Господа

Часть I

Я. Тебя. Люблю... Любил... Любил ли? Да!
Твою скромность, твою на вид невинность и младость, твой ухарский, не опытный характер, твою глупость и даже обиду. А ты? А ты так поступила со мною. Принесла столько терзаний и страданий, а за что? Ради чего? Я страдал, болел тобою, был весь в жару и бредил, зачарован тобою. После всего ощущал себя то ли пустым, то ли вовсе мертвым. Теперь во мне как будто ничего нет, пусто и тихо. Однако ж волнует вопрос другой – есть ли в жизни счастье? Я… Мы находились где-то рядом с ним, казалось вот-вот и… но как-то так все закрутилось, что оно нас обманчивым маневром миновало, пролетело, а мы его не сумели изловить. А пытались ли? Теперь жалеем. Жалеем?

Лужи на сером асфальте, плитке тротуаров, небо угрюмое, серое. Город грозен, а улицы его грустны и залиты водой, словно слезами глаза обиженного человека. Ветер гонял среди жилых массивов влажный воздух, колыхал малочисленные в городе деревья. Все однотонное, блеклое и словно безжизненное. Среди этой палитры оттенков стали шлепала по лужам, торопясь, девушка. Она шла быстрым шагом, несмотря на моросящий дождь без зонта, но была примечательна совсем не этим, а своей яркой желтой курткой, будто дождевик, которая так лихо выделяла ее из всего пасмурного окружения.

Она сбавила скорость, громко поднялась по ступенькам, ведущим в заведение, и тихо, якобы стесняясь, открыла дверь, заходя. Пред ней открылся вид на внушительную залу, в центре нее стояло множество стульев, занятых людьми, впереди которых располагалась немалая сцена, а по бокам – множество книжных стеллажей и полок; свет приглушенно бил от сцены; мужчина, выглядящий как гость из 30-х годов прошлого века, читал стихи со сцены.

Девушка в желтой куртке тихонько прошла к сиденьям и присела на задние свободные места. Рыская глазами по людям, что сидели впереди, она искала кого-то, она здесь не за стихами, явно, у нее другая цель, ведь она все не успокаивается и продолжает шнырять взором то сюда, то туда. Глазки играют еще пару минут, пока не останавливаются на темном уголке подле сцены, где в самой тени расположился вальяжный мужчина с лицом, кое выражало состояние не иначе как неги высшей формации. Он лишь курил, наблюдая за происходящим на сцене, изредка кидая свой взгляд на тех, кто сидел перед ним.

Поэты, писатели и прочие ораторы сменяли друг друга на поприще один за другим, покамест все не окончилось. После громких аплодисментов народ стал удаляться из залы. Однако девушка в желтом не спешила удаляться со всеми. Поднявшись, направилась к тому самому вальяжному типу, что все время провел в тени выступлений. Его окружала, помимо тени, серая масса сигаретного дыма, и с каждым шагом девушки этот запах бил по ее обонянию, ей было мерзко, но она продолжала идти навстречу мужчине. Заметив яркую особу, направляющуюся в его сторону, мужчина начал сближаться, по-прежнему не теряя вида блаженства.

Настал тот момент, когда они достигли друг друга. Тогда мужчина протянул руку девушке. Женская ладонь легла в мужскую, одна хотела пожать другую, но мужская рука притянула девчачью к губам, которые, поцеловав, обронили: «Добро пожаловать в литературный клуб!»

Не привыкшая к подобным манерам, девушка слегка покривилась, но все же спросила:
– Вы Бэк? – Тем самым начав диалог.
– Да, тот самый, который писатель, поэт, озорник и, быть может, немножко философ! И, если по-скромному, то просто директор-глава литературного клуба.
– Приятно познакомиться, Мария.
– Мария, Мария, а вы кто будете, Мария? Журналистка или, может быть, писательница? По какому вопросу вы здесь?
– Нет-нет, я ни писательница, ни поэтесса, у меня интерес чисто личного, если так можно сказать, характера.
– Н-да, и каков этот ваш интерес?
– Меня очень сильно заинтересовала ваша новая книга. Та, в которой присутствует неразделенная любовь, страдания и поднимаются некоторые жизненные вопросы.
– Я так понимаю, речь идет о книге под названием «Разумовского смысл»?
– Да, именно о ней!
– И что же вас в ней зацепило, аж да так, чтобы вы наведались ко мне? – Закурил сигарету.
Девушка морщилась, но продолжала:

– Меня интересует то, откуда вы списали этот сюжет. Вернее, кто скрывается под маской главного героя произведения в реальности? Просто в одной из газет, в интервью, вы говорили, что эта история списана с жизненного пути одного вашего хорошего друга. Мне интересно, с кого?
– Вы хотите поговорить об сюжете сего произведения?
– Да.
– Долго поговорить?
– Во всех подробностях! – На лице ее возникла грустное выражение. – Наверное, вы очень заняты, и вряд ли согласитесь на то, чтобы побеседовать со мной об ней.
– Знаете, а я согласен! Давайте встретимся завтра в час дня в ресторане неподалеку от сюда, там мне сподручнее и поприятнее придется.
Лицо особы в желтой куртке изобразило какую-то маленькую радость, она будто бы и не ожидала услышать согласия писателя.

– Спасибо, что согласились! Завтра, в час дня, в ресторане, я обязательно приду! Еще раз спасибо! – Она крепко пожала обеими руками ладонь Бэка. – До свидания, до завтра! – С этими словами и девушка удалилась из клуба.

Все цвело и пахло, солнечный день отражал собой настроение девушки в желтом. Она так же, как вчера, торопясь, чуть ли не бежала в обозначенный писателем ресторан. Отчего-то она была довольно рада тому, что ее просьба не встретила отказа, хотя ее вопрос мог показаться в каком-то смысле некорректным, а может быть, и глупым.

Зайдя в ресторацию, девушка сразу же нашла среди посетителей Бэка; помимо того, что его лицо было достаточно запоминающимся благодаря вечной ухмылке и светлым волосам, так он еще и выглядел достаточно вызывающе для нашей бытности; так же, как и поэты из клуба, он предпочитал классическую одежду – все тех же 30-40 годов прошлого века. Одним словом – стиль господствовал над ним, хотя вернее будет выразиться, что у них был скорее симбиоз. Да и вальяжность все время была с этим человеком, витала за ним всюду.