Господин снегов. История Кай и Гердана

Глава 17. Зимнее солнцестояние

Не удержать рассохшемуся руслу быструю и стремительную реку. И Маур, как бы ни пеклась о племяннике, ничего не смогла сделать, чтобы удержать его подле себя.

Тринадцать ночей праздновали Йоль даны. Рождение Солнца праздновали, переход зимы к лету. Вращалось колесо богини Урд, сходились миры, и боги становились ближе к людям.

До наступления начальной ночи Йоля Маур была вынуждена надолго покинуть племянника. Дочь главы города собиралась разродиться, и хотя проблем не ожидалось, от ведьмы ждали, что она будет присутствовать.

Убедившись, что Маур ушла, Гердан начал собираться. Путь до Дельхала предстоял сложный. К тому же, следовало добыть лошадь. Но был у колдуна в Кольбере знакомый, который крепко ему задолжал, и без споров отдал свою клячу и сани. За хорошую сумму, конечно.

Кляча оказалась послушной, но совсем не резвой, и как бы Гердан её не погонял, по засыпанной снегом дороге они продвигались нетерпеливо. Лишь к следующему вечеру он смог добраться до небольшой фермы.

Хозяин, старый Сверре, на настойчивый стук отозвался не сразу. И первым же делом сунул под нос путника глиняный светильник - особый, с вырезанной на боку руной Хагальз. Пламя свечи на мгновение замерцало, но тут же успокоилось - перед стариком стоял человек, а не тролль или великан, лишь пытающийся попасть в человеческое жилище.

- Кто это там? - подозрительно спросил хозяин, подслеповато щурясь.

- Герд, господин Сверре,- устало ответил колдун. - Могу ли я остаться в твоем доме на ночь и дать лошади отдохнуть?

Старик молча пропустил молодого мужчину внутрь. Гердан неохотно опустил капюшон шерстяного плаща, открывая обезображенного рубцами лицо - пострадала правая сторона щеки и подбородок, так что о бороде, и так почти не растущей, вовсе пришлось забыть.

- Кто же тебя так? - спросил Сверре, качая головой.

- Я сам, - коротко ответил колдун, усаживая у разведенного огня.

Хозяйка, седая и коренастая, тут же подала горячий эль. Гердана тут хорошо знали - он обновлял им обереги каждый год с тех пор, как освоил колдовство своей тетки.

- Мы как раз сегодня зарезали вепря, - сказала она, подавая ему миску и лепешку. - Думали, сыновья вернутся из города сегодня, но что-то они задержались.

- Так метёт так, что и не видно ничего.

Хозяин дома, позаботившись о лошади, вернулся. Но расспросить путника не успел. Тот так и заснул у огня, даже не сняв сапоги. И утром ушёл раньше, чем проснулись хозяева, оставив им в благодарность вырезанные на дереве оберег - на удачу и процветание.

Вторую ночь он провёл, укрывшись в пещере. Та защитила его от снега, и хвороста, припасенного его предшественниками, хватило чтобы согреться, но из-за сильной боли в раненном плече Гердан смог проспать лишь пару часов. А выглянув из пещеры понял, что ветер стал злее, и дорогу замело так, что почти и не проехать по ней. Даже вывести наружу клячу удалось не сразу - лошадь испуганно била копытами, раздувая ноздри.

В любое другое время колдун остался бы в пещере, пока метель не закончилась. Вот только не специально ли Господин снегов пытался задержать его? В самой длиной ночи в году власть Фаннора, должно быть, была сильнее, чем когда-либо. Значит, нужно было торопиться, и надеяться, что удача его не подведет.

Несколько раз Гердан сбивался с пути, и упрямо правил сани обратно. Порой ему чудились в снежной мгле огоньки, будто кто-то светил ему издалека, пару раз он слышал голоса, отчаянно зовущие на помощь. Но стоило только коснуться глиняного бока светильника, взятого без спроса из дома стариков, как морок тут же пропадал.

Плащ промок и отяжелел, а кожа на лице потеряла чувствительность и там, где ожогов не было. И будто этого мало, липнущий и застилавший глаза снег стал вести себя странно. Будто белый рой закружился вокруг, зло жужжа. Кляча беспокойно задергала хвостом, пытаясь избавиться от укусов… снежных пчел?

Фаннор! Герд отчаянно забормотал все защитные заклинания, что знал, чтобы отогнать пчёл, но всё было бес толку. Разве что они обратили внимание и на него, больно жаля и закрывая обзор. Поэтому не сразу заметил, как перед лошадью выскочил олень - белый, без единого пятнышка на шкуре. Испуганно замер, и тут же сбежал, испуганно продираясь сквозь кусты. Но этого оказалось достаточно. Уставшую и перепуганную клячу повело следом, сани обо что-то зацепились и перевернулись.

Когда Гердан, отфыркиваясь и отряхиваясь, поднялся из сугробов, глупая животина лежала на боку, тяжело дыша и вздрагивая. Падая, она сломала себе ногу, так что мужчине оставалось только избавить её от мучений.

Сколько он шёл вперёд, уже почти не чувствуя ног, с трудом борясь с цепкой сонной одурью, которая могла закончиться только смертью? Гердану казалось, что вечность. И все же, в очередной раз споткнувшись, он уже не смог подняться. И холод уже перестал казаться врагом. Ведь он забирал боль, освобождал от страха…

…В щёку ткнулось что-то теплое и влажное. Затем еще раз, и следом его довольно грубо потянули за волосы. Гердан с трудом разлепил веки, и встретился с теплым бархатным взглядом лошади. Рыженькой.

Или коня? Гердан перевернулся на спину. Нет, все же лошадки. Невысокой, грациозной, с ухоженной лоснящейся шкурой столь ярко-рыжей масти, что на фоне белого снега и черных деревьев она, казалось, сияла.