Граффити

Граффити

– Вот ключи. Рассветная, семнадцать дробь один. Квартира восемь. Давай заселяйся, а завтра утречком приступишь. Тебя уже ждут не дождутся.

  Завхоз, он же по совместительству кадровик, оторвался от компьютера и, не глядя в глаза, протянул ключ с болтающейся деревянной биркой. Почувствовав, что предмет перекочевал мне в ладонь, он замахал рукой, что, видимо, должно было означать “давай-проваливай”.

   Выйдя из конторы, я некоторое время раздумывал, стоит ли ехать на вокзал за вещами, но потом решил, что один вечер перекантуюсь просто так, а завтра после работы уже найду способ перебросить свою сумку с небогатым имуществом на заводскую квартиру.

  Городок, видимо, совсем не задели волны кризисов и преобразований, перекатывающихся по стране, и старенькие домики, в основном пониженной этажности и повышенной облезлости, создавали атмосферу какого-то совсем забытого богом угла. Место было хорошее, как раз для меня.

  Дом удалось найти не сразу, улица соответствовала своему названию на все сто, ее жители здесь явно встречали рассветы первыми, а пятиэтажка, в которой мне предстояло прожить как минимум три контрактных месяца, была самой последней в цивилизованном мире, сразу за нею асфальтированная дорога заканчивалась, и дальше среди высоченных елей превращалась в обычную грунтовую не то дорогу, не то тропинку. 

  Позвякивая пакетом с “колониальными товарами” из минимаркета, на котором еще сохранились почти все буквы “гастроном”, я не спеша проследовал вдоль дома в поисках своего подъезда. Циферки над дверями отсутствовали, либо были закрашены, и некоторое время оставалось только беспомощно оглядываться, не зная, который из крайних подъездов мой. 

  Делать нечего, придется опять просить помощи, вот хотя бы у того мужика, который активно машет руками там, на углу.

  Мужик не просто размахивал, он руководил. За углом стояла машина со строительной вышкой, и с этой вышки рабочий старательно закрашивал белой масляной краской граффити на торцевой стене. Что было изображено на произведении неизвестного уличного художника, разобрать было уже невозможно, но, судя по размеру белого пятна, рисунок был большой. 

  Некоторое время я стоял и наблюдал за манипуляциями маляра, с интересом выслушивая комментарии его начальника. Похоже, он был человек опытный, с глубокими познаниями в области русского языка, поэтому я не стал его прерывать и дождался пока работа будет закончена. Вышка опустилась, рабочий спрыгнул на землю и присоединился к своему шефу, в глубокомысленном молчании разглядывая огромное белое пятно на сером, местами облупившемся фасаде здания. Наконец внешняя приемка была закончена, и мужчины направились к припаркованной неподалеку видавшей виды Ладе.

   Только сейчас я предложил мужчинам закурить и поинтересовался, зачем им на ночь глядя так стараться убрать результаты творчества каких-нибудь непризнанных мазил.

   Рабочие как-то странно взглянули на меня, но от сигарет отказываться не стали. 
– Так ведь такое оставлять нельзя, тем более на ночь. Всякое может потом случиться. Глупости всякие, скандалы.

   Затянувшись с удовольствием, он указал на стену и продолжил. 

– Вижу, приезжий. А у нас тут хулиганы повадились картинку на стене рисовать. И поймать их никак не могут. Секс, понимаешь. Или другое что похуже. Нехорошие дела, преступления. Происшествия разные. И ведь жизненно так. А некоторые фотографируют вот и в этот инет потом выкладывают. 
– Ну, такое часто бывает. Сейчас этим народ не удивишь.
– Да нет. Тут у нас так, знаешь, едри твою в колено, с подробностями, так что людей узнать можно.
– Как это?
– А вот так. Как на фотографии. И даже лучше. А еще ночью светится, и видно, как в кино.
– Да ты, мужик, врешь, так не бывает! 

   Собеседник вроде как и не обиделся, только покачал головой, махнул рукой и показал в сторону ближайшего подъезда.

– Этот твой.  

  Потом коммунальщики сели в машину и уехали. От моего предложения подняться ко мне и поделиться подробностями, и вообще поговорить за жизнь, отказались. Честно говоря, я не очень настаивал, но их реакция меня удивила. Словно оставаться здесь им не очень хотелось. А мне пришлось уныло плестись по замызганным грязным ступеням на четвертый этаж. Замок долго не хотел поддаваться отчаянным усилиям, но в конце концов сдался, пропустив в прихожую, больше напоминающую берлогу. Лампочка над дверями отсутствовала. 

  Ну что же. Гостевая квартира все же лучше общежития. Видимо, здесь здорово инженеры нужны. Выгрузил свой пакет на стол, бутылку забросил в морозилку, потом порезал овощи и хлеб. В кухонном шкафчике нашлись и нож, и несколько тарелок, и кухонные приборы.

  Закончив, я взялся за дверцу холодильника, но на секунду замер. Из комнаты донеслись какие-то звуки. Ну не мог же предыдущий жилец оставить телевизор включенным! Или здесь еще сохранилась радиоточка? 

   Но телевизора в комнате не было. Как и радио. Только шкаф и кровать у самой дальней стены. На постели лежал аккуратно сложенный комплект белья. И тишина. Возможно – показалось. Но раз уж я здесь, то можно расстелить постель. 

   Вместо этого я завалился на кровать прямо в обуви и уставился в потолок. В сущности, в этой квартире уже давно нужно было проводить ремонт. Все эти трещинки на белой поверхности при желании можно было сложить в некое лицо, кажется, женское. Ну да, вот нос, губы изогнутые в скорбной гримасе, печальные глаза. Ну, нет, хватит. Я резко приподнялся и уже хотел встать, как вновь услышал музыку. Теперь уже совершенно точно можно было сказать, что она доносилась из-за стены. Кто-то робко пытался сыграть знакомую с детства мелодию. Один раз, второй, третий. Неуверенной рукой, словно пытаясь выполнить урок, задание на дом.