Горынычам вход воспрещен

Глава 7

— Может, признаешься уже? — чуть наклонившись вправо в попытке заглянуть в лицо советнику, усмехнулась я.

— Да в чем? — увиливал Клавдий.

— Господин советник, прекращайте нарушать правила игры, — не унималась я. — Ты сам выбрал правду.

Ростов только покачал головой. А ты думал. Будучи по природе увлеченной натурой, я всегда доводила начатое до конца, и теперь не собиралась отступать от своего допроса.

И вообще, сам виноват. Увидев мою кислую мину на рассвете, парень не знал, что делать. Ну это же додуматься надо, на рассвете вставать! Я, конечно, природу уважаю и люблю её больше жизни, но жаворонком не была никогда. Сон — залог здоровья, по степени важности он может сравниться разве что с едой, поэтому в удовольствии посопеть в подушку я себе никогда не отказывала. Ну, если у меня была возможность, конечно. Клавдий, видимо, понятия не имел, что его спутница сны видеть изволит, и растолкал меня еще до восхода солнца. Злиться на советника смысла не было, парень правильно сделал, учитывая наше обоюдное желание пораньше достичь нужного нам государства. Но заставить себя хотя бы улыбнуться я не могла.

Тогда Ростов, отчаявшись лицезреть мой светлый лик хотя бы миролюбивым, если уж не довольным жизнью, решил растормошить меня игрой. Ничего необычного, банальное «Правда или действие», но, честно признаться, вскоре я действительно начала просыпаться. Если рассмотреть эту попытку разбудить меня с другой стороны, то игра была отличной возможностью узнать друг друга поближе. Как-никак, нам довольно долго предстоит числиться напарниками.

Сказать, что Пепел был рад нашему возвращению в седло, было бы самой наглой ложью в мире. Конь, вероятно, тоже не выспался, и тут я его прекрасно понимала. Клавдий успокаивал своего друга, пытался купить его покорность за кусочки сахара, но получалось у советника, мягко говоря, не очень. Лишь с третьей попытки Пепел принял нас двоих на свою спину.

Природа вокруг не могла не радовать глаз. Весна вступала в свои права, все вокруг цвело и пахло. И пусть наши с дедушкой владения уже с десяток километров назад как закончились, я не могла перестать изучать не свою, не знакомую мне природу. Даже деревья, покорно склонявшие свои ещё неозеленившиеся верхушки в знак приветствия, и то были какими-то другими. Хотелось спешиться, уйти глубоко-глубоко в лес и молча с восторгом изучать каждый куст, каждый изгиб в коре старого дерева. Но вместо этого приходится донимать попавшего мне под руку кащеева советника.

— И все-таки? — Я уже была готова из седла вывалиться. — Сколько?

— Две, — поморщившись, сдался Клавдий, и я одобрительно поджала губы. — Ну, где смех? — взглянул на меня через плечо Ростов.

— Зачем смех?

— Не находишь, что для парня двадцати шести лет от роду как-то маловато два девичьих сердца в списке побед? — в голосе Клавдия слышалось не то неодобрение самого себя, не то презрение.

— Вообще-то, если рассуждать здраво, — пожала плечами я, — в этом нет ничего позорного, или как ты там считаешь. Я, конечно, подробностей не знаю, да и не стремлюсь, но думаю, что это показывает тебя как раз таки с положительной стороны.

— Это еще почему? — я даже представила, как тонкие брови Клавдия приподнялись в удивлении.

— Давай пойдём от обратного, — поерзала в седле я, принимая более удобную позу. — Если бы у тебя в твоем списке побед, как ты говоришь, числилось с полсотни девиц, ты бы чувствовал себя увереннее?

— Ну, не знаю, — смутился парень.

— Может, для того, чтобы похвастаться перед друзьями, такого количества вполне достаточно, но если понравившаяся тебе мадам поинтересуется, скольких других до неё ты очаровал, поверь, названная тобой цифра ей явно не понравится. Если среди парней ты получишь возгласы одобрения, то от девушек жди лишь подозрения и сомнения в своей верности.

Почему-то говорить с Ростовым на довольно личные темы было легче, чем обсуждать дела сердечные с подругами в Академии. Мы чужие друг другу люди, нам нет интереса что-то выпытывать и после использовать информацию в корыстных целях. Да и мнение человека со стороны никогда не помешает.

— Надо же, — усмехнулся парень после нескольких минут раздумий, — я даже не думал об этом в таком свете. Спасибо.

— Было бы за что, — просто улыбнулась я, коротко хлопнув его по плечу. — Найдешь ты ещё свою единственную и неповторимую, не беспокойся. На свадьбу хоть позови.

— Если живыми от Горыныча вернемся — обязательно, — хмыкнул Клавдий.

Упоминание нашего непосредственного соперника всколыхнуло во мне интерес к месту, куда мы держим путь вот уже вторые сутки, и я не замедлила поинтересоваться о таинственном царстве у всезнающего Ростова.

— Мутное, — первое, что выдал парень в ответ на мой вопрос. — Ничего толком не известно. Говорят, даже по границе государство и то будто бы подернуто какой-то дымкой. Раньше ходили слухи, мол, это сам Змей оградил свою землю от чужаков стеной извергаемого им дыма.

— Жуть какая, — поежилась я.

Мое богатое воображение тут же нарисовало мне живописную картину: огромный трехголовый змей пышет дымом, маленькими шажками ступая строго вдоль границы своей земли. Почему-то мне стало смешно, и я хихикнула, но Клавдий моих эмоций не оценил.

— Я бы не веселился, — подал голос советник. — Ты даже не представляешь, во что мы ввязались.

— Ты сам-то представляешь, умник?