Говори

Говори

1.

Настолько тихо было в этом помещении, будто бы здесь не знали о любви. Ни одного признака движения эндорфинов, ни одного потраченного нерва на всём протяжении зала. Ни слезинки, ни капли крови. Ни мечты, ни разочарования. Ничего. «Вот оно, — подумала героиня, — моё место». Прошлого не было ни в одной из комнат. Но это не отрешало девушку от её собственного пережитого. Было ли там настолько плохо? Было ли хорошо? Она думала об этом постоянно. Она бежала в одном белье в спальню, притворяясь жертвой маньяка, скрываясь от своей Любви. Он пытался поймать её тонкую руку в задымлённом сигаретами коридоре, бежал вслед, спотыкаясь о разбросанные вещи, неразложенные чемоданы, невзрачные коробки. Она падала на скомканную постель и взывала к соседям о помощи. Он одной ладонью прекращал её крики, а другой — щекотал её просвечивавшиеся рёбра. Она мыла посуду и мысленно упрекала свою Любовь в том, что он никак не научится отчищать вилки от прилипшей яичницы. Она ела абрикосовое варенье и, наложив слишком много сладости на ломтик хлеба, слизывала сахарные капли, стекавшие в ладонь. Он смеялся над ней, называл сладкоежкой, предостерегал от углеводной передозировки. Она слушала его, но не подчинялась, с трудом улыбаясь набитым ртом. Она шла умываться в ванную, по обыкновению в полдень, покидая свою Любовь совсем ненадолго. Он ворочался на остывающей кровати в поисках мягких локонов растрёпанных волос. Он находил лишь одеяло, с трудом приоткрывал цвета увядающей листвы глаза, видел сквозь щель между дверью и стеной точёные ягодицы, отстранённые от белоснежной раковины, и успокаивался. Она возвращалась, целовала тёмно-русые кудри, плавно переливалась на балкон, нарочно впуская день через распахнутые шторы. Он жмурился, чувствовал запах сигарет и сухость в горле, вставал, выходил на балкон, обрамлённый пёстрыми цветочными горшками и любовался ею, живым воплощением нежности.

2. Стэфани.

Новый день с незапятнанной репутацией. Новая квартира, новая кровать, новый телевизор. Она лежала, уставившись в потолок, украшенный последствиями неумелого обращения соседей сверху с системой водоснабжения. Жёлтые разводы заменяли пятна на Солнце, которое не решалось навестить её комнату. Запах тоски, осенней, необъяснимо сильной тоски, ворвался сквозь форточку и листнул страницу недочитанного романа. Она давно не читала, не танцевала, не смеялась. Она давно не говорила с людьми. Телевизор. Вдруг он сможет разбавить гробовое молчание? Вяло щёлкнув на красную кнопку, она увидела яркую картинку какого-то ток-шоу. «Стэфани, поделитесь своим опытом! Как Вы сумели избавиться от лишних килограммов? И, конечно же, хочется отметить, что Ваша самоотверженность является примером для подражания!», — кричал ведущий, приглашая в центр студии светловолосую стройную леди в облегающем красном платье. Женщина, смущенно опустив нарощенные ресницы, вышла навстречу славе, переливаясь пайетками в блеске софитов.
— Завидую тебе, Стэфани, — сказала героиня, обращаясь к ящику напротив, — ты такая красивая. Верно, нет отбоя от мужчин. Посоветуй и мне, как стать такой привлекательной. Хотя знаешь, не надо. Как приятно покупать красивую упаковку. Ты веришь, я верю, что она скрывает нечто замечательное. Нет. Мы все пытаемся быть кем-то другим. Пытаемся подражать. Завидуем. Ненавидим. Улыбаемся при встрече. Не признаёшь этого? Я признаю. Я не довольна собой. И в этом лишь моя вина. Я не радуюсь тому, что имею. Мне мало. Я эгоистически жажду чего-то большего. Достойна ли я? Возможно. Чем я лучше других? Ничем. Я слишком ленива и избалована для того, чтобы потрудиться сделать нечто стоящее. Я делаю лишь то, что выгодно мне. Все эти нужные ненужные люди, все эти слова ни о чём. Сути познать не дано. И мы хватаемся за тонкие нотки чужой искренности, разбиваясь о рифы очередной сладкой лжи. Возможно, ты догадалась, Стэфани, он предал меня. Он лежал рядом со мной на такой же кровати, играл разнообразные аккорды своими же собственными пальцами на моём теле, в моей душе. Но он не любил меня. Можешь ли ты поверить в это?

3. Матильда.

Ещё один бестолковый день. Что сегодня на завтрак, кроме зимнего кислорода и никотина? Героиня сидела за маленьким столиком на единственном стуле и размешивала ложкой растворимый кофе. Красивые кусочки истончались под воздействием воды, как и она исчезала под влиянием времени. Соседи шумели, и среди невнятных криков она различила лишь финальную фразу: «Так продолжаться не может, Матильда! Я ухожу!». Громкий хлопок дверью. Тихий плач соседки.
— Не переживай, Матильда, — сказала в стенку героиня и сделала глоток безобразного кофе, — он вернётся. У меня тоже такое было. Наверное, он часто думал, нужна ли я ему. Он закуривал сигарету и размышлял. Может, я ещё нравилась ему. Но уже тогда он не любил меня. Говорил, что любил. А любил ли когда-нибудь? Или перепутал сладкие губы с любовью? Он готовил нам завтрак и на долю секунды останавливался: «А зачем?». Тут подлетала я, опутывала его спину сетью быстрых пальцев, и он возвращался ко мне. Он пил кофе и думал, сказать ли мне «С добрым утром, родная». Ведь я не была родной ему. Я была приятной и сдержанной, простой и скрытной, но не родной и не достаточно комфортной. Я была словно новый сосед по комнате, с которым было интересно общаться, но не хотелось изливать душу. И он верил, что позже всё наладится, что мы станем единым целым. Но мы так и не стали. И он изменил мне. Ты веришь?

4. Лили.

Очередной день неясного сознания и больного рассудка. Весна, ты некстати. Прохлада в окно, книга в пыли, на раковине стакан виски. Опершись ладонями в зеркало над умывальником, героиня неподвижно стояла и безжизненно смотрела на своё отражение. Она воображала, что видит своего близнеца, такого недосягаемого и неподверженного боли. От недавних водных процедур на стекле остались следы пара. Она написала на зеркале первое пришедшее на ум имя: «Лили».
— Улыбнись, Лили, — сказала она отражению, — он скоро вернётся, и я познакомлю вас. Он не должен подумать, что моя сестра такая же хмурая, как я. Знаешь, что он сказал мне в прошлый раз? Я дословно помню. Он сказал: «Ты так давно не улыбалась, что я забыл, как ты выглядишь. Какая же ты красивая, и как сильно я скучал по тебе. Как радовался я лучезарности лета, как тосковал осенью, как согревался зимой. Всё помню и не забуду теперь никогда. Как я впервые встретил тебя и влюбился. Руки мои до сих пор тянутся к кострам твоих ночей. Волосы пропахли дымом. Помню, как спешил дышать тобой. И дышал, выходя на балкон. Я сидел, закинув ноги на перила, читал или смотрел вдаль на тянущиеся по алому небу тучи, на ползущий состав поезда и редкие блики реки. Я был один, но не был одинок. Я любил тебя и знал, что это взаимно. Я тоскую по тебе каждый год. Живу, спотыкаясь и падая, лишь для того, чтобы поймать тень твою. Чтобы танцевать с тобой под звуки сирени, а позже — черёмухи. Я знаю, что летом ты непременно покинешь меня. Я знаю и не боюсь этого, ведь через год ты вернёшься. Я буду ждать тебя, любовь моя». А ты думала? И я простила его. Глупо, правда?