Гостья из хисума

Каждый творческий человек в своей жизни хотя бы раз сталкивался с проблемой полного затишья в своей работе. Тот самый неприятный момент, когда вдохновение с идеями перестают поступать. Писатель не способен написать ни одной строчки, художник не может вывести ни одного мазка кистью, музыкант не в состоянии сочинить ни одной мелодии. Для настоящего творца застой в работе означает конец его жизни, это просто пытка опустошением души, стремящейся к достижению всё более высоких вершин творчества. Перед человеком искусства встаёт почти непреодолимая преграда. Чем дольше творец пребывает в бездействии, тем крепче препятствие. И сломить его всё труднее. Лишь самые непоколебимые и сильные духом способны вернуться к своей деятельности, не сдавшись перед лицом затишья в творчестве. Остальных могут спасти только музы, по своей милости приносящие образы ещё не созданных произведений. Иногда эти невидимые сущности предлагают не сдавшимся окончательно писателям, художникам и музыкантам свои идеи, ожидая их воплощение в жизнь.
Но также случаются встречи с чем-то необъяснимым, что способно кардинально изменить жизнь человека, наполнить её новым смыслом и вызвать в душе бурю новых чувств.
У художника по имени Марек был явный талант в рисовании, да такой, что от его живописных работ веяло неземной красотой и чем-то невозможным в обычном мире. Картины с фэнтезийными пейзажами и сценами создавал очень долго, стараясь изобразить как можно больше прекрасного, оттачивая каждый мазок. Сам процесс написания заставлял творца забывать обо всём на свете, а руки словно колдовали над холстом, создавая потрясающие произведения с поразительно тонкой прорисовкой деталей и неким скрытым смыслом в образах иных миров. Но одновременно с этим они были невероятно утомительны для человеческих глаз. Перенасыщены и излишне сложны. Поэтому его картины никогда не покупали и не вывешивали на выставках. Талант художника, похожий скорее на помешательство, люди признавали, с большим трудом разглядывая написанные им работы. А отдавали своё предпочтение более простым творениям, которые не требовали для себя обильных затрат по времени и силам, зато приносили много денег. Кроме того, визуально легко воспринимались.
Лишь однажды состоятельный человек всерьёз заинтересовался странными картинами Марека. Его тоже, как и всех людей, напрягала высокая сложность рисунка. Покупать что-либо из готового отказался и только сделал заказ на новую работу. С теми же искусными подробностями, но более простую для восприятия. Без перенасыщения. Нечто похожее на привычную живопись. Художник, не веря своему счастью, немедленно приступил к рисованию и совсем скоро отдал готовую картину заказчику, после ожидая заказов от других людей тоже. Однако прошло несколько дней, и никто больше ничего не хотел покупать. Как всегда. А человек, купивший работу с загадочным и в меру сложным изображением иного мира, объявил всем, что это творение написано лично им. Марек был в глубоком шоке. Плод его кропотливого труда наглым образом присвоили. Выдали чужую работу за свою.
Вслед за случившимся, обиженный до глубины души всей несправедливостью, художник второпях вернулся домой и заперся в мастерской, просидев в ней всю ночь. Ему казалось, что раз картины никому не нужны, то их и не должно существовать вовсе. Так пришёл к радикальному решению. Марек схватил банку с растворителем и яростно залил им все свои работы, на кои когда-то возлагал большие надежды. Подробнейшие образы иных миров на холстах размылись и расплылись в многоцветное месиво. Расстроенный художник, в порыве гнева, вслух обвинил во всём людей, которые не смогли по достоинству оценить результаты его трудов. Он отломил от картинной рамы доску, сразу принявшись ломать и протыкать свои творения. И не остановился до тех пор, пока не уничтожил все картины, превратив их в груду мусора. Убедившись, что ничего не осталось, разгневанный художник от быстро настигшего чувства потери рухнул на пол и заплакал.
К утру Марек проснулся всё с тем же ощущением пустоты в душе. В мастерской был полный разгром. Остатки творческих трудов лежали на полу, совершенно не похожие на картины, над которыми когда-то работал. Всё стало мусором. Таким же ненужным, как и его произведения.
Дабы как-то отвлечься и вновь обрести душевный покой, художник отправился на прогулку по утреннему городу. Позабыл уже, когда в последний раз просто бесцельно бродил по улицам, погруженный целиком и полностью в свои мысли, без нужды искать живописное место для зарисовки. Начав гулять, Марек почувствовал себя немного лучше. Шёл, куда только захочется и совсем не думал о времени. Не стремился попасть в какое-либо определённое место. Старался всё время придерживаться знакомых мест.
Как-то незаметно для себя очутился возле ворот в парк. Изначально заходить не собирался, однако прошёл в него. Природное окружение ещё лучше успокаивало разум Марека, помогало забыть обо всём плохом. Под сенью развесистых дубов и лип, тихо журчал парковый ручей. На противоположном берегу открывался прекрасный вид на сосновый бор. И никого поблизости не наблюдалось, кто бы мог своим присутствием помешать наслаждению от прогулки по природному уголку. Художник сел на ближайшую скамейку и уставился вдаль. Находясь под впечатлением от созерцания открывшейся панорамы, машинально потянулся за карандашом и бумагой, позабыв, что специально ничего не брал на прогулку.
Вернувшись домой, Марек вновь засел за рисование, дабы создать новую картину. Без всяких там усложнений, бесчисленного количества деталей с подробностями. Нечто простое и лёгкое для восприятия любым человеком. Далеко не то, что раньше делал. Когда-то давно именно с такого и начинал, пока не стал изображать иные миры, где хотел показать как можно больше всего, сильно перегружая картины. Днями и ночами тогда трудился над внеземными пейзажами, заполняя всё пространство холста множеством объектов, которых в реальности не существовало. Поняв, что эти все усилия оказались напрасны и ничуть не стоили затраченного времени, вернулся к простым и естественным композициям. По крайней мере, собирался.
Пытаясь придумать новое произведение, знаменующее собой возврат к истокам, раз за разом возникал образ, чётко отпечатавшийся в памяти – небольшая картинка, нарисованная его одноклассницей обыкновенными цветными карандашами. Марек собирался заняться натюрмортом или же сделать зарисовку вида из окна его мастерской. Но из головы не выходила всё та же картинка: две бабочки, летящие над цветущей сиренью. Она не давала сосредоточиться на других идеях. Художник вскоре сдался под её напором и принялся воспроизводить рисунок одноклассницы, с которой дружил много лет назад. На него не ушло много времени. Работа над простой картиной даже расслабляла, ничуть не напрягала. Со своими навыками и опытом, Марек быстро всё изобразил.
Как только краска на холсте высохла, отправился в галерею, где его прежние работы не принимали на выставки. Там художника, разумеется, узнали издалека. Не раз докучал им, давно надоел. Владельцы скрывали своё недовольство из-за его прихода, чтобы не показаться невежливыми. Ожидали очередную перемудрённую картину с иным миром. Готовились отказать. Но у Марека при себе имелось нечто совершенно другое. Отличное от всего прошлого, что раньше приносил. Его новую работу оценили не так высоко, как хотелось бы, однако повесили в одном из залов. Скорее из жалости.
И посыпалась сразу критика новой работы. Несколько человек громко между собой обсуждали произведение, не обращая внимания на Марека, слушающего очень внимательно каждое произнесённое слово. Не понравилась никому картина настолько, чтобы её можно было хотя бы назвать художественным произведением взрослого человека. К такому выводу критики пришли. После старались подобрать побольше слов, относящихся к понятиям из области изобразительного искусства, обосновывая причины непринятия работы.
Однако Мареку было теперь откровенно плевать. Его ничуть не заботили мнения критиков. Больше всего досталось упрёков владельцам галереи. Художник назвал тех мелкими пройдохам, которые только и умеют, что торговать дрянью, которую громко зовут современным искусством. Проявил на людях свою не самую приятную натуру. Затем резко развернулся и зашагал к выходу, не жалея обо всём сказанном. Считал себя правым.
Дома Марек вновь приступил к рисованию, дабы расслабиться и отвлечься от случая в галерее. Разложил краски перед собой, взял в руки кисть, сел перед мольбертом и... Ничего не смог придумать. Ни одну картину, даже самую простую. Образы не желали возникать, не смотря на все усилия. Работу решил возобновить чуть позже днём, когда почувствует, что совершенно точно готов творить. Ждал поступления новых идей. Возвращался к мольберту по несколько раз до самого позднего вечера. Перед самым сном попытался в последний раз, и снова безуспешно. Пришлось отложить на завтра.
Однако и утром следующего дня ничего не получилось. Художник понял, что не может сегодня рисовать и решил не мучиться дальше. Снова отправился в парк, где обычно накрывало вдохновение от созерцания природных видов. Присел на скамейку. Наблюдал за игрой детей, случайными прохожими, птицами в кронах, облаками. Постепенно мысли о творчестве улетучились, на смену им пришло равнодушие. Марек совсем перестал думать о живописи до тех пор, пока не вернулся ближе к ночи с очень долгой прогулки по городу. Вновь с надеждой сел за мольберт. Долго смотрел на пустой холст, да так ничего не написал. От расстройства швырнул кисть на пол и ушёл спать.
На другой день опять ничего не вышло. Отложив художественные принадлежности на полку, раздосадованный художник принялся обдумывать, что можно сделать за оставшееся время, пока рабочий отпуск не кончится, раз нет настроя на создание картины. Рано или поздно он появится, а до тех пор необходимо чем-нибудь занять себя. Не хотелось сидеть без дела. Вначале занялся уборкой в мастерской. И привёл всю квартиру в порядок, хотя раньше не активно этим занимался. А уже на завтрашний день досрочно вернулся на работу, поскольку устал от безделья. Надеялся, что в рабочей обстановке творческий запал вернется. Увы, безрезультатно. Тяга к творчеству медленно угасала в нём после двух эмоциональных потрясений.
Проходили недели, одна за другой, а его состояние оставалось прежним. Руки не тянулись к кисти, Марек не чувствовал в себе вдохновения и продолжал жить самой обычной жизнью, не возвращаясь к живописи. Он это дело любил, сколько себя помнил, строил большие планы на будущее, но уже несколько недель подряд не мог заставить себя сесть за мольберт и что-то написать. Бездействовал немалое количество дней, после чего не находил вдохновение вовсе. Также попросту не хотелось. Прежняя тяга куда-то исчезла, появилась апатия и нежелание заниматься творчеством. Так было спокойнее. А вскоре и совсем пропал интерес к изобразительному искусству. Художественные принадлежности отправились в старый шкаф на хранение. И зажил художник своей обыденной жизнью, без рисования в свободное время.
На протяжении всего дальнейшего полугода Марек не возвращался к живописи. Отдых свой проводил с коллегами по работе, а не как раньше за написанием картин. Обычно приглашал их к себе, чтобы выпить пива и поговорить о жизни, обсудить наболевшее и последние новости. Мужчины накрывали стол в мастерской из-за более-чем достаточного места, расставляли закуски с бутылками, активно играли в карты, иногда пели под гитару. До плохого никогда не доходило. О художестве речь никогда не заходила. Все мысли занимала работа и времяпровождение с приятелями.
Однако один из коллег внезапно решил спросить, почему Марек перестал заниматься своим любимым делом, которым всегда дорожил и хвастался. Тот рассказал про неприятные события в прошлом, про то, как его вывели из себя любители мазни. Обмолвился парой слов о потере нужного настроя. Стал думать, что зря занимался художеством. Тратил безумное количество времени и сил на работы, а они, оказывается, никому не нужны. Вот и наступил творческий кризис. Коллеги поддержали Марека, предложив вновь попробовать порисовать. Вдруг на этот раз всё удастся.
К утру следующего выходного дня, он проснулся с мыслью, что точно напишет картину. Обязательно. Всё же именно это умеет делать лучше всего. Глупо, наверно, не использовать свои навыки, дать им пропасть зазря. Был уверен, что на этот раз всё получится, и его творческий застой пройдёт бесследно. Однако былой напор давно ослабел от долгого безделья, потому новые идеи с образами не торопились приходить. Всё осталось как прежде. Весь день прошёл в бездействии, как и всегда. Стоило только единожды довести себя до эмоционального истощения, при котором пропадают силы для творчества, чтобы застой вновь и вновь не позволял браться за кисть. Марек отлично понимал, что если ничего не сделать сейчас, то больше никогда не сможет заняться любимым делом. Время было на исходе.
Просидел художник в мастерской до позднего вечера, но к нему так и не пришли образы иных миров. Решив, что ничего у него не выйдет, пока не словит настоящее вдохновение, лёг на диван, иногда выпивая по кружке пива для успокоения. Не собирался засыпать без создания картины, поэтому налил позднее кофе. Идеи, как назло, не посещали и не маячили. В конце концов, подумал попросить помощи у высших сил. Встал с дивана, сел на колени перед окном, закрыл глаза и стал молиться: Неважно кому, лишь бы хоть кто-то пришёл и помог. Марек достаточно долго простоял в умоляющем положении в ожидании чуда.
Закончив с мольбой, открыл глаза, встал с пола и собирался уже сесть за мольберт, как вдруг краем глаза заметил в комнате какое-то движение. Словно кто-то бесшумно проник в его квартиру и уже стоял за спиной, судя по ощущениям. Художник покрылся мурашками, медленно Обернувшись, увидел перед собой человекоподобное существо невысокого роста, полностью покрытого короткой шерстью рыжего цвета с небольшими примесями белого. Оно имело точную форму девочки лет десяти, без странностей. И только голова выглядела необычно: верхняя её часть была человеческой с человеческими глазами, а нижняя половина, от носа до кончика подбородка, представляла собой слегка выпирающую кошачью мордочку. Длинные волосы у существа того же цвета, что и шерсть, только чуть темнее. Их положение позволяло заметить отсутствие ушей по обеим сторонам головы, вместо них сверху находились чисто кошачьи. Хвоста сзади не имелось. Существо стояло неподвижно и молча смотрело на ошарашенного художника, держа руки за спиной.
Марек закрыл глаза, помотав головой, затем открыл, надеясь на исчезновение странного человекоподобного нечто с кошачьими признаками. Не исчезло. Посчитал, что перебрал алкоголя или чокнулся. Вслух назвал странное существо нечистью, на что оно резко вслух обиделось. Голос звучал совершенно по-детски, как у девочки, а внутри головы Марека раздавался уже взрослый женский одновременно с первым. Художник отказывался верить в реальность происходящего, называя всё лишь плодом больного воображения, вызванного переутомлением. Пошёл в комнату и лёг спать, надеясь, что к утру существо пропадёт.
Устроившись на кровати, укрылся одеялом с головой, лёжа на спине. Некоторое время спустя услышал звук приближающихся детских шагов. Всё ближе и ближе. Мысленно молил спасти и сохранить от нечисти. Затем на него резко сверху что-то кинулось. Существо, как увидел после, село ему на живот. Чувствовался совершенно отчётливо вес тела ночного гостя, необычайно лёгкого для своего размера. Художник присел на постели, побоявшись спугнуть или разозлить пришедшее нечто. Спросил у него причину прихода.
Котоподобная девочка представилась Мисой. Согласно её словам, некий великий хранитель Масох говорил, что Марек лучше всех способен изобразить на холсте любое существо во всей красе. На вопросительный взгляд, ответила: Масох является котом, странствующим по вселенным и запределью. Он заставляет происходить различные события, не поддающиеся логике и к которым ничто не может привести. Любит устраивать переполох с помощью абсурдных событий или явлений, мол, это его очень забавляет. За родным миром художника Масох лишь наблюдает, ведь планета для него не представляет большого интереса. Скрывшись в тени космоса, смотрит на неё временами. И такое высшее существо посоветовало девочке прийти к Мареку.
Дальнейший рассказ Мисы касался уже её родных мест. Всё тот же таинственный кот взял себе владение в харуме и населил его такими же котоподобными существами, как она сама. Рождаются хисаи в самом центре хисума из утробы ещё одного большого и великого существа по имени Анши, которая вечно лежит на специально выстроенном месте. Новорожденные лишь наполовину меньше взрослых. Имеют длинные волосы, сразу умеют ходить и разговаривать, но ничего о себе и мире не знают. После обряда омовения, дети чаще сами ищут место для проживания. Приходят в одно из немногочисленных поселений, где и остаются жить. Жизнь в них почти беззаботная, но не лишена обязанностей. Каждый находит себе занятие по душе. А взрослые присматривают. Масох изредка заглядывает и наблюдает за жизнью хисаев, отдыхая от игр с мирами.
Марек всё ещё не верил в реальность происходящего. Миса не выглядела страшно, ведь являлась помесью девочки и кошки, а не кого-то жуткого. Она даже улыбалась, насколько было возможно с кошачьей мордочкой, когда рассказывала о всяком, словно рада поделиться информацией и открыть для человека неизведанный никем ранее мир. Художник уже не боялся, как в самом начале. Даже решился пересадить гостью на край кровати. Прикоснувшись руками к её телу, покрытому короткой мягкой шерстью, испытал реальные ощущения, ничуть не фантомные, словно всё реальное. Пульс еле ощущается, а дыхания будто нет. Хорошо чувствуется тепло. Совсем не похоже на галлюцинацию, подумал он.
На этот раз вежливо переспросил, зачем девочка пожаловала. Миса попросила у него портрет, где бы она была изображена во всей своей красе, со всеми подробностями. Масох ведь чётко ей говорил: только один человек на такое способен. Художник сказал, что никогда не занимался подобным, да и ещё немало людей существует, которые могли бы написать портрет. Но девочка всячески отнекивалась, утверждая мол, Масох никогда не ошибается. Он продумывает свои шалости далеко вперёд, поэтому способен буквально всё предугадать. Нельзя сомневаться в рекомендации от могущественного существа. Лучше радоваться этому. Взамен за портрет, Миса расскажет о своём мире больше. Марек согласился. Девочка обрадовалась и сразу же начала придумывать для себя лучшую позу, но, в конечном счете, предоставила это дело профессионалу.
Рассуждая мысленно об абсурдности и нереальности происходящего, художник всё же повёл гостью в мастерскую, принеся с собой удобный стул с кухни. Накрыл его светлой тканью и подобрал место с лучшим освещением, где бы шерстяной покров Мисы визуально заиграл по-особому. Сложнее было им выбрать позу, дабы передать характер странной девочки из другой реальности. Будь то обычный человек, Марек бы с лёгкостью определился. А тут трудно понять внутреннюю сущность гостьи, когда нижняя половина её лица является кошачьей мордочкой. Эмоции какие-то проявляются, но недостаточно ясно. На картине вряд ли выйдет их передать в точности. Решил тогда добавить образу загадочности, ведь Миса действительно является для него загадкой. Попросил сесть, как ей обычно удобно, повернувшись слегка боком к себе. А она дополнительно облокотилась обеими руками на спинку стула. Благодаря освещению, глаза девочки заметно выделялись на фоне всего остального. Так даже лучше, подумал художник, сразу принявшись за написание портрета.
Пока видение не исчезло из комнаты, торопился вовсю, не особо сильно заморачиваясь насчёт деталей, вырисовывая лишь самое основное. Фон оставил не прорисованным, сосредоточившись больше на самой Мисе. Удивительно легко давался ему её портрет. Совсем просто изобразил на холсте сначала всё тело, а затем сосредоточился на лице, начав с глаз. Особо удачно вышла кошачья часть с ушами. Девочка на протяжении всего времени не жаловалась на усталость, продолжая неподвижно сидеть на стуле. Смогла расслабиться только тогда, когда Марек закончил с портретом и занялся добавлением мелких деталей в образ. Не чувствуя усталости и не отрываясь от полотна, работал, пока не решил, что достаточно, потеряв счёт времени.
Работа удалась на славу, как сам художник считал. Миса подошла посмотреть и пришла от увиденного в полный восторг. Долго нахваливала и благодарила за своё прекрасное изображение, которое превзошло все её ожидания. Девочка сняла с мольберта холст и помчалась к окну, запрыгнув на подоконник. Махнув пушистой рукой на прощание, спокойно выпрыгнула из окна, сразу растворившись в воздухе вместе с картиной.
Марек резко подбежал к подоконнику, став осматривать окружение внизу. Девочка исчезла. Затем поднял взгляд наверх. На ясном ночном небе виднелась странная тёмная область огромных размеров, на которой не было звёзд. И она медленно двигалась, словно уходя куда-то вдаль. Вдруг остановилась и плавно повернула верхней частью, похожей на кошачью голову, на которой горели два больших ярких глаза. Марек вслух робко предположил, кто это, после чего почти невидимое огромное существо похожее по форме на обычного кота пошевелило ушами. Внезапно на художника налетел сильный порыв ветра, сбивший с ног, но не затронувший ничего в комнате. Также неожиданно из светящихся глаз с неба произошла яркая вспышка света, на мгновенье ослепившая его. Как только зрение вернулось, на небе больше никого не увидел. Затем ночь быстро за секунды сменилась утром. А городские улицы наполнились людьми и машинами.
Ещё не отходя от впечатлений, художник обернулся, чтобы проверить своё рабочее место. Все принадлежности лежали ровно так, как он их и оставил до прихода ночной гостьи. И мольберт даже остался на месте, такой же пустой и чистый, нетронутый. А в мастерской и спальне ни одного следа пребывания котоподобной девочки не нашлось.
Голова страшно болела, что впервые случилось у Марека. На всякий случай выпил пару таблеток и подышал свежим утренним воздухом. Уже начал считать себя сумасшедшим, раз испытал продолжительную яркую галлюцинацию. Проверив спальню, где должна была лежать помятая постель, ничего не обнаружилось. Пока не осмотрел грязноватый пол в мастерской на наличие явных детских следов, отчасти допускал реальность встречи со странной гостьей не от мира сего. И вновь ничего. Значит, всего лишь галлюцинация на фоне недосыпа или какого-то психического расстройства.
Весь остальной день прошёл без происшествий. Марек сначала проработал, как и подобает, но коллега, непродолжительно понаблюдав, рассказал директору о его самочувствии. Пришлось идти к врачу на осмотр. Тот ничего странного не выявил, кроме краткосрочной потери внимания. Словно художник на пару секунд уходит куда-то в себя, ничего не видя и не слыша вокруг. На этот случай предписали принимать раз в день лекарство одно. И всё.
Вечером Марек вновь засел за рисование, раз ничем не был занят. Как всегда, новые идеи картины не поступали, сколько бы ни мучил себя, пытаясь хоть что-то представить. Несколько раз пытался расслабиться, чтобы вернуть прежнюю способность к воображению - и опять безуспешно. В голове всё время всплывал образ ночной гостьи Мисы. Художник вообразил необычную девочку на скамейке в парке. И вмиг принялся за картину, получив необходимый настрой. До сих пор считая произошедшее ночью галлюцинацией или же странным сном, попросту хотел увековечить увиденный образ, пока не забыл. Вышло далеко не так завораживающе, как в первый раз, но Марек остался доволен собой. Главную суть сумел передать.
Свою новую работу пару дней дорабатывал, трудясь с утра до вечера и стараясь привести к похожему качеству, как у первой, которую то ли на самом деле создал, то ли во сне. Назвал просто: «Гостья из иного мира». Мог бы использовать услышанные из её уст понятия, да боялся непонимания людей. Пришлось бы всякий раз объяснять, что же имелось в виду под непонятными словами по типу «хисаи» или «хисум».
Отнёс картину не в галерею, а попытал счастье на стихийном рынке в центре городка. Намеревался продать дороже, чем свои прошлые уничтоженные, устроив торги. Люди назвали работу хорошей и красивой, да не поняли, почему художник изобразил не простую девочку в платье, а покрытую мехом, ещё с мордочкой и ушами. В чём смысл вообще такого творения, задавались все таким вопросом. Пока Марек волновался, кое-кто всё же захотел приобрести картину, посчитав её новым виденьем стандартной живописи. Человека не столько интересовал изображённый персонаж, как сама идея замены привычной человеческой фигуры в простой сцене на человекоподобное существо. Торги не случились, потому картина ушла за не очень высокую цену. Однако полученной суммы денег хватило, чтобы Марек вновь поверил в себя и своё умение.
А став уверенней, готовился к возращению прежней фантазии, которую умудрился растерять. Но теперь только мысли о Мисе помогали работать. Ждать её возвращения не собирался, ведь на протяжении нескольких дней повторной встречи не произошло. Не то чтобы Марек скучал по девочке, с удовольствием рассказывающей о своём мире, просто с ней намного легче было бы по описанию написать пейзажи так называемого хисума. Вот только её не было рядом в час нужды.
Встав на колени, стал молиться Масоху, дабы тот позволил вновь увидеть Мису, тем более что они планировали новую встречу. Такая галлюцинация могла бы помочь с картинами, подсказывая идеи. Марек прекрасно понимал, что творит большую глупость, но продолжал просить. И, вероятно, котоподобному могущественному существу что-то не понравилось, раз он игнорировал художника на протяжении всей дальнейшей недели. Сам тоже не появлялся на ночном небе.
И только поздно вечером последнего рабочего дня, когда Марек собирался прилечь на диване, чтобы в расслабленном состоянии подумать о своём творчестве, заметил движение со стороны окна. Мигом обернулся назад, увидев Мису с какими-то листками в руках. На её теле шерсть в некоторых местах была покрыта белыми узорами. Девочка помахала рукой, ладонь которой слегка запачкана белой краской.
Марек мгновенно подбежал ближе к своей долгожданной гостье. Она извинилась за задержку из-за занятости. А ещё долго готовила кое-что в качестве оплаты. Не хотела приходить с пустыми руками, поэтому принесла пачку небольших листков из плотной бумаги неизвестного происхождения, на которых находились зарисовки пейзажей и виды какой-то деревеньки с необычными домиками. Марек перебирал рисунки и внимательно всё разглядывал. Настолько сильно увлёкся, что не заметил, как его рука испачкалась белой краской. Девочка попросила всё запомнить, ведь картинки могут исчезнуть после её ухода. А вместо заказа нового портрета, хочет просто понаблюдать за процессом написания картины. Художник согласился и засел за мольберт, выбрав картинку с самым удачным ракурсом деревни, но расстроился, что Миса не изобразила там местных жителей, похожих на неё. Девочка объяснила, что не захотела никого рисовать, только саму местность, где живёт. Делала всё в спешке, ведь обязанности никто не отменял. И только после праздника смогла выделить время на посещение Марека.
Пока он рисовал свою новую картину, Миса всё рассказывала и рассказывала, плавно переходя от одной темы к другой. Ей нравилось описывать свой родной мир, судя по интонации. Даже несколько увлеклась. Но далеко не всё могла рассказать, затрагивая лишь родные места хисума, являющимся лишь одним из участков харума, который тоже лишь часть чего-то большего. Его жителям многое неведомо о мире. Есть другие владения высших существ, вот только не во все возможно попасть, да и не нужно. Это можно сделать, если есть тропа, ведущая на соседнюю землю. Хисаи находили такие в нескольких окраинах, однако не пытались уйти из хисума. Масох предостерёг насчёт двух соседних владений и некоторых пространств. Убедительно просил не лезть туда. Остальные места, вроде как, нормальные.
Девочка почти безостановочно описывала события в одной из деревень хисума, где сама живёт, и даже поведала о некоторых своих знакомых. Марек всё внимательно слушал, не отрываясь от работы. Описание помогало понять, какие эмоции перенести на холст.
На этот раз Миса ушла совсем незаметно. Пропала мгновенно. А художник остался сидеть один перед картиной, которая не исчезла. Загрустил от внезапно прерванного времяпровождения с одной из хисаев. Но поделать ничего не мог и молча продолжил работать. Бумажки с картинками тоже пропали. Осталось ему по памяти закончить с пейзажем иного мира. Помнил хорошо всё, поэтому до утра успел написать, так и не уходя поспать. Работал и работал, не жалея сил.
Дописав картину с пейзажем и деревушкой на равнине, направился в ванную руки помыть. Уходя из мастерской, оглядывался назад, надеясь, что его работа внезапно не пропадёт. К счастью, никакие невиданные силы и высшие существа не лишили художника результатов его усердного труда. Только подойдя к умывальнику, Марек заметил на своей руке следы белой краски, которая почему-то осталась на коже. Не пропала, как листочки с рисунками из другого мира. Долго не решался смыть её. Думал над тем, как собрать и отправить на изучение в лабораторию. Вдруг, состав вещества неизвестен науке. Принёс баночку, дабы смыть всё в неё вместе с водой. Но от попадания влаги вся краска полностью растворилась, ничего не оставив.
Забрал новую картину и повёз в галерею. Просто показать владельцам, не надеясь на её принятие.
Критики назвали работу слишком обычной, даже если мир на ней выглядит необычно. По сравнению с прошлыми пейзажами, этот даже привлёк сторонних людей, и они не жаловались на излишнюю сложность. Подмечали сходства и едва заметные отличия от земных видов. Вроде всё то же, с теми же цветами, но если присмотреться, оттенки другие и форма несколько иная. Как раз именно то, что можно назвать другим миром. Работа получила одобрение, плюс сами владельцы не остались в стороне, дав и свою положительную оценку.
Критиков удалось переубедить только после обнаружения на оборотной стороне холста белый отпечаток детской руки. Марек, ничуть не растерявшись, назвал его автографом жителя из другого мира. Люди сочли это за некую фишку. Теперь картина была не просто пейзажем, а имела в себе свою историю. Будто художник рисовал, находясь в другом мире, пока рядом находился один из местных жителей, маленький человек. Работу Марека достаточно быстро раскрутили и разрекламировали, чтобы отправить на аукцион, где она продалась за очень большую цену. А владельцы галереи попросили ещё одну работу выставить у них, не продавать.
Следующая встреча с Мисой случилась очень скоро, и на этот раз днём. Она сильно извинялась за резкий уход. Это была не её вина, что художник прекрасно понимал. Поблагодарил за случайно оказанную помощь с продажей картины, предложив за это ещё несколько портретов написать. Девочка отказалась. Один висит уже в её доме, радует взгляд гостей и друзей. Она тоже местная художница, но навыки рисования не настолько хороши, чтобы превзойти картину Марека.
Предложил он тогда немного подучить девочку, предоставив свои художественные принадлежности или любые другие на выбор. Ему за это ничего не нужно, кроме как позирования для новых работ. Необычный вид Мисы мог бы, возможно, прекрасно дополнить все зарисовки, которые обычно кажутся скучными композициями. Марек пообещал показать также город и местную природу, чтобы девочка попозировала для картин. А после, или даже до, поможет научиться рисовать как настоящий художник. Вполне себе равноценный обмен помощью, по его мнению.
Переживал только за то, что её могут увидеть другие люди. Не хотелось подвергать девочку риску. Но она совершенно спокойно вышла на улицу, как только услышала об идее прогулки, не накинув ничего на себя для маскировки. Марек быстро выбежал следом. Только его замечали прохожие, а Мису будто вовсе не видели. Та ничего не трогала на всякий случай, всех сторонилась, прохаживалась только поблизости с художником. Люди даже не слышали голос, когда она говорила о блеклости мира. И пах он неприятно, отдавая чем-то затхлым и испорченным. Художник ничего такого не ощущал, вдыхая обыкновенный чистый воздух. Ещё котоподобную девочку удивила большая яркая штука в небе, являющаяся просто солнцем. В её родном мире звезды нет. Небо имеет более светлый голубой оттенок и, если присмотреться, можно увидеть, как волнообразно переливается разными цветами. А ночью становится фиолетовым.
По дороге в парк им двоим было о чём поговорить. Миса многому удивлялась, а Мареку приходилось всё рассказывать и объяснять, как маленькому ребёнку. Именно такой она ему и казалась. А на деле выяснилось, что девочка даже старше, чем кажется с виду. Все взрослые в хисуме выглядят также, но дети, разумеется, ростом меньше. Чем старше хисая, тем меньше длина волос на голове. Миса не старая, как сама утверждала, поэтому её волосы достают ещё до плеч, почти как у детей. Годы, как на Земле, не считают, потому что не от чего вести их отчёт. Вместо лет отмечают так называемые циклы. Большое существо Анши, из чьей утробы хисаи рождаются, большую часть времени спит, но на короткое время просыпается, что ознаменует конец одного цикла и начало следующего. Миса объяснила, что он составляет примерно триста местных дней. А она прожила почти сорок циклов. Ещё совсем молодая. Мареку всё было очень интересно слушать, сам тоже увлечённо рассказывал гостье другого мира, как на планете устроено всякое. Только делал это, пока рядом нет людей, иначе сочтут сумасшедшим. Девочку никто не видел и не слышал, кроме него.
Придя в парк, в самое укромное и тихое место, где открывался прекрасный вид на живописные уголки, художник подготовил всё для создания новой картины. С небольшого возвышения пейзаж смотрелся лучше всего, и перед ним Миса выглядела совсем неплохо. Села она на деревянное ограждение, смотря куда-то вдаль, свесив ноги вниз. Чтобы не позволить ей скучать, Марек предложил понаблюдать за прохожими неподалёку. Если попадётся на глаза что-то интересное, то расскажет обо всём, пояснит, если нужно. Девочку из другого мира не особо интересовала раса людей, пахнущих не очень приятно, кроме детей, у которых запах был менее насыщенным. От возраста зависело, как художник понял.
После непродолжительного наблюдения Миса спросила: обозначает ли что-то цвет одежды, на что он указывает. Кожа прохожих людей ведь одинаковая, и надо как-то отличать тех, кто трудится, занимается различными обязанностями, а кто прислуживает, выполняя также грязную работу. Марек ответил, что одежду люди носят, какую хотят. Рассказал немного про рабочую униформу. Что можно также увидеть, богатый человек или нет. Старался доходчиво донести всё, о чём помнил сам. Девочка понимающе кивала. Затем спросила, а есть ли люди другого цвета. Художник дал положительный ответ, дополнив рассказ частично историей и реалиями мира. Коротко и ясно. Ненамеренно спросил у Мисы: как оно в хисуме. Судя по ней, все хисаи довольствуются одной лишь шерстью, бывающей разных окрасов и их помесями. Частично кошки и по цвету похожи на этих животных. Девочка стала объяснять. В обычное время рождаются обыкновенные хисаи: серые, коричневые, чуть реже рыжие и прочие, включая смешанные. В ночное время - чёрные или с большим преобладанием этого цвета. Они-то и занимаются более простой и иногда грязной работой, прислуживают обыкновенным хисаям. Такие порядки давно сложились, и менять их никто не хочет. Все находятся на своём месте. Каждый занимается тем, чем хочет. Во время смены цикла, когда существо Анши не спит, оно изредка может родить кого-то с белым окрасом. Они считаются самыми умными и обычно руководят в поселениях. Их очень мало, но достаточно для слаженного управления. Рыжие чаще всего занимаются каким-либо искусством или изготавливают нечто связанное с творчеством. Вот так вкратце Миса описала разделение хисаев.
За очень продолжительными и насыщенными разговорами время пролетело незаметно, а картина была почти готова. Оставались лишь мелкие штрихи. Марек предложил девочке самой попробовать поработать кисточкой, но под его руководством. Только ничего она не могла взять в руки. Все предметы не сдвигались со своего места.
Вернувшись в мастерскую, попыталась ещё раз, и всё получилось. Художник поставил перед ней небольшой чистый холст, позволив изобразить, что только вздумается. Вряд ли рисунок сохранится после ухода Мисы, потому хотел оценить уровень её навыка, и тем самым понять, где необходимо его подтянуть. И пока она рисовала, Марек следил за движениями руки, мазками, выбором цвета. Девочка действительно была художницей, однако упускала важные детали, необходимые при написании картины. Всё оставшееся время он сидел рядом и учил, словно настоящий учитель. Миса старалась всё лучше и лучше, оставив на холсте пейзаж с высоким лесом.
Линия горизонта находилась немного ближе ожидаемого, поэтому Марек спросил, почему так. Девочка коротко рассказала про аму, которой наполнен другой мир. Вблизи её не разглядеть. Но чем дальше смотришь, тем хуже видимость. Издали вовсе кажется, что ничего нет за белой пеленой. Поэтому соседние земли харума не видно, а окружение просматривается не настолько далеко, как на планете. Жителей мира заполняет эта ама через нос, проходит по всему телу, наполняя энергией. Некоторое время копится внутри, а затем выходит в полужидком состоянии через другое место. Без этого вещества жить невозможно. Марек предположил, что именно им хисаи «дышат», и не только они. Миса подтвердила догадку. Сама она давно заметила, что когда машет рукой или ходит по улице, то чувствует потоки чего-то невидимого. Попросту впервые столкнулась с воздухом. Пока Марек писал картину, рассказал и о нём.
Все последующие разговоры выглядели будто дружеские. Поговорить им было о чём. Узнать больше о мирах, рассказать о себе, о событиях в жизни. Сами того не заметили, как перешли на несерьёзную болтовню. Даже шутили и смеялись. Приятно проводили время вместе.
Как художник и ожидал, изображение с холста исчезло сразу же, когда только девочка вернулась в хисум. До ночи писал теперь свою работу, восстанавливая по памяти рисунок.
С тех пор, хотя бы раз в неделю Марек ожидал возвращения гостьи из другого мира. И она всегда оправдывала ожидание, с удовольствием появляясь в его квартире. Следов возни за собой не оставляла, так что он разрешал заниматься много чем по дому, если скучно. Девочке в любое время был рад. В хорошую погоду они выбирались за город, где Марек писал всё новые и новые картины с её участием. Она позировала в самых необычных и красивых позах, находясь в живописном окружении. Затем художник показывал окрестности, много общался. Вскоре дошло до того, что оба спокойно делились своими чувствами и переживаниями во время разговоров. Узнавали друг друга лучше, не осознавая того, что постепенно сближались таким образом.
Однажды Марек попробовал устроить пикник да угостить сладостями. Постелил специальный коврик, красиво разложил еду и вновь попросил Мису попозировать для картины. После чего они проверили, сможет ли она съесть местную еду. Удавалось, если поблизости не было никого из людей. А раз совместный пикник возможен, то и провели его будто близкие друзья, сразу же после написания портрета.
Не хотелось Мареку слишком часто пользоваться котоподобной девочкой, но работы с её изображением заметно прибавляли в привлекательности, не говоря о высокой стоимости оригинальной задумки. Не упускал возможность погулять с Мисой, чтобы в живописном месте написать очередной шедевр. Но всегда сполна отплачивал ей, и не только за позирование. Отдельно благодарил за рассказы о другом мире, всё чаще слушая о последних новостях оттуда. После либо учил рисованию, либо продолжал гулять с гостьей. Масох всё время следил и не позволял ей контактировать со всевозможными объектами, тем более в присутствии людей. И время нахождения в земном мире ограничил. Так что навёрстывали упущенное в следующий раз.
Почти через год Марек стал известным художником, рисуя и других хисаев в разнообразных знакомых местах, а также в хисуме. Достаточно много узнал, чтобы суметь изобразить даже их занятия. Однако самыми популярными работами оставались многочисленные портреты котоподобной девочки, на которых уходило больше времени, чтобы изобразить всё очень детально. Каждый участок её покрытого шерстью тела вырисовывал с особой тщательностью, стараясь передать всю красоту хисаев. Не стеснялся на интервью рассказывать о них, утверждая, что этот необычный народ действительно существует. Сильно им проникся, слушая частые рассказы с описаниями от Мисы. Мог уже без её помощи изображать их, ведь за всё время изучил досконально каждую деталь.
Сама девочка продолжала приходить в гости, но всё реже и реже. Ничуть не отказывалась от посещения единственного знакомого человека, с которым вроде как подружилась, от кого многому научилась. Появляясь в его квартире, всегда получала тёплый приём и угощения. Для Марека она стала товарищем и партнёром. Надёжным и верным. Каждый её приход как небольшой праздник. Однако из-за своей занятости Миса была вынуждена не очень часто навещать художника, зато времени вполне хватало на различные занятия с прогулками. Лишь раз присутствовала вместе с Мареком во время интервью, стоя в стороне неподалёку, чтобы не попасть в объектив камеры. Затем они вместе покидали помещение, держась за руки.
Конечно, никто не верил в существование котоподобной девочки, изображенной на картинах. Люди считали, что художник бредит иногда, и сразу же рисует. Мол, свихнулся человек. А может, употребляет что-то для вдохновения. Их не волновало его здоровье. Даже наоборот использовали сумасшествие в качестве пиара, дополняя образ ненормального творца, видящего какое-то существо из другого мира. Так и описывали помешанным на хисаях. Благодаря этому подробно прорисованные портреты гораздо лучше продавались. А Марек и коллегам по работе рассказывал о Мисе, с которой уже давно сотрудничает. Девочка только отказывалась доказывать им своё существование. Впрочем, художник никогда её ни к чему не принуждал. Зато, спустя некоторое время, как только и до него дошли рассказы о сложившемся образе душевнобольного, мог спокойно на публике разговаривать со своей необычной подругой. Все теперь видели, как он славно беседует с пустотой да кого-то трогает. И никто его за это не осуждал.
Спустя ещё несколько месяцев, Марек заметил, что у Мисы волосы стали заметно короче. Они едва теперь доставали до плеч. С каждым приходом укорачивались на несколько миллиметров. Девочка сказала, что, вдыхая на планете плохо пахнущую аму, её жизнь становится короче. Поначалу они оба ничего не замечали, поскольку всё было в порядке довольно долгое время. Но в последующие дни проявились последствия нахождения в другом мире. Миса понимала весь риск для себя, и даже так продолжала навещать художника, хотя бы изредка. Человеку в хисум всё равно нельзя попасть, чтобы погостить, поскольку он не выживет в местной среде, где и воздуха-то нет. Риск очень большой. Высшие существа точно не позволят. Лишь Масох сделал одно исключение. Поэтому та сама приходила в гости, ведь очень того желала. Даже если из-за этого жизнь становится короче с каждым приходом. Марек для неё был как друг, с которым можно заниматься рисованием, гулять по разным красивым местам, общаться на всякие темы и просто развлекаться вместе.
Художник всегда для Мисы находил свободное время. Однако был вынужден попросить больше не навещать его. С трудом и грустью на лице выдавил из себя такую последнюю просьбу. Если нахождение на планете для девочки крайне вредно, то он понимает, что посещения надо обязательно прекратить. Они и так друг другу уже достаточно помогли: Марек стал довольно известным художником, а Миса здорово подтянула свои навыки в рисовании. Больше нет причин видеться. По крайней мере, на память остались портреты.
В последний совместный день не выходили из квартиры. Решили до вечера не сидеть, а как следует проститься, чтобы затем навсегда расстаться. Ближе к концу времени, девочка неожиданно согласилась на фотографирование, раз такое дело. Позвал Марек своего коллегу с фотоаппаратом, попросив снять его сидящим в окружении картин. Оформил фон, как подобает, расположился на кресле, посадив Мису рядом и приобняв как друга. Перед самой вспышкой, ощутил на своей щеке прикосновение кошачьего носа. Как только снимок был сделан, девочка незаметно исчезла. А на одежде художник обнаружил влажные точки, словно следы от слёз. Сам тоже едва ли сдерживался, не обращая никакого внимания на коллегу, который всё ещё стоял рядом недоумевая. Тот, не дожидаясь ничего, ушёл обратно к себе, оставив горюющего Марека одного.
Расставание для него ещё несколько дней подряд оставалось причиной душевного упадка и нежелания создавать новые картины. Долго не находя покоя, продал почти все свои работы, чтобы отдохнуть от творчества. Самый лучший портрет Мисы повесил в спальне, дабы засыпать не в одиночестве. Надеялся, что сможет когда-нибудь справиться с утратой. Да не выходило ни разу. На некоторое время перестал выходить на связь с людьми, что сказалось на его популярности, которая художника больше не интересовала. Не видел он смысла в дальнейшем зарабатывании на изображениях Мисы и её родного мира. А не получая новых картин, люди больше не желали раскручивать его оригинальную задумку, переключившись на новоиспечённые таланты. Вновь Марек вернулся к той пустой жизни, которая была до встречи с одной из хисаев.
Но всё время горевать и страдать не собирался, ища способ выбраться из череды каждодневной тоски. Но ни одно новое занятие не смогло утешить. Мог бы запить, да остановили коллеги по работе, переживающие о его здоровье. Они видели проявленную фотографию с каким-то странным дефектом, поражаясь тому, насколько искажение похоже на фигуру маленькой девочки. Показали всё художнику, а он, разумеется, продолжал утверждать то же, что и раньше – Миса существует. Доказательство у них перед носом. Начальник, также навестивший подчинённого, перестал мириться с подобным поведением, после чего уволил его, не оставив шанса на возвращение.
У Марека после вся жизнь пошла под откос, включая психическое здоровье. Осознавая, что чем дальше, тем может быть труднее восстановиться, стал активнее рассуждать над выходом из сложившегося тупика, пока ещё не поздно. Пока окончательно не лишился рассудка после разлуки с дорогой подругой. Очень скоро нашёл самое лёгкое и подходящее решение, которое вновь осчастливит, а также вернёт тягу к существованию, избавит от всех проблем, ожидающих его в ближайшем будущем. Открыв настежь окно и встав на край карниза, громко звал высшие силы, дабы они помогли спастись от всего плохого. Умолял их вернуть его прежнюю жизнь. К несчастью, не смог удержаться и упал вниз, стукнувшись головой о твёрдую поверхность тротуара. Последнее, что он видел, пока падал – огромная кошачья фигура на небе. От полученной тяжёлой травмы Марек скончался на месте падения.
В хисуме Миса не находила себе место, вспоминая о друге. Желала вновь с ним увидеться, о чём почти каждый день молила Масоха. Но тот долгое время был непреклонен. Девочка внутри сильно горевала, но виду не подавала. Вспоминала всё хорошее, что с ней происходило, пока занималась рисованием. Затем опять просила о новой встрече с Мареком. И так день за днём. Ничуть не сдавалась, полностью осознавая напрасность просьбы. Никогда не оставляла свои попытки. Ради встречи с дорогим другом, была готова вытерпеть сокращение продолжительности жизни. Или даже остаться в другом мире навсегда, до самой смерти. Для хисаев подобные эмоции нетипичны, ведь невозможно само их появление. Потому Миса не понимала, что же именно чувствует к знакомому человеку. Однако ежедневно хотела вновь с ним встретиться.
Однажды Масох обратился к ней, попросив прийти к Анши и забрать появившегося нового ребёнка. Это первый подобный случай, когда высшее существо выбирает одного из хисаев на опекунство над кем-то родившимся. Она покорно послушалась, мигом направившись к священному месту. Там её уже ожидали. К моменту рождения немного припозднилась, так что новый житель хисума, прошедший процедуру омовения, стоял в ожидании обещанного опекуна. Миса забрала к себе юную девочку серого окраса, которую Масох нарёк именем «Мари». Та тоже оказалась художницей, да более умелой, чем её опекун. Попав в свой новый дом, сразу проявила тягу к творчеству и излишнее любопытство, расспрашивая о мире. Интересуясь почти всем, что видела. Затем садилась на траву, глядя вдаль и рисуя картинки. А в остальному была обычным ребёнком, как и все юные хисаи. Ничем особенным не проявилась. Ни к чему не стремилась. Но к своей опекунше испытывала более сильную симпатию, чем к другим сёстрам.
Однажды Мари нарисовала пейзаж с несколько необычным видом. Откуда-то из глубин её сознания всплыла одна картинка, заставляющая испытывать приятные чувства. Ничего конкретного не вспомнила, исключительно по ощущениям рисовала. Доделав работу, поспешила хвастаться. Миса, увидев рисунок, не смогла сдержать слёз радости. На нём почти в точности изображено одно знакомое место в земном парке, где она проводила время с Мареком, общалась и позировала для портрета. Мари ещё некоторые места припоминала, хотя хисаи обычно ничего не помнят сразу после рождения. Также опекунша вызывала в девочке чувство чего-то давно забытого, и она не могла понять, почему. Спросила об этом у Мисы. А та, всё ещё плача, от души поблагодарила Масоха за возвращение друга и крепко-накрепко обняла Мари, не став ничего объяснять ребёнку.