Городская Ромашка

Глава 29

Отряд роднянских бойцов был радостно встречен всеми, кто остался на базе. Сивер сразу заметил девушку – она стояла в стороне, бледная, с широко открытыми, полными ужаса глазами. Ее взгляд скользил по лицам бойцов снова и снова, будто Ромашка искала кого-то и не находила. На какой-то миг Сиверу показалось, что девушка лишилась рассудка, но он отогнал эту мысль и двинулся к ней.

Ромашка узнала его, сделала несколько шагов навстречу, но покачнулась, остановилась.

– Где? – выдавила она. – Где все?..

– Как где? – удивился Сивер. – В городе.

И тут он понял, чего испугалась Ромашка.

– Живы они, живы! И Мирослав, и Тур, просто в городе остались... Ты слышишь? А мы за вами пришли, за едой, за вещами...

– Живы, – повторила девушка. Словно в попытке сохранить равновесие, вяло взмахнула рукой, но сдалась, опустилась на колени. Закрыла глаза.

Сивер присел напротив, глядя ей в лицо. Оказывается, девушка, решила, что на базу возвращается все войско... Как получилось, что ее никто не предупредил, Сивер не знал, но вполне представил себе, что она только что пережила. Тяжелая рука в рукавице легла Ромашке на плечо.

– Живы они оба и здоровы, слышишь?

Девушка не шевельнулась.

"Уж и впрямь бы умом не повредилась", – забеспокоился Сивер и стянул рукавицы. Секунду колебался, а потом его пальцы коснулись висков Ромашки. Она вздрогнула – то ли от неожиданности, то ли ей было неприятно. Сивер решил не обращать на это внимания, не сейчас. Он прикрыл глаза и сосредоточился, стараясь передать девушке только то, что предназначалось для нее, и, ни в коем случае, не больше. Он показал ей часть улицы, заваленной железобетонными глыбами, и Мирослава, который что-то говорил хрупкой женщине с кучерявыми огненно-рыжими волосами. Рядом с женщиной стоял высокий мужчина, а за юбку цеплялся перепуганный мальчик лет пяти.

Сивер открыл глаза, убрал руки. И уже надевая рукавицы, услышал тихое "спасибо".

– Кто это? – спросил он.

– Моя тетя Полиана, – ответила Ромашка.

Сивер хмыкнул: на третий день после землетрясения Мирослав совершил для Ромашки невозможное. А как еще можно охарактеризовать то обстоятельство, что ему удалось найти эту самую тетю Полиану в разрушенном городе?

– Ее отправили вместе с остальными в приморье, на поезде, – Сивер поднялся, отряхнул с коленей снег. – Ты иди, собирайся, Скоро выходить будем.

Ромашка кивнула, но встать не смогла. Пришлось Сиверу наклониться, помочь. Девушка потопталась на месте, потом нетвердым шагом пошла к постройкам.

Такого мороза, как в первые дни, уже не было. Из ангаров выкатили четыре бронетранспортера и шесть грузовиков, стали перегружать вещи и провиант из обоза. Ромашка – наготове, с заплечным мешком – стояла в сторонке, ни на кого не глядя, теребя снятую с руки варежку. Закончив с погрузкой, Сивер подошел к ней:

– Идем.

Он помог девушке забраться в кузов грузовика. Ромашка пристроилась на лавочке у деревянного борта, Сивер сел рядом. Вскоре в машине стало тесно, а потом грузовик тронулся. Ромашка приметила окошко в брезентовом пологе, как раз над плечом Сивера. Глядеть в него девушке было неудобно. Понаблюдав за ней, Сивер поднялся:

– Садись на мое место.

Ромашка села и, отвернувшись ото всех, стала смотреть в окно. Поначалу снаружи была только мертвая земля, голый пустырь, но вскоре показалась и городская стена, вернее то, что от этой стены осталось.

Сквозь прозрачную пленку окна Ромашка второй раз в жизни видела свой город снаружи. И снова зрелище показалось ей жутким. Но раньше, когда девушка прощалась с родным городом, улетая из него на параплане, она оставляла за собой величественную и грозную громаду с высокими башнями крайних домов, с заревом огней и пожара над центральными районами. А теперь здесь были руины. Жалкие руины, оставшиеся от стены, символа целой эпохи, жизни более трех миллионов людей.

Разрушенные здания скалились в темное небо обломками плит, и Ромашке показалось, что она уже видела нечто похожее. Девушка вспомнила заросшие развалины города, через который им с Мирославом пришлось идти по пути в приморье, и вздрогнула. "Мой город, мой родной город"...

Грузовик остановился. Девушка подошла к бортику вместе со всеми и спрыгнула раньше, чем кто-либо успел подать ей руку.

Здесь не было снега. Холодный ветер налетал порывами, немного разгоняя едкую вонь, поднимая пыль. Поправив лямки закинутой на плечи сумки, девушка сделала несколько шагов и остановилась. Голый пустырь обрывался у рва, а потом – обломки, обломки, раскуроченные здания, неузнаваемые очертания города. Поднимавшиеся ото рва испарения размывали контуры, делая видение нечетким, будто мираж.

– Здесь нельзя стоять, – услышала Ромашка. – Нос воротом прикрой.

Девушка уже ощущала горечь во рту. Послушавшись совета, она прошла вслед за Сивером по перекинутой через ров плите, миновала пролом в широченной бетонной толще и оказалась в городе. Плита с торчащей арматурой нависла карнизом, заслоняя полнеба. Ромашка прошла под ней и, споткнувшись, замерла. Под ногами был асфальт, невысокий бордюр – и снова асфальт, дорога... Ромашка поняла, что находится на Кольцевой.