Гребень

Гребень

–Поди сюда, девушка! Поди, не бойся, одарю! Щедро одарю! – Боянка вздрогнула, заслышав эти речи. С испугом обернулась, одёргивая юбку. Не думалось Боянке, что в этот тихий утренний час кто её здесь встретит. Пришла стираться. Вернее, так для матери. А для себя – тихонько погадать. Увлеклась Боянка, на колени к самой воде встала, венок по воде плетёный пустила. А чтоб юбку не замарать, подоткнула её, и тут…голос. Женский, тихий, но нехороший, вроде как вкрадчивый.

–А я ничего и не делаю! – испуганно солгала Боянка, обернулась вправо, пытаясь понять, кто с нею заговорил, затем влево. Ага. Чуть левее, у самых тростников, белая кожа мелькнула.

Боянка теперь и сообразила кто с нею заговорил. Русалка. Белая кожа, почти прозрачная, хищный взгляд, острые зубы и длинный чешуйчатый рыбий хвост вместо ног – такими пугали Боянку с детства, упреждая ходить одной на реку. Не думала Боянка, что встретит когда живую такую!

–Чур меня!– Боянка отшатнулась, испуганно осенила себя знамением, вздумала даже уже бежать к дому, да ноги как приросли.

А русалка неспешно выплыла из-за тростника, оказалась она красива и нежна лицом, но особенное впечатление произвели на Боянку её волосы – даже мокрые они были густыми и крепкими на вид, словно смоль.

–Видишь, не карает Боже меня. Не чёртова дочь я, а самая что ни на есть – господняя, – улыбнулась русалка, останавливаясь. Она была близко к берегу, и Боянка могла видеть, что внешние черты её ничем не отличаются от людских. Разве что глаза… такие ярко-ярко синие, но разве не бывает такого на свете?

Слова русалки показались Боянке убедительными, она осторожно переступила вперёд, оставалась на берегу, готовая, чуть что, броситься назад.

–Не бойся, – повторила русалка, – я худого тебе не сделаю. Ты же меня ничем не обидела, верно?

Боянка испуганно кивнула.

–Так чего мне тебя губить? – спросила русалка. – Ты не гневись, я только по людскому соскучилась. Хочу узнать, как у вас и что. Ответишь мне – одарю, щедро одарю.

И не успела Боянка рта раскрыть, а русалка вытащила откуда-то из воды чудесной красоты гребень. Основа и зубья блестели серебряным светом, который бывает, наверное, только у самых чистых звёзд, а ещё…мелкие жемчужинки складывали на широкой части гребня изящные завитки.

–Он не простой, – продолжила русалка, пока Боянка любовалась, – помимо красоты имеет он дар. Делает он девицу краше, крепит косу её.

Боянка перевела взгляд на волосы русалки. Она знала, что связываться с нечистой силой, а русалка была ею, не стоит. Но отказаться почему-то не могла. В конце концов Боянке показалось, что если ответит она русалке, ничего не случится. Но подозрительно прищурилась:

–Без обмана? Без колдовства?

–Без него, – отозвалась русалка, – не бойся, сказала же – ни к чему мне тебя губить! Можешь даже не подходить, стой на берегу.

Русалка толкнула гребень по воде, и тот, неожиданно покорный её движению, легко-легко заскользил к бережку, и Боянка, склонившись, быстро подцепила его. Гребень был тяжёлым, а ещё…сухим.

Но Боянка об этом не думала. У неё не было ничего красивого – в доме пятеро по лавкам – сёстры её и братья, замотанные жизнью мать и отец. А Боянке нужно было уже давно приданое собирать. Да из чего его собрать, когда то мать расшибётся, то засуха ударит, губя хлеба?

А так…хоть что-то, да ей одной. Ей!

–Спрашивай, – велела Боянка, осмелев, – только быстро. Недосуг мне трепаться, дела много.

–Скажи, девушка, ты из Малой Деревни? – русалка не обиделась на грубость Боянки.

–Известно! – фыркнула Боянка.

–А в Большой бывала?

–Каждую неделю там торгуемся, – Боянка занервничала. Ту часть она знала мало – условно их деревня делилась на Большую и Малую – к Большой вела дорога и город был ближе, а Маолая стояла к лесам, разделяла их река, вот кто-то и до рождения Боянки пошутил, мол, Большая Земля и Малая. Так и повелось.

«Местная!» – подумалось Боянке, и она вгляделась в русалку внимательнее, вдруг видела её где, и может вспомнить имя?

–А известен тебе Петар, сын Гамира? – русалка будто бы стала ещё бледнее.

Боянка невольно вздохнула. Да кто ж его не знает! Высок и статен, а что хлеще – в достатке живёт. У отца его мельница своя, и торгуется он свободно с городом. Уважаемый человек! а сын его, и уважаем, считай, и красив, и молод. Спроси на улице – его любая девка знает!

–Вижу, – улыбнулась русалка, – а что слышно о нём?

–Женится, – мрачно ответила Боянка. – Из города привёз. Еленой звать. Лицом худа, сама…

Боянка чуть не заревела от этой всеобщей девичьей обиды. До объявления свадебной пирушки, на которую были приглашены едва ли не всем составом обе деревни, у каждой свободной девушки была хоть слабая надежда, отражавшаяся заклинанием: «не мой, но и не занят!»

А тут Петар явился из города. И не один. И суровый отец его Гамир вдруг повеселел, начать хлопотать и на празднество не скупился. Боянка сама в прошлую поездку видела, как завозили бочки с вином в сторону дома Гамира, как несли целые сундуки с лентами и отрезами, чувствовала аромат медовых пряников и пирогов…