Говорящая с книгами

Глава 8. Часть 1

Сцена 18

Это были не мои рисунки. Кто-то другой, ломая карандаши после каждого второго штриха, будучи на грани безумия выводил их на листах из альбома. Папа. По выходным, после занятий в художественной школе я приходила к нему в больницу, он уже с трудом говорил, речь стала запутанной и неразборчивой. Лекарства добили его окончательно. Мне тогда казалось, что он хочет о чем-то рассказать. Но понять этот бессвязный бред было уже невозможно. Не знаю зачем хранила его последние рисунки столько лет среди карандашей и красок, зато хорошо помню, почему они скомканы.

***
- Ты должна поехать к доктору, Эля, - настаивала в очередной раз Валентина Ивановна. Её внучка сопротивлялась до последнего.
И это после всего, что случилось! Девушка кричала, отмахивалась от прибежавшей в комнату бабушки, как будто её хотели убить. Ужасный приступ из-за того, что на полке оказалась книга Конан Дойла.

- Человек с красным лицом, человек с красным лицом, - шептала она, как в бреду. Да это и был бред. Его новый уровень.  

- Собирай вещи, едем, - скомандовала женщина, но Эля уперлась. Вцепилась руками в косяк, даже сломала несколько ногтей.

- Они мне не помогут, бабушка. Они только мучают, - дорожки слез на бледных щеках.

- Нам просто надо найти хорошего доктора,  - не унималась Валентина Ивановна.

- Ненавижу, - внезапно выдохнула девушка. - Я его ненавижу. Это же из-за него, да? Из-за отца? От него у меня это проклятие?

- Это не проклятие, - устало выдохнула женщина. - У тебя просто невроз, мы все исправим и ты сможешь жить, как все.

- Нет, - она подняла на неё влажный взгляд голубых глаз. - Не смогу. Никогда не смогу. Ты засунешь меня в дурку, как отца, когда это поймешь. Оставишь там умирать. И к нему, - закашлялась от подкатившей к горлу горечи, - я больше не пойду. Никогда.

Она держала слово до последнего. До того дня, когда врач слезно попросил её прийти, предполагая скорую смерть пациента. Отец лежал на постели, что-то шептал и просил ручку и карандаш. Нарисовал это и… прогнал дочь.

В тот вечер Эля долго не могла уснуть, разглядывая странные рисунки. Тогда они показались бредом сумасшедшего. Небрежно смяла, бросила в коробку и забыла, потому что на следующее утро сумасшедшего не стало и вдохновения тоже.

***

Первый рисунок изображал человека, он будто замахивался рукой на маленькую девочку. Да, точно девочку. Вот два бантика и хвосты. В руке, которая наносит удар что-то есть, линии неровные, но угадывается острие. Нож. В голове тут же появились воспоминания о Ирвине. Отец знал? Мог предсказывать будущее? Сцена была очень похожа на тот день, когда из ниоткуда появился Том и спас меня.

Второй рисунок был менее понятным. С одной стороны человек с небольшой бородкой. Напротив него еще один, странный. Его будто сначала нарисовали, а потом долго стирали плохим ластиком, только размазывая грифель по листу. За его спиной хаос, в котором почти ничего не различить.

Дрожащими руками я подняла листок и поднесла к окну, надеясь, что летнее солнце поможет рассмотреть хоть что-нибудь. Различила невнятные очертания людей под слоем карандаша. Интересно, это что-то значит? Или просто бред? Аккуратно положила рисунки под стекло на столе, пусть заодно и расправятся.

- Том? - представила его лицо и попыталась вызвать. Тишина. Вряд ли он чем-то поможет с рисунками отца, но попробовать стоило. - Том?

Нет, парень был вне зоны действия моей мыслительной сети. Образ расплывался в сознании. Идея нарисовать его была внезапной, похожей на вызов самой себе. Чем больше времени проходило с нашего расставания, тем сложнее было вспоминать черты, улыбку и  прикосновения. Они таяли, как будто время для этих воспоминаний ускорилось в разы. Если у меня будет портрет, призывать Тома станет намного проще.

Одержимая этими мыслями, я взялась за работу. Пока просто в альбоме, новый холст предстояло еще купить.