Гость из деревни

Гость из деревни

Наша семья, наконец, получила квартиру в новом многоэтажном доме. Мы были на седьмом небе от счастья.
Если говорить о нашей семье, то надо начинать с того, что жили мы раньше на Молдаванке в старом одесском дворе. Где каждый знает каждого и знает все последние новости, что творятся у соседей за стенкой. Наш двор жил большой шумной разноцветной, но все же семьей. Русские, армяне, евреи, молдаване, украинцы, а так же студенты – квартиранты арабы составляли многоцветие нашего интернационального двора.
Двор был маленьким трехэтажным колодцем. Несколько клумб с цветами, клочок асфальта, вечно занятый машиной соседа Пети, виноград по углам двора, старый и дикий, вьющийся по стенам домов и аркам создающий тень ребятишкам с утра до ночи кричащим под окнами квартир. Веревки с бельем протянутые во всех на правлениях над головами и конечно же скамейка для местных кумушек под виноградом, где вечерами раскручивались целые сценарии мыльных опер про соседских девиц и их ухажеров, с обязательным плеванием семечек и «пивасиком», если кто - то из сидящих на лавочке был очень щедр.
Дни рождения и другие праздники проходили весело и шумно. Соседи выносили во двор столы, скамейки, угощения и праздновали всем двором, независимо от того, ругались ли с утра развешивая белье тетя Софа с тетей Галей или нет. За столом забывались все обиды и ругань, топор войны зарывался до следующего утра. А сейчас, только песни и пляски. Петь любили все. Пели все подряд: от “Чебурашки», до «Дня победы». Вот такой у нас был старый любимый двор.
Дома в нашем дворе строились еще до революции и принадлежали одному купчишке. Держал он здесь постоялый двор с трактиром средней руки, и только революция помешала ему обогащаться за счет местных выпивох и гостей города.
В одну июльскую ночь, когда жара была не выносимая, окна открыты настежь, а двор с вечера был полит водой. Жители нашей дворовой коммуналки мирно спали в своих кроватях. И в такую мирную ночь произошло ужасное.
Стена нашей квартиры и квартиры наших соседей тяжело вздохнула и с грохотом рухнула. Пыль поднялась столбом.
Мы подскочили на своих кроватях и спросонья не могли ничего понять. Пыль застилала глаза и не давала вздохнуть. Выскочив на улицу и отдышавшись, мама начала причитать и щупать нам всем руки и ноги. Слава Богу, все были живы и здоровы. Только испуганные и растерянные. Соседи всю ночь не ложились спать, бурно обсуждая случившееся. Мама плакала, соседка тетя Света тоже. Арабы, квартиранты с третьего этажа только, что вернулись со студенческой вечеринки, стояли, молча в оцепенении. Начальник ЖЭКа прибежал неряшливо одетый. Видно, что человека, только что выдернули из постели, и он еще не пришел в себя. Остались без жилья только наших три семьи, так как обрушение произошло одной угловой стены.
Полазив по развалинам и собрав, все ценное студенты - арабы тихо ушли из нашей жизни на другую квартиру. Мы же с семьей тети Светы были, размещены у соседей на пару дней пока нам не устроят временные номера в гостинице. Соседи нас жалели, правда, от их сочувствия было еще горче. Мы все понимали, что теперь все изменилось и так уже как прежде не будет, никогда. Наши семьи пойдут своей дорогой и той бурной, веселой жизни, которая велась в нашем коммунальном дворе - уже в прошлом, во всяком случае, для нас. В наших сердцах образовалась маленькая пустота. И страх перед неизвестным.
Так мы оказались в гостинице, в номерах, в которые нам выделил город, пока руководство не придумает что, с нами делать дальше. Тетя Света и мама каждый вечер ходили по старинке в наш старый двор, где собирались все соседи, цокая языками, жалели нас, причитая о нашем еврейском счастье. Каждый вечер, обсуждая новости по нашему расселению в другие квартиры. Государство нас поставило в очередь с беженцами и другими бедолагами. Так пролетели долгих и тоскливых три года, пока в один прекрасный день, мать не в бежала в номер и прокричала:
- все, переезжаем. Трех - комнатная, в новом доме.
Тут мы заметили в ее руке бумажку. Это был ордер на новое счастье.
А радоваться было чему. Во – первых, это был новый дом, а не в старом фонде как нам предложили сначала. Мать тогда отказалась, боясь, что стены в этом помещении тоже старые и все может повториться. Во – вторых, рядом была ее работа и громадный супермаркет. Мой институт был далековато, но я не отчаивалась. Транспорт ходил исправно, так что нет проблем. Васька мой брат – шалопай, целый день пропадал у друзей. Ему и дела нет далеко они или близко. Все равно домой он приходил только поспать и поесть. Все остальное время мы его не видели, а слышали по телефону, если мама сама позвонит. Так что мой великовозрастный брат Васька, как мартовский кот, худой, но прожорливый, и всегда вне дома, тоже был доволен. Армию он уже отслужил, а на работу устраиваться не спешил. Мать пилила его регулярно, поэтому он предпочитал скрываться у приятелей.
В общем, мы с мамой были довольны. Собрав пожитки, дойдя до остановки, мы сели в маршрутку. Водитель тронулся, но какая - то женщина розовощекая, пышных форм, в цветастом платье с полными сумками продуктов, засунув голову в дверной проем маршрутки звонко спросила:
- До Паустовского доеду?
Водитель посмотрел на нее и лениво ответил:
- А я знаю? Мадам, впереди тридцать остановок, разве я могу знать доедем мы или нет, - добавил он уже, улыбаясь. В маршрутке пассажиры захихикали. А женщина растерянно начала топталась на месте, не зная, что ей делать.
Еще немного постояв на пекле. Она неуверенно тихо спросила:
- А кто знает?
- Господь Бог! – Загадочно улыбаясь, ответил водила - хохмач и ткнул указательным пальцем вверх.
– Если вы с ним лично знакомы, то тогда добро пожаловать в салон и мы, наконец, уже поедем. Шкет, дай тете место. - Юморист засмеялся, сконфузив женщину окончательно, а маршрутка ржала в открытую и в таком приподнятом настроении началась наша дорога в новую жизнь.
Квартира была светлая и красивая. Мама и я с большим энтузиазмом начали осваивать свою территорию. Новая мебель, новые занавески, расставлялись и вешались с большой любовью. Картину – подарок от наших друзей со старого двора повесили на почетное место в комнате. Весь двор собирал нам деньги на это произведение искусства. Поэтому мама очень ценила этот подарок. Хоть он и был аляповат, но дареному коню, как известно в зубы не смотрят. Тетя Света тоже получила такой же подарок на память от прежних соседей и тоже повесила его на стену в большой комнате.
Семья тети Светы получила квартиру на нашей же лестничной клетке, что привело в восторг и ее и мою маму. Они бесконечно бегали, друг к другу в гости, спрашивая совета, что где лучше поставить и в итоге наши квартиры стали очень похожи по расстановке мебели и других мелочей.
Хозяек это ни сколько не смутило, они были довольны, что опять соседи и в итоге все сложилось лучше некуда. Жизнь налаживалась. Дни стали течь один за другим спокойно и размеренно.
Лето сменила осень, за осенью пришла зима.
Как - то двадцать девятого декабря, мама поздно возвращалась домой, после корпоратива на работе. Я стояла у окна, ожидая ее. Раздался звонок в прихожей и на пороге появилась мама веселая и счастливая. Я помогла ей раздеться и поинтересовалась:
- Мамуля, где ты ходишь? Я же волнуюсь!
- Представляешь вышла из маршрутки. На улице полно снега, мороз, темно и ни одной живой души. Страшно. Хочется быстрее оказаться дома в тепле и безопасности. Вот я иду по пустой улице. В двух руках тяжелые сумки с коробками конфет и бутылками шампанского, подарок на Новый год от предприятия. Иду довольная, предвкушая праздничные дни. Радуясь, что сэкономила на шампанском и конфетах. Покупать не придется.
И вдруг за спиной слышу шаги. Я так тепло закутана, что нет возможности повернуть голову и посмотреть кто сзади. Надо только поворачивать весь корпус, но я решила не показывать свой страх, а просто прибавила шаг. За спиной я услышала, что тоже прибавили шаг. Страх нарастал, и я побежала. Меня догоняли. Страх наполнил все мое существо. Вдруг моя нога попала в ямку, подвернулась, и я с разбегу падаю на колени в снег. Но руки с сумками успеваю поднять вверх. И как закричу:
- Ура! Бутылки остались целыми! «Шампусик» не разбился!
И слышу за своей спиной женский смех. Женщина подняла меня с колен. Отряхнула, поинтересовалась, «могу ли я идти дальше?»
Оказалась моей соседкой. Увидев меня впереди, ей тоже было страшно, вот она и решила держаться меня поближе в целях безопасности. Оставшуюся дорогу домой мы с ней смеялись от души над нашими страхами.
Меня тоже повеселила эта история. Но было поздно, и мы легли спать.
Мама частенько на выходные захаживала на Молдаванку и проводила время со старыми подружками за стаканом чая и свежими сплетнями в прикуску. Идя через Привоз домой, она болтала со знакомыми торговками про между собой: о погоде, с обязательным упоминанием о последнем повышении цен, обсуждали у кого и как болит голова, у кого она сейчас болит больше и кому сейчас хуже всех, слыша в ответ традиционное « - а кому щас хорошо?» покупала банку «бубачек» и стакан «рачек», и шла дальше. Вернувшись, домой, с восторгом делилась последними новостями с места событий и была счастлива, что во дворе ее помнят и рады ее приходу. Мама могла часами рассказывать за жизнь нашего старого двора. И о том, что армянка Ануш, опять задирая юбки и демонстрируя свой пышный зад молдаванке Зое, заступалась за своего юркого как ртуть сынишку. И когда все аргументы в свою пользу у нее заканчивались, то она показывала панталоны своей сопернице и уходила после этого с поля боя с высоко поднятой головой. На что в ответ худая как жердь молдаванка Зоя, крутила дули и визжала как не дорезанный хряк, вспоминая все ругательства, выученные у тети Гали.
Да, тетя Галя считалась у нас во дворе непревзойденной в этой области. Когда каждое утро открывалось ее окно, и Галя начинала трусить дорожки на голову старой еврейки Софы, все соседские ребятишки собирались послушать шедевры отборной ругани, и это стало уже ритуалом в нашей дворовой жизни.
- Я дико извиняюсь, говорила Софа, - но шо у вас, повылазило? я тут на природу радуюсь!
- Вы хочете знать, что я думаю по этому поводу? Лучше вам Софа не плюваться в мою сторону слюнями!
- Убиться веником, вы сами брызжите слюной, так что мою квартиру уже уносит в море.
- Ой, не смешите мои тапочки мадам, и эту хибару вы называете квартирой? Пердольня – вот ее имя!
- Что вы себе позволяете?
- Ша, берегите мозги для инсульта, если их в тебе осталось…
И так каждый день.
Весна заявляла свои права. Погода становилась все теплее и теплее. Я уже начала переживать за сессию, которая должна была начаться в мае месяце и приближалась с каждым теплым и ласковым днем неотвратимо.
Лежа в гостинице по ночам без сна, мы с мамой скучали за двором на Молдаванке. Каждую ночь в четыре утра тетя Софа разговаривала по телефону с родней из Америки. Ее дочь Роза с зятем Мойшей и внуком Изей, вот уже десять лет жили в Нью – Йорке. Рита ее сестра уехала пятью годами раньше и когда обосновалась там, вызвала остальных членов семьи. Дети уехали, а вот Софа не могла. Ее муж сильно болел и врачи предупредили ее, что такой переезд может ему повредить. Теперь, когда он умер и Софа свободна, ей стало страшно, что она, там не зная языка на старости лет, будет делать. Ведь здесь ее друзья, соседи. Они помогут и досмотрят ее, если будет надо. Она понимала, что Америка совсем другая и променять эту жизнь, в тесной дружной компании соседей на фальшивые улыбки американцев она не желала. Рита звала ее много раз к себе, но Софа была непреклонна. Разница между полюсами во времени была очень большая и все звонки из Америки приходились на наше ночное время. Перегородки между квартирами были тонкие из камыша и известки, поэтому в тишине ночи слышалось каждое слово. Мы всей семьей просыпались от крика Софы:
- Роза, Роза, ты меня слышишь? Как погода в Америке? Вы шо на море, купаетесь? Смотрите не утоните. Мойша грести умеет? Значит, он тебя спасет. Скажи Мойше, что бы он, не глотал сопли, а их выплевывал. Доктор сказал, что это вредно для желудка. Как Изя? Ходит в сад, дай ему, чистый платок и пусть вытирает яблоки и другие фрукты этим платком. А то еще глистов наглотается. Ой, и шо вы без меня там делаете? Вам все передают привет! И дядя Петя и тетя Зоя и тетя Люба помнишь соседку слева? Да, да, на 2 этаже и Римма и ее муж Сима и я вчера говорила с Таней, твоей подругой, ой, какая хорошая девочка. Она мене поднесла сумки к дому. Воспитанная, дай ей Бог здоровья. Правда Бог не наделил ее такой красотой как тебя, но я ей все равно пожелала хорошего еврейского мальчика. Вчера на Привозе, я от Иры шо торгует рибой, узнала, что приехал ее племянник, надо будет их познакомить. Говорит что грошей у него больше чем голубей на Приморском бульваре…
И так каждую ночь. Мы все привыкли и не обижались на старую Софу. Вот сейчас в новой квартире засыпая в тишине, я вспоминала Софу и ее родственников из Америки и мне было грустно, что этого уже не вернуть и я так и не узнаю, состоялось ли свидание Тани с этим богатым племянником торговки Иры.
Вдруг тишину нарушил тихий кашель из дальнего угла комнаты. Я прислушалась, но было тихо. Вернувшись к своим мыслям, я опять услышала тихое покашливание, и какое - то приглушенное причитание. За окном светили звезды, и свет луны освещал комнату.
Я привстала на локте и вгляделась в дальний угол. Там что - то зашевелилось и замолкло. Мне стало не по себе. Я накрылась одеялом и подумала, что приведений не бывает, все это брехня. Но пути отступления все - таки начала обдумывать. Мама спала в соседней комнате, а Васька еще не вернулся с гулек.
Я стала рассуждать про себя, что бы отвлечься. Я студентка третьего курса престижного института. Современная девушка, изучающая точные науки и вдруг боюсь не существующую сущность. Я тихо засмеялась и приподняла чуть - чуть одеяла. В лунном свете на фоне окна я увидела, что - то круглое и мохнатое. Я так испугалась, что даже не могла закричать. Горло вдруг пересохло, и крик получился внутренний. Я не могла пошевелиться и тупо смотрела на это, не знаю что, а оно смотрела на меня.
Так мы и смотрели, друг на друга, не шевелясь. Когда первый ужас прошел, я пошевелилась. Но это что - то быстро исчезло в дальнем углу комнаты. Я тихонько поднялась с постели и включила свет. Ни кого не было. Ну как же так? Я же отчетливо видела, что - то не понятное.
Надо сказать, что комната у меня небольшая, всего - девять метров и мебели в ней почти нет: кровать – диван, стол со стулом, шкаф и зеркало на стене. Вместо телевизора я пользуюсь компьютером. И вообще моя жизнь вся в компе.
Заглянув под стол, и под кровать я открыла шкаф и пошарила по полкам. Это же смешно подумала я. Я же видела! Но комната была пустой. Я выключила свет и легла, опять прислушиваясь к любому шуму. Сон сморил меня под утро, наконец, я уснула.
- Римма к столу, завтракать. Опоздаешь в институт.
Я проснулась от маминого крика. Протерла глаза и поплелась в ванную умываться. Позже позавтракав и уже сидя в маршрутке, я вспомнила вчерашнее ночное приключение. Немного поломав голову над этим непонятным случаем, я решила эту ночь не спать, а послушать может, что - то и выясниться.
Я училась в «Нархозе» на экономиста, так хотела мама. Чего хочу я - не знаю сама. Мне все равно где учиться, лишь бы была корочка о высшем образовании. Когда пойду работать, тогда и определюсь, что лучше у меня получается. Учиться здесь мне нравилось. Подружек было много. А вот с ребятами как то не складывалось. Те, кто нравился мне, на меня не обращали внимание. И наоборот. Так что на дискотеки ходила с подругами и домой возвращалась с ними же. Мама говорила, что найдется еще мой принц. Видно время не пришло. Я терпеливо ждала и надеялась. Годы уходили один за другим. Время шло, а тот, кому я могла кинуть розу любви, все не появлялся. Я устала горевать у окна, вглядываясь вдаль, и решила взять контроль ситуации в свои руки. Надо действовать самостоятельно и не ждать когда он и его конь упадут с неба сами, и он сделает мне предложение.
Так я размышляла возвращаясь после лекций домой и наблюдая, как молодая пара нежно смотрит друг на друга в маршрутке. Мне стало завидно, и я отвернулась к окну. Для этих двоих больше в мире ни кого нет.
Выйдя на своей остановке и купив по просьбе мамы, домой хлеб, я столкнулась нос к носу с Васькой. Брат так спешил, что только наступив на меня, заметил, что это я.
Крикнув:
- Привет! - Он ринулся дальше.
Придя домой, я спросила маму, что случилось с нашим Васей, мама развела руками:
- Сама не знаю.
- Может на конец, за ум взялся и работу нашел, - сказала я с сомнением.
- Хотелось бы. - Вздохнула мать.
Вечером Вася пришел не один, а с девушкой. Мама только всплеснула руками и пригласила гостью в дом. Девушка ходила по комнатам и рассматривала вещи. Стройная, спокойная, мы с мамой только диву давались, как такая девушка могла обратить внимание на нашего шалопая. Кроме того, что она была симпатичной, она оказалась серьезной и рассудительной. Мы с мамой боялись дышать, что бы, не спугнуть такое диво в нашем доме. Мама всячески пыталась ей угодить и видно, что девушка ей по нраву. Я тоже пыталась не сказать ничего лишнего за брата, поэтому больше молчала. Васька сидел за столом как сытый кот и улыбался во весь рот. Он был доволен всем происходящим, и казалось, даже не нервничает. Оксана так звали его девушку, довольно остроумно поддерживала светскую беседу за столом и тоже казалась безмятежной. Вечером, когда Вася пошел провожать Оксану. Мама начала возмущаться:
- Что он себе думает? Как он собирается за ней ухаживать? Я на кино денег давать ему не буду, пусть идет и зарабатывает сам.
Я молча убирала со стола и слушала мамины возгласы полностью с ней соглашаясь.
- Мам, чего ты переживаешь? Она с ним повстречается немного, поймет какой он и бросит Ваську. Так что успокойся и выбрось из головы это все.
Мама продолжала возмущаться. Пока не открылась входная дверь, и пред нами восстал Вася, довольный и улыбающийся. Мама накинулась на него с претензиями, что мог хотя бы предупредить, что придет не один, на что Вася равнодушно заметил:
- И так хорошо все вышло. - И пошел в свою комнату спать. Мы тоже разошлись по своим комнатам. Я легла в постель и стала слушать. Глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон.
Проснулась я от того что кто - то опять шумел в дальнем углу. Открыв глаза, я прислушалась. Когда глаза привыкли к темноте, увидела в углу комнаты, чей - то силуэт. Я тихо позвала:
- Мама!!
- Какая мама, - отозвался кто - то старческим голосом из угла.
Я почувствовала, как волосы зашевелились у меня на голове. Я уже обдумывала, как легче добраться до дверей, как на мою кровать присел старичок.
Он провел рукой по воздуху, и я почувствовала, как страх покинул меня. На смену страху пришло здоровое любопытство.
- Так лучше? – спросил старичок.
- Кажется да, а ты кто? И как сюда залез?
- Во – первых, не залез, а приехал. И приехал я с вашим багажом. А во - вторых, я домовой.
Я, молча, уставилась на него. Дед как дед: бороденка рыжая, волосенки на голове реденькие и глаза добрые. Ну, какой же он домовой?
- А молоко любишь? - Я где - то слышала, что домовым на блюдце молоко на ночь ставят и кусочек хлеба. На этом все мои познания о домовых заканчиваются.
- Диатез у меня на молочные, - вздохнувши, сказал старичок.
- Я чай больше люблю, с печеньем, - мечтательно добавил он.
- Можно и чай с печеньем, подожди, - сказала я и побежала на кухню.
Странно, но меня это происшествие даже не удивляло, как будто бы я каждый день говорила с домовыми. Любопытство было, а удивление или страх – нет.
Позже, когда дед Семен (именно так он мне представился) пил сладкий чай вприкуску с печеньем, и довольно урчал, я его спросила:
- А как это ты делаешь, что я тебе не испугалась?
- А я и не только это умею. – Хвастливо заулыбался дед Семен. – Я и вещи прятать могу. Вот ты помнишь, тетрадку по химии найти не могла? Моя работа. – Еще шире заулыбался он.
- А зачем ты это делаешь? Людям жить мешаешь? У нас и без тебя проблем хватает, а тут еще и ты. – Обиделась я.
- Да от скуки мы это делаем. Работа вообще - то у нас, у домовых такая. – Поправился он.
- А что я могу полезного сделать? Молоку могу помочь скиснуть быстрее. Или боль могу снять, могу определить хороший человек или злой и в дом не пустить.
- Видишь, сколько ты полезного можешь. – Похвалила я его и задумалась. Чем он может помочь мне или маме? Решила что, утром придумаю, а сейчас пора спать. Пожелав спокойной ночи дедушке, я спокойно заснула. Теперь я знала, что в доме есть сторож.
Наутро, проснувшись и вскочив с кровати, я чуть не упала, споткнувшись о мохнатый комок у кровати. Собравшись крикнуть, я вовремя вспомнила, что это, скорее всего, спит мой ночной гость. Нагнувшись и погладив мягкий клубок, я с интересом рассматривала его. Вдруг клубок всколыхнулся и преобразился во вчерашнего старичка. Приветливо поздоровавшись, он поинтересовался, чем кормить буду. Я в свою очередь поинтересовалась, какой облик настоящий. Дед Семен ответил что, старичком прикидывается, что бы мне значит, привычнее было. На том и порешили. Я покормила его в своей комнате опять чаем с печеньем и побежала в институт.
В институте думать ни о чем не могла, как только о ночном визитере. Много вопросов у меня к нему было, дождаться вечера не было сил.
Наконец наступил долгожданный вечер. Закрыв за собой по плотнее дверь, я тихонько позвала:
- Дед Семен.
- Здеся я, куда же мне деться? Рассказывай, как день прошел? – спросив меня, дедушка сел на кровать и подпер кулачком подбородок. Приготовился слушать.
Я ему сама и не заметила как рассказала о том, что волнует, что не получается, о чем мечтаю и какие планы строю на будущее. После моего монолога, я опять диву далась: как это он смог меня разговорить? Ну, дед дает! Подумала я уважительно.
Но теперь была моя очередь его спрашивать. Откуда он как попал к нам и так далее.
Дед Семен не ломался, а просто сказал, что это печальная история. Вот его рассказ:
Родился он в горах, где то в Ирландии, в маленькой деревушке затерянной в ущельях и на берегу быстрой горной реки, лет 500 тому назад. Вообще домовые живут как минимум 800 лет. Отец его потомственный домовой, как и его дед и прадед. И его стезя была еще с колыбели предначертана. Но подрастая и ходя в школу для «нечисти», юный Самуил (так его звали по настоящему), понял, что предназначение в этой жизни у него совсем другое. Он с удовольствием рисовал и много фантазировал на разные темы. Учителя и родители запрещали думать о чем - то другом, как только о семейных традициях. Самуил же в душе мечтал о большем, чем стеречь, чей - то дом и прятать чужие вещи. В школе он учился плохо, учителя постоянно жаловались отцу на нерадивость сына. Мальчик мало обращал внимание на упреки матери, неграмотной домохозяйки. Другие дети его сторонились и дразнили. Жизнь стала не выносимой после того, как отец определил дом, где сын должен прожить всю свою жизнь. Дом был местного богача и негодяя. Он, молча, повиновался приказу отца и переехал в новый дом. Сначала он изо всех сил старался делать все - так как учил отец и учителя. То ребетенка хозяина развлечет, что бы, стало быть, не хныкал, то скотину в амбаре успокоит, что - бы не боялась шума ветра, то с чердака летучих мышей прогонит, что бы целостность крыши не нарушали. На первых порах даже стал увлекаться этим занятием. Но природа взяла свое и мальчик затосковал. Как - то в семью, где проживал Самуил приехали гости из столицы. Привезли подарки и рассказы о другой, непонятной парню жизни. Но смутно юноша понял, что эта новая жизнь, там далеко ему намного ближе и желаннее чем, этот опостылевший дом с его жильцами. Среди подарков была и упаковка красок с кистями. Естественно домовой посчитал, что это принадлежит именно ему. Рисование приносило ему море чувств и радости. Рисуя все подряд, парень не заметил, как краски закончились. Погоревав, он принял решение, что сходит в город на ярмарку и возьмет там новые краски. В ближайшую субботу, хозяин ехал на ярмарку, к нему в сено и забрался наш герой. Когда надо он мог принимать обличье любого животного или совсем становиться невидимым. Правда, все это он мог делать ненадолго, но все же мог. И так прибыв на ярмарку и незаметно прокравшись в лавку, Самуил увидел на полках и краски, и кисти, и много другого товара. Там на столике лежали журналы с разными видами моря. Домовенок глаз оторвать не мог от этой красоты. И тут у него появилась мысль, что он это все хочет увидеть своими глазами. Самуил решил сбежать. У него проснулась жажда путешествий. Я прервала его рассказ и спросила:
- А разве домовые не должны жить в доме? Как много ты можешь находиться в не дома? Старичок, почесал бороденку, и ответил:
- Конечно, нам строго запрещено по неписаным законам «нечисти», покидать вверенный нам дом. Если мы его и покидаем, то только по очень важной причине: или был пожар, или потоп, или хозяин сам выгнал (да и такое иногда бывает, когда домовой забалует). А так не положено.
- Так что, это бунт на корабле? – спросила я.
- Можно и так сказать, - задумчиво сказал домовой. – Я ведь не думал о последствиях. Я просто мир хотел посмотреть. Вот и залез в почтовый дилижанс. Куда он едет, мне было все равно, лишь бы подальше от этих мест. Я и сейчас иногда вижу во сне родные места, но тогда…. Он замолчал, а я с нетерпением ждала продолжения рассказа.
Помолчав еще недолго он продолжил: перебираясь от одной деревеньки к другой, я наконец оказался на берегу моря. Какое же оно огромное и разное. То серое и грустное, то голубое и веселое, а бывает черное и злое. Я не мог налюбоваться на него. Я рисовал его каждый день и не один из моих рисунков не был похож на предыдущий. Вот только закончились мои беспечные дни. Услышал я как - то в придорожной таверне, что ищет меня отец. Я старался с другими домовыми не знакомиться, на уровне подсознания я понял, что этого делать не стоит. Поэтому рано утром пошел в порт и проник на судно, которое как, оказалось, прибыло в ваш город Одессу. Здесь я почувствовал себя в безопасности. Кто догадается меня здесь разыскивать? Мне у вас понравилось. Город красивый и люди интересные, а главное есть море.
Я поселился в ближайшей лачуге местного рыбака. Бедным он был. Семья вечно голодала и жалко мне его стало. Стал ему помогать, как мог. То хозяин спину потянет, я ему ее ночью и вылечу, то ребенка в жар бросит, я и ему помогу. Так и жили мы с ними рядом. Он стал догадываться, что помощник есть у него и иногда кланялся во все углы и мне спасибо говорил. Нравилась мне его семья, тихие, добрые и участливые люди. Жена на базаре рыбой торговала, только в отличии от других торговок, спокойной была. Не было в ней этой крикливости, и грубости. Вот однажды не вернулся мужик с моря. Как жена его горевала, и причитала, я смотреть не мог, как она убивается, ну что я мог сделать? Как я мог им помочь? Поплакала она, собрала детей и в город подалась в господские дома на заработки устраиваться. Остался я один. Тоскливо было мне одному в брошенной лачуге. Ночью морской ветер так жалобно выл, что и мне выть от одиночества хотелось. Решил и я в город податься. Новых хозяев себе найти. Так я и оказался в вашем дому у купца Федюшина. После вынужденного одиночества, мне было интересно слушать рассказы его постояльцев. Каждый день появлялись новые люди, с новыми историями. Решил, что буду здесь жить, море не далеко, когда захочу можно пойти. Вот и потекла моя жизнь в новом доме. Днем рисовал, а вечерами рассказы постояльцев слушал. Хорошо было. А тут революция, власть поменялась, и заселили постоялый двор купца, семьями на постоянной основе. Сначала власть, сделала коммунальные квартиры, а после войны – отдельные. Ой, а как страшно было, когда война шла. Я все переживал, что - бы дом не разбомбило. Старался щит энергетический над домом во время бомбежки сделать, но сил хватало ненадолго его удерживать, поэтому больше переживал, чем мог его обезопасить. Но, слава Богу, все обошлось. – Здесь дед Семен замолчал, и я поняла, что он окунулся в воспоминания. Я нарушила это молчание вопросом:
- Дедушка, а ты скучаешь по прошлому?
- И да, и нет. Хотелось бы отца и мать увидеть, но что я им скажу? Да и поймут ли они меня? Нет лучше так.
- Покажешь мне свои рисунки?
- Можно и показать, если хочешь, только завтра. Спать тебе пора. - Сказал и исчез.
Я еще долго лежала без сна, думая о жизни Семена. Глаза сами собой закрылись и я уснула.
Утром, проснувшись, первое, что я увидела, стопку листиков лежащих у меня на кровати. Я села и принялась рассматривать рисунки. Здесь я нашла портрет рыбака. Худое, изможденное лицо мужчины неопределенного возраста, и холеное лицо купца Федюшина, и много других портретов людей, которые оставили след в жизни впечатлительного домового, но больше всего меня поразило море. Дед Семен рисовал море такое количество раз, что можно было восстановить сейсмологическую картину погоды на черноморском побережье, за последние 100 лет, точно! С интересом рассматривая рисунки, я с удивлением обнаружила сидящим его рядом на кровати и внимательно следящим за моим выражением лица. Я заверила старичка, что мне действительно они очень понравились и сказав, что надо устроить персональную выставку его работ, я не кривила душой. Работы были интересные и необычайно живые. Он скромно потупил глаза и покраснел. От смущения, он забыл, что находиться в образе человека и передо мной опять предстал, смешной мохнатый шарик. Когда я засмеялась, дед Семен спохватился и опять стал старичком.
Сегодня была суббота, и у меня был договор с мамой пойти на базар за продуктами. А потом уборка своей комнаты и наверняка комнаты брата, так как сам он наврятли соизволит. Поделившись планами на сегодня с домовым, я ушла умываться и завтракать.
Мама приготовила с утра чудесные блинчики, и я с удовольствием уплетала их за обе щеки с вишневым вареньем.
Принеся тарелку с блинами в свою комнату, я ахнула, в комнате все блестело. Похвалив, и поблагодарив, заслуженно домового я поставила тарелку на стол и принялась одеваться на базар.
Идя на базар с мамой, я думала о домовенке. Слушая мамин рассказ о том, что у нее последнее время делалось на работе, я резко перебила ее и сказала:
- Мам, я тебя хочу кое с кем познакомить.
- Ты познакомилась с парнем, - мама остановилась посреди дороги и внимательно посмотрела на меня. – Как его зовут?
- Дед Семен, - хихикнула я, наблюдая за реакцией мамы.
Она остолбенела.
- Как дед Семен, что помоложе найти не могла? Ее разочарование было столь велико, что мне стало ее жалко.
- Мамуля, это не мой парень – это домовой.
- Тьфу ты напугала меня. Твои шутки меня добьют. Когда сказки читать перестанешь? Взрослая уже ведь. – С облегчением вздохнула мама. И опять начала прерванный разговор, полностью переключившись на свои проблемы.
Я решила пока больше ей ничего не говорить и подождать удобного момента для их знакомства. Я твердо верила, что дед Семен должен быть представлен моей маме, потому, что я ее любила и боялась ее обидеть своим недоверием.
Вечером, закрывшись в своей комнате, позвала домового по имени. Он тут же появился и присел рядом со мной на диван. Я ему рассказала о том, что хочу сделать. Он без особого энтузиазма меня выслушал и помолчав сказал:
- Если ты считаешь нужным, это сделать, я перечить не буду, но я не уверен, что твоей матери понравлюсь.
Не дослушав его до конца, я уже бежала на кухню.
Мама месила тесто и напевала себе, что - то под нос. Я знала, что на ужин будут пироги с грибами и решила, что лучшего момента найти нельзя. Когда в доме пироги – значит настроение у мамы хорошее. Еще моя бабушка говорила: «если у хозяйки плохое настроение, то работать с тестом нельзя – оно не взойдет. И только в хорошем настроении ты можешь вмесить в тесто здоровье и счастье всей семье». Помня наставления бабушки, мама ни когда не месила тесто, будучи не в духе.
Я поцеловала маму в щеку и сказала, что к ужину у нас будут гости. Она заулыбалась и стала еще старательнее месить тесто. Мамуля любила гостей.
Вечером мы, с ней накрывая на стол, поставили два лишних прибора, в ожидании гостей. Почему два? Да потому что она думала про Ваську с его девушкой. Я же не стала ее разочаровывать.
Мама возле зеркала поправила волосы, подкрасила губы и села за стол с чистой накрахмаленной скатертью. Посреди стола возвышалась горка вкусно пахнувших пирогов таких румяных и восхитительных, что я сама еле сдерживалась, что бы, не наброситься на них.
Я подождала, когда мама нальет себе чай и побежала в свою спальню. Дед Семен сидел на диване и ждал меня. Вбежав в комнату, я схватила его за руку и потянула за собой. Он молча подчинился. Когда мы вошли, мама спокойно пила чай и смотрела телевизор. Посмотрев на нас, она удивленно подняла брови. Я представила своего спутника:
- Мам, познакомься - дед Семен.
Мама, молча, хлопала непонимающе ресницами. Дед Семен растерянно смотрел на нее и тоже молчал. Говорить стала – я. Скомандовав, что бы гость сел, я налила ему чай и подвинула тарелку с пирогами. Дед Семен смутился и не решался притронуться к пирогам. Мама взяла себя в руки и вежливо пригласила его с нами поужинать. Обстановка начала постепенно разряжаться. Дед Семен отхлебнул глоток чая и откусил пирог. Домовой широко улыбнулся и сказал, что таких вкусных пирогов ему еще нигде не приходилось есть. Мама растаяла и тоже заулыбалась. Беседа стала легкой и непринужденной. Мама спросила, откуда он родом и очень обрадовалась, что имеет честь принимать зарубежного гостя. Она уже была в предвкушении, как будет хвастаться перед тетей Зоей и в нашем старом дворе, что иностранец хвалил ее стряпню, как прозвенел звонок в прихожей.
Мы услышали радостные возгласы Васьки и Оксаны. Вечер удался на славу. Дед Семен очаровал всех веселыми рассказами об Одессе и одесситах. Вася был лапочкой, такой чистенький, ухоженный и вежливый. Мы с мамой не могли нарадоваться. Они с Оксаной сияли. За столом хохотали над разными случаями из нашей жизни. Мама вспомнила как мы однажды с папой ездили на дачу.
Дело было так! На улице стояла ранняя осень. Родители собрались ехать на дачу собирать урожай: орехов, яблок, ягод барбариса и других прелестей с участка. Мама, собирая вещи в поездку, уже строила планы: сколько закруток сделает грушевого компота или яблочного повидла. В приподнятом настроении, члены семьи сели в машину. Папа за руль, мама рядом впереди, я лет восьми, на заднем сидении, с маленькой собакой неопределенной породы. Она была черная, с длинной шерстью, большими пушистыми ушами.
Путь дальний. Ехать пару часов. В салоне царит веселье в предвкушение увеселительной прогулки. Проезжая продуктовый магазин мама вспомнила о том, что забыла купить хлеб. Папа остановил машину у магазина, и мама ушла за покупкой. Остальные остались ее ждать. Собака перебралась на сидение мамы и легла на нем в ожидании. Когда мама показалась в дверях магазина, все оживились.
Подойдя к машине, женщина пригнулась, посмотрела в окошко и взялась за ручку двери. В этот момент собака на радостях, со всей силы прыгнула на открывающуюся дверцу машины и придала дверце ускорение. Мама, не ожидая такого поворота событий, не успела увернуться от стремительно несущейся на нее дверцы машины. Удар пришелся прямо ей в глаз. Папа заорал:
- Ложку прикладывай, чтобы синяка не было. Давай быстрее ложку бери!
Когда страсти улеглись, поехали дальше. Папа за рулем, мама на первом сидении с ложкой на левом глазу. Собака и я на заднем сидении. На мосту впереди, перед нашими героями, оказался большой контейнеровоз. На скорости, из-под его колеса вылетел камушек, попав, в лобовое стекло машины. Лобовое стекло треснуло и посыпалось. За мостом папа остановил машину ругаясь, выбросил остатки стекла. Посовещавшись, родители приняли решение ехать дальше, потому что большую часть пути уже проехали, и нет смысла возвращаться обратно.
Итак. Папа за рулем, громко выказывает свое недовольство, мама с ложкой у глаза, собака залезла передними лапами на торпеду, почти на половину высунувшись из машины. Большие уши развеваются на сильном ветру, язык тоже где-то у нее на плече, а на заднем сидении я, натянув панамку на лоб и уши, чтобы не продуло, держу ее руками и улыбаюсь во весь рот. Проезжающие машины мимо все смотрели на нас с удивлением и смеялись. На посту нас остановил «мент» проверить выхлопную трубу. Увидев эту картину начал смеяться. Папа злой объяснил ему, что случилось, и нас отпустили с маленьким штрафом за выхлоп. Но на всех остальных постах машину тоже останавливали и штрафовали за выхлоп, при этом, не забывая посмеяться. Короче, когда подъехали к очередному посту, мама не выдержала и стала кричать: «сволочи, денег нет. Вы все уже забрали на предыдущих постах. И хватит ржать». Короче «мент» опешил и отпустил семью без штрафа, больше их по дороге никто не останавливал. Родители спокойно ехали дальше.
Когда приехали на дачу увидели, что урожай уже собран соседями по участку, и там больше делать, нечего. Вот такая увеселительная поездка получилась у моей семьи.
Оксана тоже поделилась своей историей.
«У меня есть подруга, которая работает в приеме втор сырья. Я, иногда возвращаясь после работы, домой по пути захожу к ней в гости поболтать пару минут. Вот в такой очередной раз, зайдя к ней в гости, была свидетелем смешной ситуации. В дверь ее конторы зашла женщина с полной тележкой картонной макулатуры. Видно, что очень довольная. И говорит:
- Привет, Танюша. Принимай! На силу «доперла», это тебе.
А Таня ее спрашивает:
- Ты где это взяла? В контейнере за углом?
- Да. Отвечает удивленная женщина.
Таня ей говорит:
- А тебя не насторожило, что рядом с моей дверью полный контейнер макулатуры?
- Нет, а что?
-Да то, что ты уже третья мне ее приносишь. Я ее уже два раза относила обратно в контейнер. Не принимают на заводе этот сорт бумаги. Все рассмеялись и видно, что женщина была немного разочарована, но деваться не куда, пошла, выбрасывать ее опять в контейнер.
Пока мы стояли, с Таней болтали, в дверях показался мужчина, опять с этой пачкой бумаги. Мы начали хохотать еще больше. Когда ему объяснили, чего мы смеемся, он сказал, что эту бумагу будут таскать к Тане целый день. Мы согласились. Он сказал, что выбросит ее подальше и ушел, унося с собой макулатуру. Поболтав с подругой, я пошла домой. Пройдя до конца улицы, увидела мужика в контейнере с мусором, который достал из него знакомый здоровый пакет с той самой бумагой, которую я дважды наблюдала у Тани. Я ему говорю:
- Мужчина не напрягайтесь вы уже пятый, кто пытается ее сдать. Он так и остался стоять в контейнере с бумагой в руках, а я пошла своей дорогой, улыбаясь.
Все ели, шутили.
Когда вечер закончился Вася пошел провожать Оксану, я стала помогать маме, убирать со стола, она вдруг спросила:
- Семен а где вы живете?
- Да здесь с вами.
- В нашем доме? – Не поняла мама.
- Да нет в спальне у Риммочки.
У мамы так вытянулось лицо, что я подумала, сейчас она грохнется в обморок. Но она только схватилась за спинку стула и села. Глаза у нее вылезли из орбит, она тяжело дышала. Я кинулась к ней с объяснениями:
- Мамуля, это домовой, он хороший, он никого не обижает. Он нам помогает. – тараторила я. Мама меня явно не слушала. Она схватилась за сердце и стала стекать со стула на пол. Дед Семен подойдя к ней провел ладонью у нее над головой и опустив руку отошел в сторону.
Мама пришла в себя и заговорила:
- Какой домовой? Как вы попали в «новострой»?
Я вкратце ей рассказала его историю, но мама по-моему меня не слышала. Она быстро моргала ресницами и беспомощно смотрела по сторонам, как будто искала что-то. На конец, взгляд ее стал осмысленнее, поднявшись с пола, она села на стул.
- Я что-то не понимаю. Как вы можете жить в комнате моей дочери? – четко произнесла она каждое слово. Дед Семен стал на несколько минут не видимым и сказал:
- Вот так! - И опять проявился.
Мама покраснела, и ее голос задрожал, она была близка к панике:
- Вы всегда присутствуете при нашем переодевании? – она настолько растерялась, что дед Семен тут же выпалил:
- Нет что вы, что вы, - поспешил заверить он ее, - я джентльмен и ни когда не опускаюсь до таких вещей. – Гордо сказал он, сверкнув глазами. Голос его стал уверенным, спина выровнялась, и я поняла, что он обиделся.
Мама это тоже поняла и покраснела еще больше.
- Я не хотела вас обидеть, - промямлила она и опустила глаза.
Теперь пришло время для моей партии. И я вступила в разговор.
- Мам, он добрый, честный, он нам всегда помогает. Он наш дом сторожит, - опять затараторила я, стараясь быстрее покончить этот разговор. – А еще он здорово рисует, хочешь, он и тебя нарисует?
- Уже… - смущенно проговорил дед Семен.
- Что уже, - не поняла я.
- Я вас всех уже нарисовал - и протянул листы бумаги.
Мы смотрели с мамой на них как завороженные. Только что их у него в руках не было. Откуда они взялись?
Но думать об этом, не было времени. Мы с интересом разглядывали себя, на рисунках и нашему восторгу не было конца.
Мама была польщена. Он изобразил ее в старинной шляпе, которая ей очень шла, и это портрет был настолько живым, что казалось мама на портрете, сейчас прищурит глаза и заулыбается. Зардевшись, как девчонка от удовольствия мама застеснялась. В этот момент я поняла, что мой тактический ход удался на славу. Мама больше не злилась, не боялась и главное я почувствовала, что контакт налажен.
Так мы и стали жить все вместе. Всем соседям мама сказала, что к нам гость приехал из деревни, наш дальний родственник. Мама звала его Семеныч и я тоже стала его так называть. Что за чудные вечера мы проводили в его обществе.
Он нас смешил разными анекдотами из жизни людей, с которыми ему приходилось сталкиваться (а повидал он их на своем веку не мало, 500 лет – шутка ли?), рассказывал сказки, пел разные забавные песенки и вообще мы жили дружно и весело.
Семеныч помогал маме по хозяйству, а в хозяйстве нам не хватало мужских рук (брата не допросишься), мне давал советы личного характера. Его советы мне помогали правильно стоить отношения с парнями. Мне он стал настоящим другом. Приходя вечером из института, я рассказывала ему, как прошел день. Молча выслушав меня, Семеныч начинал задавать вопросы и отвечая на них мы решали как дальше действовать в той или иной ситуации. Я научила его пользоваться телевизором, и он обожал смотреть его. «Ток шоу» и показы мод – это то, что он готов был смотреть хоть весь день.
Как-то он у болтал меня разрешить ему сделать мне прическу и накрасить мне глаза. Сделав из моих волос, что - то вроде стога сена и так разукрасив мои глаза что, я стала похоже на «страшилище» из сказки «аленький цветочек», Семеныч победно сверкнул глазами. Он был горд своим произведением. Но увидев меня мама, так долго хохотала, что даже мне было не по себе, а Семеныч просто стал прозрачным и пропал. Иногда по ночам я слышала его тихие всхлипывания и вздохи. Мы с мамой звали его, он не проявлялся. Мама много раз бродила по комнатам и извинялась в пустоту. В доме настало уныние и скука. Мы чувствовали себя виноватыми и старались загладить свою вину тем, что мама пекла вкусные пироги с малиной и вишней, шоколадные конфеты ставила для него на стол, но дед Семен все еще отмалчивался. Прошло уже несколько месяцев и мы с мамой решили, что наш Семеныч нас бросил. Я плакала вечерами, мама тоже была печальная и молчаливая.
Но однажды вечером мы заметили, что конфет на столике возле телевизора стало меньше и услышали чавканье на кухне. Наперегонки с мамой мы вбежали туда и остановились. За столом сидела наша пропажа, и мирно глядя на нас, уплетала за обе щеки пирог. Мы бросились его обнимать и целовать. Спокойно отстранив, нас Семеныч вытер губы, сделал последний глоток чая, стряхнул крошки с бороды на пол и так нам улыбнулся, что мы снова кинулись его душить в объятиях. Он, похоже, был доволен возвращению, и наша жизнь потекла как прежде.
Семеныч рассказал нам, что сначала очень обиделся на нас и решил, что уйдет из этой квартиры, как только найдет подходящую семью. Отправляясь на поиски, старичок случайно попал на курсы парикмахеров и визажистов. В соседней многоэтажке на первом этаже, был центр по обучению смежных профессий, вот он на него и наткнулся.
Группа девочек (будущих парикмахеров) занималась ежедневно с утра и до обеда, теорию они уже прошли и сейчас занимались практикой. Вот в это время Семеныч их и увидел. Он присел на стул в конце аудитории (ну понятно, что став невидимкой) и стал внимательно присматриваться, что девочки делают с волосами. Как - то раньше это искусство его мало интересовало. Тем более первый опыт был неудачен, и недавняя обида опять с новой силой всколыхнулась в его душе. Но увидев как молоденькие девчонки, лихо справляются с волосами, интерес старичка возрос, и даже самому опять захотелось попробовать. Дедушка стал приходить в аудиторию каждый день и часами наблюдал за священнодействиями девчушек и их молоденькой наставницей.
В один прекрасный день, он набрался храбрости и постучался в аудиторию. Услышав:
- Да, да!
Вошел бочком, стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, спросил можно ли посидеть в уголке и посмотреть.
Девушки с любопытством посмотрели на дедушку и вернулись к своим делам. Преподаватель же только пожала плечами и тоже вернулась к работе. Старичок решил, что никто не возражает. Он тихонько на цыпочках подошел к ближайшему стулу и присел на краешек.
Так дедушка стал приходить в аудиторию и тихонько сидя на стуле, наблюдать за девочками. Сначала они сторонились его, делали вид, что не замечают. Потом входя в аудиторию и видя дедушку уже на своем месте стали молча кивать ему – здороваясь.
Но настал день, когда Лена попросила Анжелу принести чистой воды, а Анжела сказала, что занята, и не может. Старичок, краснея и заикаясь, подал голос со своего стула, что может помочь и когда ему кивнули в знак согласия, кинулся со всех ног к крану с водой, чуть не разбив стакан и еще больше покраснев, отнес его Лене.
С этого дня девочки стали бессовестно пользоваться услугами застенчивого старичка. Но настал день, когда его назвали в первый раз по имени. Что это была за музыка…. Он млел от счастья и летел на крыльях, потому что он понял: его приняли в свою компанию девочки и можно попросить их о самом, сокровенном: «дать ему попробовать сделать прическу манекену».
Придя утром в класс - он сиял. Улыбаясь шире, чем обычно он кланялся и шаркал ножкой каждой молодой леди заходившей в аудиторию, чем вызывал веселый смех и добродушные улыбки в свой адрес. Когда все были девочки заняты своими делами Семеныч подошел к Ольге Евгеньевне – преподавателю, миниатюрной блондинке с замысловатой прической и тихо спросил:
- Можно мне тоже попробовать?
Ольга Евгеньевна, высоко подняла изящно выщипанную бровь и пожав плечиком в модной голубой блузке, озадаченно спросила:
- Что попробовать?
Семеныч сглотнул, то, что подступило к горлу, и еще тише пояснил:
- Прическу…
Ольга Евгеньевна, широко открыв на миг глаза, тут же их хитро прищурив, сказала:
- А что можно и попробовать!!! Идемте за мной, - и подошла к первому манекену, достав из фартука расчески, вручила их дедушке.
Заметив, что девочки отвлеклись от своих дел и глазеют на них, прикрикнула и приказала возвращаться на свои местам и не мешать человеку.
Сама же села в сторонке и стала с любопытством наблюдать, как маленький сморщенный человек стоит возле манекена, задумавшись. Потом обойдя его со всех сторон, потрогал волосы и взяв расческу в руки несмело стал причесывать их.
Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее он орудовал расческой. Его движения становились увереннее и более твердыми. Семеныч не замечал ничего вокруг. Он даже не заметил, что вокруг него собралась вся группа девочек с Ольгой Евгеньевной во главе и все стояли, разинув рот.
Когда он закончил и отошел от манекена в полном, изнеможении стирая со лба пот, вокруг царила гробовая тишина.
Первая очнулась Ольга Евгеньевна. Она глубоко вздохнула и зааплодировала. Девочки тоже начали рукоплескать и тем самым окончательно смутили Семеныча.
Прическа действительно получилась чудесная. Маленькие завитки обрамляли лоб и скулы манекена, подчеркивая особенности строения лица. Казалось, что лучше подобрать прическу к этим пропорциям лица и структуре волос просто нельзя.
Семеныч довольно крякнул и гордо посмотрел на ошарашенных учениц и учительницу. Сомнений не было, у старика отменный вкус и острый глаз. Ольга Евгеньевна тут же сказала речь, что рада была помочь открыть такой талант и многозначительно посмотрев в сторону своих учениц, добавила, что многим надо еще учиться и учиться что бы достичь такого мастерства. Однако заметила, что очень жаль, что такой талант так поздно открылся - и смущенно замолчала, поняв, что была не тактична.
Но дед Семен ни сколько не смутился, а как петух расправил грудь и победно осматривал всех окружающих.
Именно в этот вечер мы и лицезрели его опять у себя.
Когда рассказ он закончил, мы восхищенно смотрели на него и Семеныч приосанился под нашими взглядами.
Я попросила деда Семена сделать мне прическу, он не доверчиво посмотрел на маму и спросил:
- Смеяться не будите?
- Да что ты, больше – ни, ни!!! – Заверили мы его. Я поставила стул у зеркала, распустила волосы и демонстративно села.
Семеныч оценивающе посмотрел на меня и принялся творить.
Мама, открыв рот, наблюдала за священнодействиями деда Семена. Его руки так быстро и завораживающе летали вокруг моей головы, что это было похоже на какой – то ритуальный танец. Она как зачарованная сидела, уставившись на нас, и вдруг за ее спиной раздалось:
- Зуб даю на холодец, как говорят, у нас на Молдаванке… - все подпрыгнули, от неожиданности и мама схватив с коленей полотенце, замахнулась на Ваську.
- Какая, Молдаванка, паразит, напугал ирод. Васька успел выскользнуть из комнаты, в кухню крича и хохоча, по дороге, что дико извиняется, нарушив нашу идиллию, но он только хотел уточнить кормить в этом доме будут или ему сразу идти к соседке тете Свете? Мама еще больше разнервничалась и бросилась кормить шантажиста.
Я сидела на стуле боясь пошевелиться. Семеныч так старался, что язык высунул изо рта. Так продолжалось еще некоторое время, пока в дверях не показалась мама и тихонько не позвала:
- Ну что, Семеныч не устал? Может, отдохнешь и борщик поешь? Потом продолжишь?
Дед Семен сделал последнее виртуозное движение расческой и довольно крякнув, отошел в сторону, всем своим видом говоря: ну, зацените!
Я смотрела в зеркало на свое отражение и не верила своим глазам, на меня смотрела барышня пушкинских времен, я таких видела только в кино и на картинках. Мама всплеснула руками и присела на стул.
Дед Семен довольный произведенным фурором, скромно сказал: мне бы потренироваться, я еще и не так смогу!
Мама скомандовала:
- Собирайся! Сейчас мы тебе организуем парикмахерскую, - она бросила фартук и начала прихорашиваться перед зеркалом.
Дед Семен ничего, не понимая, наблюдал за сборами. Мама схватила его за рукав и поволокла к выходу. Я догадалась, что Семеныча ждет слава и лавры в нашем старом дворе.
Когда мы уже вошли в арку нашего двора на Молдаванке, то услышали очередной разбор полетов между тетей Софой и тетей Галей.
- Ой, Галя, можете жаловаться в центральную прачечную - неслось где-то на уровне третего этажа.
- Здрасте, нет, вы только посмотрите на эту сумасшедшую, больная на всю голову, а лечит ноги, - кричала в ответ Галя и выразительно крутила указательным пальцем у виска.
- Я вас умоляю! Вы хочете песен? Щас я вам устрою…
- Твое еврейское щастя шо до нас гости пришли, а то бы я быстро тебе маргала на тухес натянула бы - закричала Галя, увидев как мы всей семьей зашли в арку. Бросив белье, женщины, вытирая об юбки мокрые руки, со всех ног бросились вниз по лестнице тискать гостей.
Перепалка тут же была забыта. И со всех сторон двора навстречу нам бежали наши бывшие соседи.
- Как ваше ничего? Сема, чего стоим? Бери руки в ноги и бегом на этаж за скамейкой, видишь люди устали.
Вот уже мы сидим.
- Глосика будете? Софа тащи сюда свое заливное, - гостеприимно улыбалась, говорила тетя Галя, - вы же знаете только Софа, во всей Одессе может сделать шикарное заливное.
- Или, - скромно потупив глаза, Софа зарделась.
Слушая их, я только удивлялась, как они только что могли во все горло орать на весь двор друг на друга и вот они уже целуются - для меня это загадка.
Мама отказалась от «глосика» и загадочно улыбаясь, спросила:
- А что Галя, первой будешь?
Тетя Галя поморгала, ничего не понимая, но на всякий случай помотала головой в знак согласия.
Тогда мама скомандовала Семенычу:
- Приступай, - и взяв за плечи ничего не подозревающую тетю Галю, резко посадила ее на табурет только что принесенный Семой.
Тетя Галя икнула и под взглядами удивленных соседей, молча ожидала своей участи.
Семеныч прищурив глаза и поглаживая свою бороденку, начал обходить тетю Галю со всех сторон, то останавливаясь, то продолжая двигаться, при этом не сводя глаз с замершей женщины. Он напоминал хищника, в поисках слабого места жертвы. Тишина во дворе стояла гробовая. Даже дети перестали бегать и кричать, а стояли и с интересом наблюдали необычное представление. Вдруг один из мальчишек открыл рот, что бы что- то сказать, но получил смачного леща от молдаванки Зои, закрыл рот, так не чего и не сказав.
Тетя Галя сидела не подвижно, и было видно, что чувствовала себя она не в своей тарелке. Пристальные взгляды старичка ее явно смущали, но что – то не давало ей открыть рта.
Итак, походив вокруг онемевшей тети Гали, дед Семен достал свои инструменты из кармана и тяжело вздохнув, принялся за работу.
- Гля, жарит как бешенный, - раздалось из толпы.
Семеныч не отвлекался.
Не прошло и часа, а в этой женщине на скамейке с зажмуренными глазами, нельзя было узнать тетю Галю. Она помолодела лет на 20, посвежела и явно расцвела. Откуда ни возьмись, появилось зеркало. И очень кстати! В этот момент дед Семен закончил последний штрих и отошел. Все вокруг восторженно зашумели, со всех сторон доносились восхищенные крики. Тетя Галя открыла глаза осторожно взяла зеркало в руки и глянув в него открыла рот. Я никогда ее такой не видела: впервые она не нашлась, что сказать. Порозовев от удовольствия, женщина явно наслаждалась произведенным эффектом на соседей. Там и тут сыпались на нее комплементы. Тетя Галя встала со скамейки и подбоченись, описала круг почета, желая покрасоваться и продлить удовольствие произведенным фурором. Проходя мимо Эди, она услышала:
- Богиня!
Но сосед Петя тут же подсунув ему кулак под нос, ответил:
- Я вас умоляю заткните фонтан, Эдя! Шо вы смотрите? Это шо постановка?
- Шо вы, шо вы, - ответил Эдя, - я просто имел сказать, что Галя симпатичная дама!
- Сумасшедшии, - на ходу бросила им довольная тетя Галя и поплыла к деду Семену. По дороге взяв мою маму под руку, она громко спросила:
- Раечка, детка, кто сей очаровательный джентельмен? И де ты его нарисовала?
- Это мой гость из деревни. Он приезжий.
- Таки да! – весело подхватил разговор дед Семен, тая под взглядами довольной клиентки.
- Он такой же приезжий, как я не местный, - отозвался Петя, явно начиная ревновать всех мужчин к этой аппетитной, помолодевшей и похорошевшей женщине.
- Дамы, извините що дергаю, даже неудобно, но ты бы не могла Раечка, попросить его и мене сделать шо - то на голове? – застенчиво попросил, Эдик, обращаясь к маме.
- Слушай сюда, и вы все тоже – обратилась тетя Галя к Эдику и к остальным соседям. А маме успела шепнуть на ухо, - я этот цирк знаю. – потом продолжила для остальных:
- Шо вы дергаетесь, когда человек кушает! – народ обомлел от ее наглости и завопил со всех сторон:
- И где он кушает? - Кричали одни.
- Ты шо думаешь, мы с тобой цацкаться будем, мы тоже хотим прически, - кричали другие. Такой гомон поднялся, что я даже испугалась. Армянка Ануш, взяла за руку молдаванку Зою с одной стороны, а тетю Софу с другой стороны и перекрыла тете Гале дорогу к ее дверям. Тетя Галя спокойно обняла за плечи деда Семена и почти нежно сказала:
- Не фулиганьте здесь, глаза разуйте, человек борщика покушает, отдохнет, а вы очередь организуйте. – Все молчали.
– И не молчите на меня! Добавила она, и ласково подталкивая деда Семена к своим дверям, ворковала ему на ухо разные приятности.
- Я интересуюсь знать… - открыл было рот Сима.
Но тетя Галя на него так выразительно посмотрела, что мужчина опустил плечи.
- Ой, Вей! - Махнул рукой он и сел на скамейку.
Народ топтался на месте, не зная, что предпринять в этой ситуации. Понятно было одно, спорить с тетей Галей бесполезно – надо ждать!
У меня не было времени остаться и посмотреть чем закончится это представление. Мне надо было спешить в библиотеку. Я поцеловала маму, попрощалась с соседями и убежала по своим делам.
Вечером дома мама рассказала конец этой истории и мы вместе с ней и дедом Семеном посмеялись от души. Правда, Семенычу было не до смеха, устал уж больно. Но это не испортило наш вечер. Он шутил и парадировал, то армянку, то тетю Софу, то Зою и остальных и так точно копировал, что мы с мамой хохотали до упаду. Постепенно усталость взяла свое, и мы разошлись по комнатам спать.
Я легла в постель, потянулась, потом свернулась калачиком и спокойно уснула.
На утро зайдя на кухню, услышала обрывки фраз, явно обсуждались планы на день. Действующие лица моя мама, дед Семен и соседка тетя Света, пили чай с блинами и тихо говорили, чем займется дед Семен сегодня и в ближайшем будущем.
Но на этот случай у меня были свои планы. Я давно поняла, что Семеныч может помочь изменить мою унылую и однообразную жизнь. Стоит мне только понять, чего сама хочу, и попросить его помочь.
Чего я хочу? Да, тяжелый вопрос. Быстрее закончить институт? Нет. Учиться мне нравилось. Группа, в которую я попала, собралась разношерстная, но хорошая. Лекции проходили весело и интересно. У меня было пару подружек, но последнее время им стало не до меня, у них появились ухажеры, я часто шла домой одна, а Наташка с Олькой бежали в кафе на свидание.
Мама с Семенычем тоже часто дома отсутствовали. Старый двор их притягивал как магнит. Постоянно бегая в гости к тете Гале и тете Софе, на посидеть, домашние мило проводили вечера за чашкой чая с баранками и беседой вприкуску, вспоминая молодость, прежнюю власть, старых жильцов этого двора и много разных смешных и не очень историй. Семеныч как всегда был гвоздем программы. Всех смешил, своими рассказами про старую Одессу и о своих путешествиях. Он очень тонко видел мир вокруг, и умело мог подать свои наблюдения. Поздно приходя домой с посиделок, мама и Семеныч были веселы и довольны собой, просто светились от счастья. В отличии от них я дома стала грустить. Ходить в компанию бабушек мне было не интересно, а дома скучно: телек надоел, уроки делать было не охота, считать мух на подоконнике мне было тоже не по чину. Подружки с кавалерами и я среди них была лишней, чувствуя себя не в своей тарелке.
Вот в один прекрасный день, не усидев дома, вышла на улицу. Погода стояла волшебная теплая, солнечная. Голубое небо, яркие, легкие одежды прохожих, цветы и зелень все радовало глаз. Я бесцельно бродила по улицам, рассматривая людей и дома. И вдруг поймала себя на мысли, что совсем плохо знаю родной город. Прожив в нем всю жизнь, первый раз обратила внимание на роскошную архитектуру окружающих меня зданий. Широко раскрыв глаза, я до ночи ходила по улицам, удивляясь, как раньше не замечала, в каком красивом городе мы живем. Сказочные герои смотрели на нас с каждого здания мифологические существа, оскалив зубы, провожали нас взглядом. Рококо сменял стиль ампир, готику – модерн. Этот мир архитектуры настолько меня увлек, что каждый день после лекций я бежала домой бросала рюкзак быстро ела и спешила в волшебный мир арок, амфелат, балконов и таинственных проходных дворов, разного характера лестниц и веранд. Боже, как это увлекательно! Оказывается мир вокруг настолько интересен, что приходя домой я бросалась к интернету и выискивала любую информацию связанную с увиденным, толи биография архитектора создавшего шедевр иногда находила рассказы о знаменитых жителях заинтересовавшего меня двора, или история создания какой – то достопримечательности. Это было так удивительно, что даже бессонные ночи с интернетом, сон на парах, беспокойство мамы о моем здоровье, ничего не могло остановить меня познавать этот новый и такой яркий мир. Перед моим взором проносились картины старой Одессы. Молдаванка, Пересыпь, Дальние и Ближние мельницы, люди, одесский говор. Я гордилась до слез своим городом и тем, что я часть этой истории. Я была ненасытна той информацией, которая открыла целую вселенную новых впечатлений, ощущений и красок. Узнав за месяц о своем любимом городе столько нового, что мне хотелось всем и каждому рассказывать: про дворец шаха и про лестницу мертвых и про витражи в парадных с добавлением драгоценных камней в состав стекол и многое другое.
Я твердо решила бросить свой институт и поступать на экскурсовода. Когда это решение было озвучено маме, то бедную женщину пришлось отпаивать валерьянкой и приводить в чувство. Мама не могла прийти в себя от горя, что дочь бросит третий курс и все начнет с нуля. Она стала причитать о потерянных годах, потерянном благосостоянии от будущей профессии, автоматом записав меня в бомжи: скитающейся голодной и холодной по улицам, зарабатывая на скудный кусок хлеба и так далее. Ее пугала мысль «а вдруг не поступлю!» И ой Вей! Что же будет с бедной девочкой и кто ее такую без хорошего образования и денежной профессии возьмет замуж? Я старалась успокоить ее как могла, рассказывая, как замечательно все будет в моей жизни. Мама понемногу осушила слезы и стала прислушиваться к моим словам. Дед Семен одобрил мое решение став на мою сторону. Он спокойно поясняя плюсы сложившейся ситуации окончательно убедив маму не волноваться, а помочь дочери с новым этапом ее жизни.
Было решено все-таки сдать летнюю сессию и закрыть третий курс. Вдруг в новом вузе не понравиться, а при сданной сессии всегда можно вернуть документы обратно.
Все потихоньку наладилось. Сессию сдали. Подали документы в новый вуз на факультет туризма. Все лето прошло в подготовке к поступлению. Экзамены прошли успешно и вот я снова на первом курсе, нового вуза. Мама счастлива от новой захватившей ее перспективы выдать меня замуж за иностранца, желательно миллионера, случайно попавшего на мою экскурсию и влюбившегося в меня с первого взгляда. Я ее не разочаровывала, пусть мечтает.
Новая группа, новые друзья. Жизнь прекрасна. Я порхала на лекции на крыльях счастья, не замечая вокруг ничего. Зато Семеныч стал видеть на улице парня ежедневно глядящего на наши окна. Дедушка внимательно наблюдал за ним, понимая, кто причина его появления. Через пару дней дед Семен решил сам познакомиться с неизвестным. Как - то вечером он принял облик простого старичка в клетчатой кепочке, и старом, потертом пальтишке, в истоптанных ботинках, и трех дневной щетиной. В таком виде он подошел к скамейке, где сидел на своем посту молодой человек. Степенно поклонился и спросил разрешения сесть. Парень подвинулся и Семеныч молча приземлился рядом, достав не спеша из кармана видавший виды портсигар открыл его и предложил папироску сначала парню. Парень сморщил нос и отвернулся. Тогда дедушка сам достал сигарету и закурил. Смачно крякнул и завел не спеша беседу. Мол кто таков будешь и из каких краев родом, чем сильно насмешил парня. Парень рассмеялся от души и представился странному – старомодному старичку. Поведал Семенычу, что здесь живет девушка, которая ему очень нравится. Учатся они вместе, но она не обращает на него внимания, а он стесняется к ней подойти. Дедушка почесал бороденку и сказал, что может помочь. Парень так обрадовался, что чуть не задушил старичка в объятиях. Семеныч еле вырвался, чихнул, отряхнулся и строго наказал не баловать так.
Володя так звали парня, смутился, извинился, обещая держать себя в руках. Старичок посмотрел на него исподлобья и в глазах сверкнули озорные искорки.
- Ну, що пошли?
- Куда? - Растерянно спросил Володя.
- Как куда, - строго сказал Семеныч, - куда, куда, знакомиться! Ты же сам хотел, парень!
- С кем? - Еще не поняв своего счастья, Вова быстро вскочил со скамейки.
- Как с кем? Ты же мне битый час рассказывал за свою зазнобу, ну так идем. Познакомлю вас!
- Кого меня? - Молодой человек глупо моргал глазами.
- Нет меня, - не злобно огрызнулся дед.
- Тыть дрыць, конечно тебя, я с ней уже знаком, ну идем давай! - Уже весело смеясь Семеныч схватил парня за рукав и потащил онемевшего подростка в ближайшую парадную.
Открыв входные двери, он втолкнул застеснявшегося парня в прихожую и быстро захлопнул их за собой, боясь, что гость сбежит. Но Володя стоял как парализованный. На возню из кухни вышла мама и удивленно уставилась на странную парочку. В прихожей стоял довольный домовой с хитрыми искорками в глазах, а рядом бледный паренек. Светлые волосы были коротко пострижены и торчали ежиком, узкое лицо и большие голубые глаза говорили о тонкой и ранимой натуре. Покатые узкие плечи и тонкие длинные руки, мешковатая и безликая одежда создавали впечатление неуверенного в себе и стеснительного человека. Весь облик пришедшего показывал его замешательство и желание забиться куда-то в угол, напомнив маме бездомного щенка с поджатым хвостиком.
Женщина внимательно глянула на эту парочку и расхохоталась, чем и привлекла мое внимание. Выйдя из комнаты на смех мамы, я остановилась как вкопанная, не веря своим глазам. Тут не выдержал и Семеныч и тоже заливисто начал смеяться. Да скажу, сцена действительно была еще та: двое остолбеневших молодых людей, молча глядящих друг на друга и двое смеющихся во весь рот. Я первая пришла в себя: схватила Володю за руку и потащила в свою комнату, громко захлопнув дверь. Парень опустил глаза и покраснел. Я резко спросила, что он тут делает? На что Вова промычал, что - то не членораздельное и еще больше застеснялся.
Я не знала что думать. В институте Володя ходил за мной хвостиком, думая, что я не замечаю этого. Мне же было все равно. Вокруг меня было столько интересного, что отвлекаться на глупости не было времени. Я хотела объять необъятное, мне хотелось знать все и сразу о нашем городе и его истории. Поэтому молчаливое присутствие его мне не мешало, как стол или стул в комнате. Мне было не до него.
Но увидев его в своей прихожей было уже наглостью. Я сузила глаза и зло посмотрела на парня.
- Что тебе здесь надо? - Резко спросила я.
- Я не сам, меня ваш дедушка привел. - Запинаясь тихо произнес нежданный гость.
- Какой дедушка? Семеныч, что ли? - Тут я уже растерялась.
- А ты его откуда знаешь? - Недоумевала я.
- Так вот познакомились, он меня в гости и позвал, - еще тише сказал Вова и начал пятиться спиной к двери, ища дверную ручку как спасительную соломинку, пытаясь оправдаться:
- Я не знал, я честно не знал что это ты, что это к тебе, - бормотал он.
Вдруг мне стало его жалко и стыдно, что набросилась на человека.
- Да ладно, раз в гости пригласили, проходи, – уже более примирительно сказала я.
В этот момент в дверном проеме показалась голова мамы. Она пригласила гостя на кухню пить чай.
Пока Володя в моей комнате держал оборону, Семеныч маме все объяснил, и мама вся сияла от гостеприимства. Я с подозрением посмотрела на маму, понимая, что, что-то не понимаю, но подумала «разберусь потом», расслабилась и принялась за чай с конфетами. Вова был еще скован, но от сердца у него явно отлегло. Весь вечер дед Семен старался как никогда, веселя нас своими историями. К концу вечера напряжения как небывало. Володя смеялся со всеми и чувствовал себя хорошо. Я пошла, провожать его в прихожую, почти дружески похлопала его по плечу и пожелала спокойной ночи. В ответ он благодарно улыбнулся и сказал, что завтра на лекциях встретимся. Дверь захлопнулась. Почувствовав себя уставшей, я поплелась на кухню, помогать маме убирать со стола. Мама с Семенычем там что-то бурно обсуждали и хихикали. Увидев меня, они замолчали, но мне было все равно, хотелось спать. Помыв чашки, пожелав домочадцам спокойной ночи, я блаженно растянулась на кровати и уснула.
В институт ехала в полной маршрутке, стоя и думала о докладе, который вечером из-за прихода гостя не сделала, придумывая разные способы отговорок преподу, услышала громкие выкрики в толпе. Народ волновался, и мне стало интересно, что происходит. Спросив у соседа по локтю, «что там такое?» услышала как водитель кричал какому то бедолаге:
- Не вижу на билеты!
- Оплатите проезд если не хотите стать кондуктором. Не открою заднюю дверь, пока не оплатите.
- Освободите задний проход, кричали одни, - дайте выйти!
- Не тошните мне нервы, - кричали другие.
- Не делайте мне гембель, - кричали третье
- Ша! - Закричал водитель. Все сразу стихли. И тут я увидела возле задней двери мальчишку, который почти собрался заплакать от безысходности. Ему было на вид лет двенадцати, а глаза как у испуганного зверька. Какая-то женщина стоящая рядом вдруг заслонила его своим телом как тигрица и закричала:
- Шоб мне так жить, вы шо все из семьдесят пятой школы? Шо вы орете, как потерпевшие. И чего вы хочете, из под этого мальчика? Вам не стыдно? Да заплачу я вам за ваш проезд. Открывай двери.
Водитель молча нажал на кнопку, двери распахнулись и женщина ласково подтолкнула мальчика к выходу. Мальчик с благодарностью посмотрел на нее и бросился вон из вагона.
- А ты сделай вид, что бы я тебя долго искала, - зло сказала эта дама повернувшись к рядом стоящему мужчине, который громче всех кричал.
Гармидер затих и водитель сев на свое место, включил громко музыку, закрыл двери и тронулся. В салоне люди молчали думая о своем и ни кто не попросил водителя сделать музыку по - тише. Выйдя на следующей остановке, я опять окунулась в свои не веселые мысли. Подойдя к аудитории, увидела Володю, который явно кого-то выглядывал.
- Не меня ли ждешь? - Спросила я сарказмом.
- Да, тебя, ты ведь вчера не успела сделать доклад.
- Таки да, - ответила грустно я.
- Ну вот держи, я и тебе и себе написал.
- Ты что не спал? - Удивилась я.
- Держи, - он ткнул мне папку с бумагами и зашел в аудиторию.
Всю пару я изучала данный мне материал, чтобы не опростоволоситься перед преподом. Меня не смущал тот факт, что человек ради меня не спал. Я рассуждала так, ты виноват, ты и ответь!
Теперь каждый день, приходя на лекции, Володя меня ждал возле аудитории. Угощал конфеткой или рассказывал забавный случай из своей повседневной жизни. Я стала потихоньку привыкать к его компании. И скоро мы с ним стали друзьями. Стали делиться конспектами, бутербродами, обмениваться мыслями о той или иной ситуации. Короче в группе нас стали называть «мы с Тамарой ходим парой», или «Твиксом» намекая на то, что мы встречаемся, мне же было все равно, что говорят подружки, я то, знала что мы с ним просто хорошие друзья.
Да и какая разница, мне с ним весело, а это главное! Он полностью разделял мои взгляды на учебу, мои увлечения историей и архитектурой города. Мне было интересно в его обществе. Здорово когда у тебя есть с кем обсудить ту или иную новую информацию. Мы с Вовой спорили, даже иногда ругались, когда наши мнения не совпадали. Например: какую дату считать рождением нашего города? Или клад на Привозе уже откопали, кто и когда? А может быть, его вообще не было и это просто легенда для туристов?
Жизнь моя стала увлекательна на столько, что Семеныч с мамой стали на меня обижаться.
Однажды мама попросила меня зайти в старый двор, отнести армянке Зое старые вещи для ребятишек. По дороге мы с Володей купили сладостей, и пошли в гости. Сидеть там мы долго не собирались, но понимали, что без чая нас не выпустят.
Октябрь стоял теплый, балуя нас бабьим летом. Тонкая паутинка летала по двору, белье на веревках взлетало от каждого дуновения ветра. Коты лежали на солнышке, подставляя ласковым лучам свои меховые пузики. А виноградная лоза увивавшая весь двор, ломилась от черный гроздей. Сима собирал этот виноград, делал вино и угощал всех, кто соглашался пропустить с ним стаканчик, другой. Вино было сладкое и крепленое, но пили его все с удовольствием.
Во дворе было тихо. Двери Зоиной квартиры были открыты. Только старая тюль видавшая виды, развивалась на ветру. Володя постучал, и на пороге появилась молодая женщина. Увидев нас, она заулыбалась и пригласила войти. Усадили нас на кухне в красном углу как самых важных гостей. На столе появился пирог с капустой и чай. Мы тоже не остались в долгу, раздав крикливой ватаге детишек сладости, приведя их в восторг. Армянка поймала одного по- старше и скомандовала:
- Давай бери ноги в руки и быстрее тротуара за тетей Галей и Софой сбегай.
Только мы принялись пить чай как в двери вломилась тетя Галя и тетя Софа принеся с собой варенье и хрустики (лучше чем тетя Галя их в Одессе никто не пек!) Хозяйка усадила их на табуретки и чаепитие продолжилось. Всем интересно было посмотреть на моего жениха. Потому что они решили, что я привела его к ним знакомиться, чем меня рассмешили до слез. Отсмеявшись, я объяснила, что мы лучшие друзья, на что тетя Софа резонно заметила:
- Ой, вей, цветочек, послушай старую Софу. Не будешь думать за детей сейчас, так пролетишь как фанера над Парижем потом.
- Не строй коники пока молодая, а то потом дороже будет. Подхватила армянка, чем окончательно ввела нас с Вовой в краску. Но неожиданно весь этот разговор прекратила тетя Галя:
- Ой! Да шо вы такое говорите? Накинулись на молодых. Слушайте ушами моих слов! Ты деточка, - она посмотрела на меня, - не делай себе беременную голову по этому поводу. Слушай сюда. Я имею тебе кое - что сказать. Когда я познакомилась с моим Яковом, он был еще тем халамыдником.
- Шо ты говоришь Галя! - Вскричала Софа.
- Ой, я вас умоляю! Вы же знали моего Якова, если не поломает, так уронит и как раз таки на самые ноги. С его то, еврейским счастьем. Ну не об этом.
Так вот, ходил он на хутор к шмарам. Гулял сильно на глазах у всей Одессы.
Ему шо, а мне шо делать. «Не расчесывай мне нервы». Любил он мне повторять. «Не делай мне невинность на лице!» Кричала я в ответ. «Ты вгоняешь меня в гроб и даже глубже. Собирай свои бебихи и давай вали к своим прошмандовкам. Хватит жить одной попай на два базара». И так изо дня в день. Жили мы душа в душу, да же когда я его встречала с хорошим дрыном. Ой, какой был хороший мужчина, - пустила слезу от нахлынувших воспоминаний тетя Галя и тут же взяв себя в руки строго сказала, обращаясь к Володе.
- Давай поговорим за мою девочку, - показывая пальцем на меня, - если ты обидишь Риммочку, то смотри сюдой …
Тут в дверь вбежал сын Зои и закричал на всю кухню, что мусорная машина у соседнего двора и в этот момент все услышали звон колокольчика возвещавшего о скором ее приезде. Недоговорив фразу, тетя Галя и все присутствующие засуетились, побежали по своим квартирам срочно собирать мусор. Машина приезжала один раз в неделю, и это было важным событием в жизни одесского двора.
Воспользовавшись удачным стечением обстоятельств мы с Вовой решили ретироваться под шумок, хоть мне и было интересно как тетя Галя накажет Вову за проступок, но судя по резвости парня его это точно не интересовало.
Итак, мы удрали и были довольны. На углу у бабушки купили стаканчик семок, и лузгая их на ходу побежали в порт, посмотреть на приходящее судно. Обычно выходившие на берег моряки тут же обнимаясь и целуясь с родными и близкими, которые пришли их встречать, не забывали предложить что-нибудь и на продажу «зевакам» собравшимся тут же, на посмотреть и на прикупить. Здесь можно услышать традиционное:
- Що плотите за этот чудесный кардиган?
- А шо стоит то, что вы называете кардиганом? В тон отвечает продавцу, человек с интересом рассматривающий товар. И в ответ слышит настоящую цену или что-то очень на нее похожую.
Здесь можно услышать разговор двух давно не видевшихся людей:
- Сарочка, вы все еще живете на Екатерининской?
- А где же мне жить? Ведь Воронцовский дворец все еще занят пионэрами.
Мы опоздали, и на «Морвокзале» было уже пусто. Моряки и их семьи уже разъехались. «Зеваки» тоже рассосались. Белоснежное судно стояло у причала в тишине. А на асфальте валялись обрывки упаковочной бумаги и разноцветные лоскутки лопнувших шариков.
Жаль, я расстроилась, но Вова успокоил меня, пригласив в ближайшее кафе на мороженое. Сидя в кафе за столиком, я рассказала Володе как однажды видела своими глазами смешную сценку в порту когда пришло очередное судно в Одессу.
Команду отпустили домой и моряки стали спускаться по трапу со своими многочисленными сумками с подарками родным и близким. Если было много сумок, то их цепляли одну за другой и получался маленький паровозик. Весь причал был в таких маленьких паровозиках. Вдруг мое внимание привлекла пожилая женщина, показавшаяся на верху трапа, «повариха», догадалась я. Она оглядела причал с высоты и глубоко вздохнула. И то, что произошло в следующий момент, меня поразило. К ней сзади, подошло пару молодых матросов, неся в руках громадную коробку. Видно, что тяжелую. Подойдя к женщине, они положили эту здоровую коробку ей на спину, и она, на полусогнутых ногах, обливаясь потом сошла по качающемуся трапу вниз на причал, и медленно двинулась вдоль борта судна по направлению здания «Морвокзала». На коробке я увидела надпись: «холодильник». И подумала тогда, наши женщины не только коня на скаку остановят, но и холодильник вынесут на себе, если муж не пришел встретить. Воистину своя ноша не тянет. Мы посмеялись и пошли по домам.
День прошел. Вечером дома, рассказывая, как нас встретили в старом дворе и приняли за пару, я смеялась, а мама с дедам Семеном как-то странно переглянулись. Я была в хорошем настроении и не обратила на это внимания.
Перед сном Семеныч подождал, когда я лягу и присел ко мне на кровать и грустно сказал:
- Риммочка, я не знал, как тебе сказать, что я уезжаю.
- Куда, - коротко спросила я.
- На родину, в Ирландию. Я так стал тосковать по родным, что думаю последнее время только о них.
- Я с тобой! - Выдохнула я.
- А мама?
- Мама поймет. - Сказала я и сама в это не поверила. Да, мама навряд ли отпустит. Но от того что Семеныч уедет и мы его больше не увидим у меня все в нутрии сжалось. Он понял мои душевные муки и сказал:
- Я вернусь, не переживай. Я тоже к вам прикипел. Вы теперь тоже моя семья.
Я не сдержалась и заплакала. Старичок обнял меня и похлопал по плечу пытаясь успокоить.
Так я и уснула, всхлипывая на плече Семеныча. Утром я проснулась с твердым намерением поговорить с мамой о моем отъезде с домовым. На кухне вкусно пахло сосисками. Зайдя туда я увидела мирно жующего деда Семена и маму. Мам пригласила меня к завтраку и вдруг сказала:
- Доченька, мне Семеныч все рассказал и если ты хочешь, я тебя отпущу с ним на несколько дней, ведь учебу никто не отменял.
Я не поверила своим ушам. Меня отпустили, и мне даже не пришлось приложить усилия. Вот это чудо! Впоследствии я узнала, что здесь не обошлось без помощи Домового, но мы с мамой простили его маленький эгоизм. Теперь стал вопрос где взять деньги на эту поездку, ведь деньги которые я копила на профессиональный «фотик» хватит только что бы там переночевать в гостинице пару дней. А дорога? Мы задумались. Я решила одолжить деньги у Васьки, но мама была против. Брат собирал их на свадьбу с Оксаной и если я их возьму, то когда отдам не известно. Свадьбу могут отложить, и мама решила не рисковать отношениями детей. А вдруг поссорятся, и мы будем крайними. Я согласилась. В институте рассказала все Володе. Он мне предложил помощь. Я воспрянула духом. Но родные опять забраковали и этот вариант. Я стала отчаиваться, денег на поездку не было, и взять их было не откуда. Мама предложила сходить в старый двор и у всех соседей взять по не многу. Семеныч запротестовал, сказав, что придумал выход из положения. На наши вопросы только хитро ухмыльнулся в бороденку и сказал: «что всему свое время». На том и разошлись по комнатам спать.
К этой теме пару дней не возвращались. Жили насущными проблемами. В один из вечеров дед Семен сам поднял эту тему опять и когда мы ужинали, на стол положил пачку денег. Мама так и не донесла полную ложку до рта. Мы смотрели на них как зачарованные.
- Откуда, - спросили мы его хором.
- Да так, была у меня одна вещица, еще с дореволюционных времен. Я ее нашел после того как один гость выехал из комнаты. Долго хранил в надежде, что он вернется, когда-нибудь и я ее ему подкину. Но больше мы с ним не встречались. Вот и осталась она у меня. А тут оказия случилась, я ее и продал, так, что деньги есть, можно ехать.
- Ура! - Закричала я и бросилась к дедушке на шею.
- А паспорт, - опустила меня с небес на землю мама.
- Оформлю, - сказала я твердо и встала из-за стола.
Паспорт оформляли целый месяц.
И вот, наконец, этот день настал. Нас в аэропорту провожали: Вася с Оксаной и Вова с мамой. Проводы были быстрыми, потому что я едва успела на регистрацию - проспали. С вечера все было собрано – это и спасло. Ела на ходу, одевалась тоже. Спасибо такси приехало быстро, водитель оказался опытным. Он так гнал свою ласточку, что нам казалось, что точно сейчас взлетим. Мама на дорожку напекла наших любимых пирожков. Всю дорогу мы молчали. Водитель напротив, весело болтал не обращая внимание на наши унылые лица. Когда последние слова были сказаны, я с Семенычем побежали на регистрацию. Как только мы завернули за угол терминала, огляделись. Рядом никого не было, домовой стал прозрачным. Я вбежала по трапу самолета в салон и спросила:
- Ты здесь?
- Здеся, здеся, - услышала в ответ.
Полет был спокойным. Вышла из самолета, забрала багаж и когда осталась на улице одна, опять услышала:
- Ну, наконец-то, и возле меня опять появился маленький старичок. Я очень обрадовалась его появлению. Хоть и знаешь, что не одна, а когда видишь, все равно спокойнее. Сели в такси и назвали адрес отеля. Семеныч не мог успокоиться, ему так понравилось летать. Все время полета он сидел на пустом месте возле иллюминатора и наслаждался видами. Во время его болтовни, я сделала вывод – небо, вот его новое увлечение по рисованию. Ему уже не терпелось взять кисти в руки. Короче, впечатлений у нас море. Приехав в гостиницу, распаковав багаж: поели мамины пирожки и заснули.
Вечером было решено остаться в гостинице и готовиться к раннему пробуждению и новому этапу дороги. Теперь все проще. Семенычу больше не надо становиться не видимым, в автобусе документы не проверяли.
Уром сели на первые сидения, за водителем что бы видеть дорогу. Комфортный, чистый автобус нам очень понравился. Дед Семен все трогал, даже включил себе кондиционер и сразу замерз. Засмеявшись, сказал:
- Это тебе не на телеге, - и важно подняв палец, добавил, - понимать надо.
Я согласилась, а в душе стало так – грустно. Через несколько часов мы приедем, погощу пару дней у его родни, а потом одна – домой. Семеныч останется там, и придется ли мне с ним еще увидеться, ни кто не знает. С такими не веселыми мыслями я вяло отвечала на восторженные выкрики старичка начавшего узнавать родные места.
Автобус остановился по нашей просьбе. Выйдя из него дедушка сев на траву стал плакать. Я растерялась, села рядом и тоже заголосила, только я плакала о другом. По плакав в свое удовольствие, мы пошли через поле к мельнице, которую видели на горизонте. Шли медленно, вскопанная земля не позволяла делать большие шаги. Я устала, а Семенычу все было нипочем, видя родные стены, он летел туда на крыльях. Вдруг не дойдя метров сто до мельницы, старичок опять сел на траву и обхватил голову руками. Я не поняла, что происходит:
- Семеныч, ты чего?
- Боюсь я, а вдруг там никого нет.
- Если не пойдем, то и не узнаем этого никогда. Вставай! Такой путь проделали, а ты на попятную.
Он встал, и мы потихоньку двинулись дальше в путь. Подойдя к мельнице, удивились: что-то она слишком хорошо выглядит, как новенькая. Обойдя вокруг, нашли двери и рядом весела табличка - «музей». Открыли со скрипом железную кованную дверь, несмело вошли. Семеныч приуныл, там никто давно уже не жил. Он это сразу понял внутренним чутьем. Вдоль стены стояли деревянные лавки, вот на одну из таких мы и присели отдохнуть. Осмотрелись. Громадные жернова, механизмы крутившие эти махины, веревки свисающие с потолка и таблички с информацией стоявшие вдоль стен, все новое и не настоящее. Дед Семен пригорюнился.
К нам подошел парень и спросил все ли в порядке. Я с трудом понимала разговорный английский. Мне никогда не приходилось общаться с носителем языка и поэтому надо привыкнуть к произношению. Да и мое произношение было не фонтан. Короче, я с трудом поворачивая язык сказала, что все хорошо, просто устали. Парень заулыбался и пригласил нас к себе в каморку, пить чай.
Позже когда мы сидели и наслаждались крепким, чаем с лимоном, он нам рассказал. Что пишет диссертацию на тему истории средневековья. Здесь он живет и подрабатывает, сторожем и экскурсоводом, пока не соберет достаточно материала. Здесь тихо редко кто захаживает. Нравиться Тому писать в тишине. Никто не отвлекает. Семеныч, все это время пока Том говорил, молча сопел. Ему было неудобно перебивать парня, но любопытство взяло вверх и он все, таки осмелился:
- Скажите Том, а как давно эта мельница стала музеем?
- Да лет тридцать наверное, - задумавшись сказал он.
- После пожара ее восстановили и сделали музеем, - добавил он после паузы.
Рядом есть поселок, если интересно я вас туда отвезу, там подробнее узнаете. Семеныч, аж подпрыгнул от счастья, что есть надежда получить подробную информацию. Том удивился такой реакции, а я ему объяснила, что дедушка в молодости тут жил, приехал корни найти. Том с сочувствием посмотрел на старичка и тут же вышел, позвав нас:
- Поехали.
Мы забрались в машину. Ехать пришлось не долго, километров пять - семь.
Том остановил машину у небольшого дома. На встречу к нам вышел пожилой мужчина, представился Юзефом и пригласил войти в дом. Мы вошли. Гостиная маленькая, ничего лишнего, на центральной стене камин, рядом кресло качалка, на поручне висел клетчатый плед, напротив, стояло глубокое уютное кресло, я такие видела в кино. Столик журнальный заваленный книгами и журналами. И книжный шкаф до потолка набитый старыми изданиями. Пока хозяин дома, приятный, интеллигентного вида человек, на кухне готовил чай, мы осмотрелись. Юзеф принес дополнительные стулья и поставил на журнальный столик поднос с печеньем и чашками, я только успела убрать книги со стола. Когда все удобно устроились.
Том вкратце объяснил хозяину цель нашего визита. Мужчина, молча, выслушал. Повернулся к ближайшей полке, достал какой-то журнал и подал Семенычу. Старичок открыл его и стал про себя читать. Наблюдая за его реакцией, я не могла понять, нашел он то, что искал или нет. Я с нетерпением ждала его комментариев. Но отложив журнал в сторону, дед Семен задумался. Мы, молча, ждали. Через пару минут он очнулся от задумчивости и сказал:
- Наверное, мои поиски напрасны.
- Но почему же, вы только начали их, вам в архив надо городской, - сказал Юзеф.
- Да правильно говорите, - подхватил Том.
- Спасибо большое за помощь, там еще должно быть открыто, поехали. – заторопил нас Том.
Поблагодарив хозяина за гостеприимство, мы опять сели в машину и Том нас повез в город. По дороге мы проезжали придорожное кафе, и тут Семеныч завопил, что бы остановили машину. Ничего не понимающий Том резко затормозил. Старичок не дожидаясь пока машина остановится, рванул ручку дверцы и чуть не выпал из салона на улицу. Том только ахнул. Дедушка так быстро бежал по направлению к кафе, что это было даже смешно. Мы поспешили вслед за нашим спутником. Зайдя в кафе, в зале мы его не увидели, я не удивилась, зная его способность быть невидимкой. Тому сказала, что наверное он в туалет захотел. Устроившись возле барной стойки, заказали по бутерброду. В ожидании заказа я осматривала обстановку. Интерьер был старый и потертый, стены потемневшие от времени, столы и стулья грубой работы. Я подумала, сколько людей здесь сидело за этими столами, сколько историй тут было рассказано, и пива выпито. Поделившись с Томом своими мыслями, я пошла в женскую комнату и тут меня кто – то схватил и поволок в нишу за угол. Я собралась отбиваться, но знакомый шепот заставил меня успокоиться.
- Я нашел, я нашел! - Громко шептал Семеныч.
- Сегодня вечером он придет к нам в гостиницу. - Восторженно шипел он.
- Какую гостиницу, мы еще даже в город не заехали. Удивилась я.
- Точно, - на секунду остановился дед, - Но городок маленький, так что там одна или две гостиницы. Он нас быстро найдет. Мы вернулись уже вдвоем к Тому и спокойно поехали дальше по маршруту. Приехав в городок и осмотревшись по сторонам, я поняла, Семеныч прав тут точно только одна гостиница и есть, маленькому городку больше и не надо. Попав наконец в свой номер я растянулась на кровати и собралась подремать. В дверь постучали, нехотя поднявшись, пошла открывать. На пороге стоял Том. Он застенчиво улыбался и тихо спросил: « не хотела бы я с ним погулять». Первая мысль была ему отказать устала я после дороги, но парень мне нравился, и я подумала, что мне через пару дней уезжать и потом я его больше не увижу. Согласилась. И мы пошли бродить по ближайшему парку. Он рассказывал о себе, задавал вопросы о моих родных и близких. Выяснилось, что он не знает где Украина. И ни когда не слышал про Одессу. Я ему рассказывала о любимом городе и упомянула, что через пару дней возвращаюсь обратно домой. Окончательно выбившись из сил я жалобно предложила ему посидеть на скамейке. Он удивился и сказал:
- Зачем на скамейке идем в кафе. В ближайшем кафе я рухнула на стул. Все меня никто не сдвинет с этого места. Он улыбался. Мне все больше и больше нравился этот человек: открытое лицо, добрые глаза, веселый и отзывчивый нрав, все мне казалось родным и давно знакомым. По-моему он ко мне испытывал такие же чувства. Мне стало грустно. Жаль, что мы живем в разных мирах, подумала я. Он прочитал это в моих глазах и вслух сказал:
- Если я приеду к тебе… Можно?
- Конечно, - пошутила я. Он широко улыбнулся и пошел провожать меня в гостиницу.
Зайдя в номер, я с разбегу бросилась на кровать и только приземлилась на матрас, как в дверь опять постучали. Выругавшись про себя, пошла открывать. На пороге стоял незнакомый старичок. За моей спиной послышалось:
- Это ко мне, заходи! Я посторонилась, и мужчина прошел в комнату. Осмотрелся, представился старым другом детства. Семеныч тут как тут перевел его имя для меня в более понятное. Я даже отреагировать на абру - кадабру из букв не успела. Итак, его звали Михаилом по - нашему. Семеныч полез к нему обниматься. Это были трогательные объятия. Мы уселись в кресла и Михаил стал рассказывать. Когда Семеныч сбежал мать была в горе и отец наоборот думал, что паршивец попрячется, попрячется, кушать захочет и вернется. Но шли дни и сын домой не приходил. Мать плакала, а отец стал искать и ругаться. Искали все, но безрезультатно. Шли дни, недели, месяцы поиски прекратили. Решили что погиб. Только мать все надеялась. Семеныч рыдал, я тоже всхлипывала. Только сейчас он понял всю трагедию. Сколько горя он доставил своим поступком родным. Но вернуть ничего нельзя. Я обняла всхлиповшего старичка и ласково ему сказала: «что сделано, то сделано. Надо жить дальше. Простить себя». Семеныч вытирая рукавом нос спросил Михаила:
- Где похоронили родителей?
- Почему похоронили? Живы они и живут в амбаре неподалеку от того кафе.
- Как рядом? Пошли!
Он вскочил с кресла и бросился к двери. Я забыла о своей усталости и бросилась за ним. Михаил тоже едва успевал за нами. Наняв такси, мы поехали по указке Михаила. Всю дорогу Семеныч кричал водителю:
- Быстрее!
Когда водитель нас довез до места, и мы вышли, деда Семена чуть удар не хватил от переизбытка чувств. Я его подхватила под руку и повела в амбар. Дверь скрипнула, мы вошли, никого не было. Мы стояли молча. Вдруг Михаил из-за моего плеча закричал:
- Свои, можно. Встречайте гостя.
Не успела я глазом моргнуть, как перед нами проявился старичок. Он внимательно посмотрел на нас и строго сказал Михаилу:
- Чего орешь? Кто свои? Она что ли?
- Я свой, папа! - С этими словами Семеныч обнял старика и прижался к нему плача:
- Сынок! - Все что мог сказать дед и разрыдался в ответ.
- Мать, мать выходи, смотри, кто к нам вернулся!
- Самуил!! - Вскрикнула женщина.
Эта сцена настолько меня тронула, что я обняла их всех и тоже рыдала как в плохой мыльной опере, которую так любит смотреть моя мама.
Так проплакав како- то время, наконец, все радостно начали хлопать друг друга по плечам и смеяться. Маленькая старушка сияла, и глаз не сводила от Семеныча. Семеныч представил меня. Отец и мать Самуила меня обняли еще раз. Я почувствовала их радушие. Нас всех пригласили в тесную, но уютную комнатку. Рассадив вокруг стола, мать стала хлопотать по хозяйству. На столе появились пироги и чай. Я застеснялась, что с пустыми руками, но покопавшись в сумке, достала конфеты. Всегда ношу с собой, что бы меня в транспорте не тошнило. Высыпав хорошую жменю на стол, стала себя чувствовать спокойнее. Семеныч начал рассказывать о своей жизни на чужбине. Все слушали, не перебивая, ловя каждое слово. Когда он начал свой рассказ о семье рыбака, мать даже всплакнула. Рассказ за нашу семью, где Семеныч жил последнее время, особенно понравилась родителям. Ведь их сын у нас жил как член семьи - открыто. Мать с благодарностью посмотрела на меня и улыбнулась. Так прошел вечер. Пора было мне возвращаться в гостиницу. Отец предложили остаться и спать на сеновале. Я согласилась и только коснулась импровизированного ложе, как заснула. На утро, меня разбудил Семеныч приглашая к столу. Мать уже напекла блинчиков и согрела молока. Сели завтракать. Обстановка за столом была настолько радостной, что я на физическом уровне чувствовала их любовь и счастье. Позавтракав, я поспешила в город, меня там ждал Том. Мы с ним условились еще накануне погулять. Душевно попрощавшись с домовым и его родными, я уехала.
Я была воодушевлена воссоединением семьи и рассказала Тому об этой встрече. Упуская подробности о домовых и нечистой силе. Так ему будет спокойнее. Мы очень хорошо провели день: катались на озера и делали там барбекю. Так англичане называют шашлык. Том очень был удивлен моим познанием в рецептах и умениях. Он сказал, что в Ирландии мужчины готовят барбекю, а женщины только его едят. Рассмеявшись, я сказала, что у нас все это умеют делать. Я ему рассказывала о наших традициях, своих увлечениях, удивляя и смеша его. Так прошел прекрасный день с человеком который стал мне близок и интересен. На завтра у меня самолет и утром я еду в аэропорт.
Утром, в мой номер постучали. Я побежала открывать дверь в надежде увидеть Тома. На пороге стоял Семеныч. Он широко улыбался, протягивая сумку.
– Мама тут гостинцев тебе передала. Ты прости меня, но я остаюсь здесь. Я им очень нужен сейчас. - Потупив взгляд сказал домовой.
- Я понимаю, ты все правильно делаешь. Мы очень будем за тобой скучать. Приезжайте к нам в гости. Приедешь? - С надеждой в голосе спросила я и заключила его в объятия. Семеныч всхлипнул и сказал, что обязательно приедет, я ведь его настоящий друг.
Мы расстались. В аэропорту я долго смотрела в окно в ожидании Тома. Но его так и не было. Надежда растаяла и я пошла на посадку. Грустно на такой ноте возвращаться домой. Ну что сделаешь, мы живем в разных измерениях. Он был как недосягаемая звездочка в моей жизни. Весь полет я заставила себя спать. Чтобы не думать о грустном. В аэропорту меня встречала мама. Я встряхнулась и постаралась показать ей, что все в порядке. Мы обнялись. Мама тоже скучала по Семенычу, но вслух сказала:
- Вот и хорошо, что хорошо кончается. Поехали домой пить чай. Я рассмеялась, потому что последнюю неделю я только и занималась тем, что пила чай. Маме тоже стало смешно и в уже приподнятом настроении мы сели в такси.
Прошло пару дней. Все постепенно стало на свои места. Мы с мамой привыкали жить без нашего домового. И вот как-то раз, рано утром раздался звонок в двери. Я в пижаме не чесанная пошла открывать. Мама на кухне готовила завтрак. Распахнув двери, я не поверила своим глазам. На пороге стоял Семеныч, улыбаясь на все тридцать два своих зуба. Я бросилась ему на шею и начала визжать от восторга. Мама выбежала в прихожую узнать источник шума. Завидев Семеныча, тоже кинулась в его объятия. Когда первая минута радости утихла, дед Семен ворчащим тоном сказал:
- Я что нанялся твоих женихов к тебе доставлять?
- Ты чего бурчишь Семеныч, объясни толком, - сказала мама.
- Да вот принимайте подарок.
И вдруг из-за двери вышел Том. Мы стояли и молча, смотрели друг на друга. Я не могла прийти в себя.
- Я не успел с тобой попрощаться… – сказал Том и улыбнулся.
Мама сразу поняла кто это, я ей рассказывала о нем. Тихонько взяв Семеныча под руку, быстро утащила его на кухню, деликатно оставив нас наедине.
Том обнял меня, прижав к себе. И мне стало понятно, это тот с кем я проживу жизнь.