдруг рядом с ней усаживаться. Ромашка только училась прясть, и полностью сосредотачивалась именно на этом занятии, а вот подружка ее, Веселинка, все подмечала. И знала, почему девушки порой при взгляде на Ромашку хихикать начинают – не иначе Людка что-то им такое рассказала. При парнях же Людмила вела себя осторожнее, но и тогда умудрялась как бы невзначай Ромашку в дурном свете выставить.

– Ты не замечаешь разве, что Людка делает? – спросила как-то Веселинка. – Она ведь каждую твою неловкость подмечает и другим на нее указывает. И садится рядом только для того, чтобы все вас сравнивали – какая, мол, она мастерица и красавица...

Веселинка осеклась и умолкла.

– Я-то думала – чего они всё хихикают? – вздохнула Ромашка. – Ну ладно, если нравится Люде народ смешить – я ей мешать не буду.

– Так она же... Она же так делает, чтобы над тобой смеялись! Людка-то на Мирослава глаз положила.

– Ну и что? – как можно равнодушней спросила Ромашка.

– Да брось ты! – рассмеялась Веселинка. – Ведь какими глазами на него смотришь! Тут и дураку ясно, что люб он тебе. А он как смотрит!

– А никак он не смотрит, – буркнула Ромашка. – Когда мы приехали сюда, он меня сестрой назвать хотел, а ты говоришь – смотрит!

– Так то когда было, – возразила подружка. – А сейчас совсем другое дело!

– Что-то я не заметила...