Горошек

Горошек

— А у нас горошек для оливье есть?

Как гром среди ясного неба. Антон замер, забыв, куда и зачем шёл, тяжело вздохнул и отправился одеваться. Горошка у них, конечно, не было. Он ведь не взял, когда ездил в «Ашан». Мандарины взял, селёдку взял, шампанское взял… Всё взял. Кроме горошка.

— То есть, нет горошка?

Света заглянула в спальню, посмотрела на натягивающего штаны Антона и добавила:

— Ещё йогуртов возьми, а то заканчиваются. Завтра магазины не будут работать утром.

Антон кивнул, заправляя футболку в джинсы, и взялся за кофту. В красной темноте под плотной тканью прозвучал Светин голос:

— Запиши, а то забудешь ещё.

— Да, хорошо. Запишу.

И тут же забыл записать.

Антон протолкнул голову через слишком тесный ворот и поглядел в сторону двери, но Светы там уже не было — умчалась на кухню, священнодействовать. К готовке новогодних блюд Антон не допускался, мог заниматься чем угодно: хоть в приставку играть, хоть кино смотреть, главное — чтобы на кухне под ногами не мешался. Ну и в магазин бегал.

Выйдя на улицу, Антон с наслаждением вдохнул воздух, едва ли не впервые за зиму пахший морозом. Температура стремительно падала, весь день валил пушистыми хлопьями снег, старательно пряча под растущими сугробами грязь. Грязь — и лёд, подумал Антон, едва не скатившись со ступеней подъезда.

Но настроения ему почти случившееся падение не испортило. На самом деле он любил эти слегка нервные походы в магазин. Любил шагать по скрипучему снегу, любил нырять в напряжённую суету супермаркетов и лавировать между носящихся туда и сюда покупателей. Не очень любил стоять в километровых очередях, но ещё как любил чувство освобождения, которое наступало, когда он выныривал обратно на улицу. И, что уж скрывать, очень любил думать, как ему повезло с женой, которая никогда не ссорилась с ним, стоя перед кассой. И чувствовал лёгкое превосходство над взмыленными, без конца собачащимися парочками.

В этот раз, правда, супермаркет у дома встретил его неожиданной тишиной. Не полной, конечно: кто-то сновал по проходам, таская скрипящую колёсиком тележку, кто-то промчался мимо, на ходу говоря в трубку мобильного:

— Да сейчас, сейчас в соседнем посмотрю!

Но в целом, в магазине царило спокойствие. Подхватив корзинку у входа, Антон направился по хорошо знакомому маршруту, мимо фруктов, овощей, здорового питания и газировки прямиком туда, где обычно лежали консервы. И понял, почему остальные ряды показались ему пустыми. Потому что большая часть покупателей столпилась между томатами в собственном соку и горбушей, оживлённо что-то обсуждая.

К беседам Антон прислушиваться не стал, знал по опыту: прислушается — и позабудет про йогурты, поэтому просто протиснулся сквозь толпу и потянулся уже к полке с горошком… и замер, не донеся до неё руку. Потому что горошка не было. Никакого, вообще. Ни в маленьких жестяных банках, ни в больших стеклянных, ни наоборот.Кукуруза стояла в избытке, а горошек пропал. Антон тщательно осмотрел полки, даже присел на корточки, но внизу горошка не оказалось. Как и сверху, куда редко кто заглядывает. Нигде его не было.

— На складе тоже нет. — угадал мыли Антона краснощёкий мужик, явно из тех, кто «выскочу на минутку»: в затрапезных трениках и дорогом пальто с меховым воротником.

Увидев, как на лице Антона растерянность сменяется озарением, мужик добавил:

— В «Пятёрочке» тоже нет. И в «Магните». И в минимаркетах. На рынке тоже нет. Я уже везде побывал.

— А мне, — встрял в разговор вертлявый дядька в спортивном костюме поверх толстого свитера крупной вязки. — Ё-моё, закадыка звонил! В «Ашане» тоже кончился, ё-моё! Везде нету горошка, ё-моё!

Помолчав, он добавил:

— Нинка мне теперь, ё-моё, это самое… Меня в оливьеху накрошит!

— Н-да, оливье нам не видать… — вздохнул мужик в трениках и пальто. — Чем закусывать-то теперь?

Антон ещё раз растерянно посмотрел на пустые полки и почувствовал, как у него земля уходит из-под ног. Пропажу селёдки можно было бы пережить. Или, допустим, кильки в томате. Или… Да чего угодно! Но как без горошка? Как без оливье?

У него прямо за плечом кто-то хихикнул. Мерзенько так, тоненько. Антон обернулся, но лишь встретился взглядом с пожилым мужчиной, глядящим вполне серьёзно. Кивнув Антону, он вдруг проговорил хорошо поставленным голосом:

— Товарищи! Как я понимаю, мы все оказались в весьма неприятном положении! Понятно, что возвращаться домой, к супругам, мы не можем. По крайней мере — без горошка. Верно?

Никто не ответил, но тишина явно показала, что оратора внимательно слушают. И он, кашлянув, продолжил:

— Так вот, товарищи. Может, у меня на даче переждём, так сказать, бурю? Транспорт, полагаю, есть почти у всех, а там — кое-какие заготовки, самогон, опять же… Отпразднуем в сугубо мужской компании!

Антон отвернулся. Да и все остальные тоже, кроме пары человек, которые с охотой принялись обсуждать дачную авантюру с пожилым мужчиной. Антон растерянно огляделся, но не увидел своих новых знакомых — ни пальто с трениками, ни вертлявого. Зато заметил широко ухмыляющегося круглолицего незнакомца. Ростом он едва дотягивал до полутора метров, объёмистый живот свисал над ремнём почти до колен, а руки, которые он беспрестанно потирал, выглядели совсем детскими: неловкими и пухлыми.

— Давайте-давайте! — проговорил незнакомец и хихикнул: — Давайте, посмотрите, как без оливьешечки вам!

И, не успел Антон как-то на это среагировать, толстяк вдруг исчез, как сквозь землю провалился. Только мерзкое хихиканье опять зазвучало, как будто со всех сторон разом. Антон завертелся на месте, удивляясь, как никто, кроме него, не расслышал такого гнусного звука.

— Кто здесь?! — выкрикнул он.

Вокруг разом стихло. Антон смутился, пробурчал извинения и быстро пошёл к выходу, протискиваясь между товарищей по несчастью. И как раз успел покинуть толпу возле консервов вовремя, чтобы увидеть коротышку, исчезающего за углом.