Гроза.

Гроза.

Первое, что он ощутил, был холод. Потом пришли слабость и боль. Сознание едва пробивалось сквозь тяжёлый туман. Котёнок чихнул, это слабое проявление воли к жизни отозвалось спазмами в слабом тельце. Потом он ощутил тепло – кто-то прикоснулся к нему. Рядом раздавался слабый писк, но через миг он резко оборвался.
Котёнок открыл глаза. Рядом с ним лежал бездыханным его брат. Именно он пищал и именно он коснулся и тем самым спас Котёнка, хотя и расплатился за это своей жизнью. Таким было правило. Первое прикосновение – рождение. Второе прикосновение – защита. Котёнок поднял мордочку и прислушался. Над городом бушевала гроза. Котёнок протяжно вздохнул. Его выбрали в этот раз, только поэтому он смог открыть глаза и вздохнуть.
Котёнок поднялся на слабые пока лапки и попытался сделать шаг к выходу из заваленного мусором и отбросами тупика, в котором впервые открыл глаза. Пошатнулся, привалился боком к грязной стене. Потом попытался снова. Постепенно силы прибывали. К тому моменту, как Котёнок добрался до выхода из тупика, он уже уверенно стоял на лапках.
Снова громыхнуло, серое от отражённого света небо прочертила яркая, ветвистая молния. Люди, проходившие по тротуару мимо тупика, поднимали головы, кто-то вздрагивал, остальные отворачивались и ускоряли шаг. Люди боялись молний, хотя давно уже забыли – если вообще когда-то знали – почему боятся. И, конечно же, они не имели ни малейшего понятия, почему молнии так пугали их питомцев. Дело было вовсе не в ярком свете или громком звуке. Котёнок поднял мордочку и посмотрел наверх, без всякого страха глядя в тревожное небо. Он знал, что страх рождает древняя память, спящая в каждом из них. Память о том, что такое молнии на самом деле.
Люди выдумали множество теорий про давление и электричество, но правда была совсем иной. Её знали только коты, потому что только коты могли становиться Пробуждёнными, только у них был шанс остановить то, что пыталось прорваться в мир через разломы, которыми на самом деле и являлись молнии. Ведь каждый удар грома – это стук в дверь этой реальности, каждая молния – трещина. Если её не заделать вовремя, они прорвутся.
Котёнок не знал точно, кто эти они, но был абсолютно уверен, что допускать прорыва никак нельзя. Эта уверенность жила в его крови, его теле, его мозге. С ней он открыл глаза, с ней издал первый писк в этом мире и в этой жизни.
Котёнок выбрался из тупика и огляделся. Мимо шли люди. Они с тревогой поглядывали на небо и спешили, как могли, стремясь спрятаться в безопасных домах. Котёнок знал, что не будет ничего безопасного, если он не справится. Если не справятся все те, кого призвали в этот раз.
Дождь начал падать редкими тяжёлыми каплями, потом быстро перешёл в ливень. Снова громыхнуло, Котёнок чихнул. Идти до нужного места было далеко, он знал, что успеет – иначе просто не могло случиться – но не хотел выбиться из сил. Кроме того, ему ещё нужно было сделать одно дело.
Котёнок побрёл по улице, стараясь не попадаться под ноги бегущим под дождём людям. Никто не замечал его, никто не опускал голову, а если кто и видел маленького мокрого котёнка, просто бормотал что-то под нос и старательно отводил взгляд. Котёнок не винил их, он и сам бы с удовольствием спрятался от грома, закрыл бы лапками глаза, чтобы не видеть молний, и постарался забыть, зачем он вообще сегодня явился в этот мир. Но он не мог отмахнуться хвостом от того, какой ценой он сделал первые шаги.
Если уж сделал первый шаг, продолжай идти – это было одной из мыслей, что родились вместе с Котёнком. Если он не желал идти к тому месту, куда били молнии, ему вообще не стоило открывать глаза. Котёнок брёл по заливаемой дождём ночной улице, упрямо глядя прямо перед собой и раз за разом переставляя лапы. Люди спешили, их подгонял суеверный, древний ужас, которого они не понимали, но очень хорошо чувствовали.
- Откуда ты здесь, малыш? – Котёнка подняли чьи-то руки, а тёплый, ласковый голос продолжал говорить, заглушая гром. – Ты же совсем замёрз, дрожишь. Пойдёшь со мной? Я давно ищу себе друга.
Котёнок повернул мордочку и посмотрел на человека – девушку с длинными волосами, разноцветными подвесками на шее и в длинной юбке. Она совершенно не боялась грозы и улыбалась найдёнышу. Некоторые из её амулетов даже были рабочими, но от джиннов её защищать вряд ли было нужно – здесь они не водились. Как и от африканских вампиров асиманов. Котёнок закрыл глаза. Девушка была хорошей и доброй, но она была второй, кто коснулся его. Её роль уже была определена, и он ничего не мог исправить.
Котёнок внимательно посмотрел в глаза девушке. Её лицо замерло, взгляд остекленел. Судьба выбрала именно её, чтобы сделать Проводником. Строго говоря, на её месте мог быть кто угодно, даже не обязательно человек, просто второй, кто коснётся Пробуждённого. Котёнок вздохнул и потёрся мордочкой о руки своей Проводницы.
Этого было достаточно, девушка кивнула и зашагала по тротуару, унося на руках дрожащего от холода Котёнка. Пройдя два квартала, она поймала такси. Адрес Котёнок не знал, но девушка сама назвала место удивленному таксисту. Рядом с пунктом назначения был только пустырь, в такую ненастную ночь молодой девушке там было определённо нечего делать.
Котёнок согрелся и почти задремал. Через залитое дождём стекло машины гром звучал приглушённо, молнии вообще не были видны. Можно было на некоторое время забыть, кто он и почему открыл глаза именно в эту ночь. Котёнок вздохнул. Он не мог позволить себе роскоши отдыха. Да и греться от тепла человеческих рук было опасно – слишком легко привязаться к доброй и наивной девушке, решившей подобрать мокрого котёнка на улице.
Ещё один раскат грома прозвучал совсем близко. Котёнок вздрогнул и, чтобы скрыть смущение, начал вылизывать лапку. Он повторял в уме формулы и знаки, прикидывал, сколько ещё соберётся котов в нужном месте и кого они приведут.
- Вот это погодка! Как громыхает, - водитель такси сделал отчаянную попытку завязать разговор. – Прямо рядом шарахнуло!
Девушка молчала, сейчас она ничего не могла ответить и вряд ли вообще слышала, что ей говорят. После того, как она прикоснулась к Котёнку, она оказалась в его власти, вернее, во власти судьбы, предназначения и выбора, который сделали за неё очень давно. Она стала Проводником и должна была донести Пробуждённого до нужного места. Весь остальной мир для неё больше не имел значения.
Таксист понял, что странная девушка не собирается отвечать и замолчал, вглядываясь в дорогу. Они были уже за городом, машин вокруг почти не было, дождь заливал стекло с такой силой, что дворники едва справлялись. Снова громыхнуло, небо расчертила молния. Котёнок вздрогнул и начал быстрее лизать лапку. Девушка сидела неподвижно, в её глазах отразился белый свет электрического разряда, который не был электрическим разрядом. Вернее, был не только им.
Таксист высадил их на самом краю леса у телефонного столба. Дождь почти закончился, но молнии сверкали совсем близко и часто. Девушка молча расплатилась, взяла Котёнка на руки и пошла по едва заметной тропинке к мокрым и чёрным деревьям. Таксист окликнул её, потом ещё раз, потом просто выругался и завёл двигатель. Некоторое время он просто стоял, принимая самое важное решение – попытаться остановить потенциальную самоубийцу, как он определённо решил, или не лезть не в своё дело.
Котёнок хотел бы приказать ему, но не мог. У него не было власти над теми, кто его не касался. Девушка шла в лес, не оглядываясь и не сомневаясь. Под её ногами хлюпала грязь, туфельки быстро покрылись слоем земли и иголок. Котёнок в очередной раз пожалел, что его подобрала такая тёплая и добрая девушка. Он понимал, что прикоснуться к мокрому облезлому котёнку на улице в такую грозу может только сердобольный человек, но ему всё равно было жаль её.
Лес становился всё гуще, тропинка то пропадала, то появлялась вновь. Она вела всё выше на холм. Это всегда происходило на холме, а на вершине всегда лежали камни. Котёнок дрожал, понимая, что это его последний шанс проявить слабость. Потом у него не будет на это права.
Наконец они вышли на проплешину. Лес окончился внезапно, точно кто-то огромный вырвал все деревья с корнем на самой вершине холма. Или же кто-то очень могущественный запретил им там расти. В самом центре проплешины лежало три камня прямоугольной формы. Земля рядом с ними обуглилась. По самой кромке деревьев сидели другие Пробуждённые со своими Проводниками. Большой упитанный кот с древней старушкой. Тощий одноухий – с бездомным непонятного возраста. Изящная кошка с мужчиной, одетым в костюм, который всё ещё сжимал в руке дипломат. Молодой кот сидел у ног высокого беспородного пса. Пушистая серая кошка грела ладони девочки в голубом платье. Котёнок занял свободное место – его Проводница села прямо на землю, завершая круг.
- Это все? – пушистая серая кошка начала вылизывать лапку, приглашая к разговору.
- Больше никто не придёт. Был ещё один, я видел, как его сбила машина, - молодой кот фыркнул, стряхивая с мордочки капли воды.
- Маловато, - большой упитанный кот покачал головой. Он оглянулся на свою спутницу и вздохнул.
- Это неправильно, - Котёнок упрямо посмотрел на других котов. – Просто не правильно.
- Это война, на ней неизбежны жертвы, - изящная кошечка с жалостью посмотрела на Котёнка. – Мне тоже жаль. Очень жаль.
- Первый раз? – молодой кот, которого Котёнок прозвал Собачником, вздохнул и потёрся о лапы своего Проводника. – Первый раз тяжело, но мы их всех спасаем.
Котёнок посмотрел прямо на свою спутницу и вздохнул. Очень тяжело и безнадёжно вздохнул, понимая, что делает.
- Я отпускаю тебя, - Котёнок смотрел прямо в глаза своей Проводнице и касался лапкой её руки. – Ты вольна уйти и никогда не вспомнить о нашей встрече.
Глаза девушки стали не такими стеклянными, но в них ещё не до конца разгорелся огонёк её личности. Она послушно встала и побрела к лесу.
- Что ты делаешь?! – Собачник оскалился.
- Ты же погибнешь! – Упитанный кот мотнул головой.
- Умрёшь навсегда, потратишь все жизни, - изящная кошка, пришедшая с офисным клерком, с жалостью посмотрела на Котёнка.
- Так надо, - Котёнок отвернулся, чтобы не видеть остальных. Он знал это на уровне инстинктов, как знал, как дышать и переставлять лапы.
- Ничего не поделаешь, - сказал Одноухий. – Это его право. Не он первый, не он последний, кто решает сохранить жизнь Проводнику.
Коты и кошки ждали безмолвно, застыв подобно статуям на самой границе леса, как и положено кошкам, которые всегда живут на грани. И вот в камень снова ударила молния, потом ещё одна – в соседний. Воздух затрещал. От электричества – сказали бы люди. Но кошки знали – это трещит ткань мира под когтями того, что пытается её разорвать. Гром – это треск нитей. Молнии – это блеск иного мира, ярость когтей Того-Кто-Стоит-За-Гранью.
Камни раскалились докрасна, и в этот миг кошки поднялись на лапы и как один шагнули вперёд. Из их глоток начал доносится протяжный вой, который они столько жизней тренировали друг на друге в бесконечных поединках за право стать Пробуждённым. Низкий утробный вой складывался в слова заклинаний, рунную песнь на языке, что древнее самого мира, языке, известном лишь кошачьему племени. Котёнок выл вместе со всеми, старательно вкладывая в слова древнего языка всю свою силу и саму жизнь.
Коты и кошки сделали один синхронный шаг вперёд. Вой изменил тональность, камни затрещали и начали покрываться трещинами. Котёнок почувствовал, что слабеет. Ещё шаг – старушка упала на бок безмолвно, точно задетая рукавом кукла.
- Я не такая дура! – Котёнок не смел обернуться, но узнал голос. Его Проводница полностью сбросила чары и решила вернуться. – Я не брошу друга только потому, что у него проблемы!
Девушка рухнула на колени рядом с Котёнком, провела рукой по его вздыбленной мокрой шёрстке. Дышать ему стало легче, лапки увереннее упёрлись в землю, вой стал громче.
- Вместе мы справимся! – Девушка упрямо поджала губы, делясь жизнью.
Котёнок не ответил – она не поняла бы его. Только знал, что вместе им не быть – девушка не выдержит, а он не отступит. Вторым упал бездомный – безмолвно открыв рот, царапая скрюченными пальцами горло. Он так и не понял, что произошло. Ещё шаг, вой всё громче, рунная песнь всё отчётливее. Ещё одна молния ударила в камень, на миг Котёнок разглядел Изнанку и длинный острый коготь, царапнувший по камню. Тот-Кто-Стоит-За-Гранью прорывался!
Девочка смогла издать протяжный всхлип. В ней было так много жизни, и она так щедро её отдавала своему питомцу, что даже судьба не решилась забрать у неё всё, не дав в последний раз его увидеть. Молодая кошка сбилась с шага, припала на передние лапы. Котёнок видел, как по её мордочке катились крупные слёзы.
Офисный клерк стоял на коленях и мычал, мотая головой. Его портфель заливало водой, но он не обращал на него внимания. Спокойным был только большой беспородный пёс. Собаки не могли стать Пробуждёнными, но они были прирождёнными стражами и потому часто сами касались котов и вели их к месту, куда били молнии. Псы всегда шли на это добровольно.
- Что это? – рука девушки дрожала на спинке Котёнка. Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как слабеет сам, как слабеет его спутница. Она уже не была Проводницей, потому он не мог забрать всю её жизнь. Но она делилась, как умела.
Котёнок не мог ответить. Коты и кошка пели кошачьи руны, закрывая разрыв, но молнии били всё сильнее, ослепляя, расширяя проход. Разрыв открывался, обнажая иную, вывернутую реальность, осознать которую люди были просто не способны. В ней не было материи, не было углов и координат. Ни одной координаты. Котёнок вздыбил шерсть и завыл громче. Там не было тепла, молока и пледов. Не было каминов и солнечных лучей. Сардинок и фантиков. Там не было всего того, что должно было быть в любом месте, в котором живут кошки.
Офисный клерк упал, сжавшись в позе не рождённого ребёнка. Он так и не понял, за что с ним так обошлись. Судьба была жестока, потому что слепа. Котёнок подумал, что выбор не был случайным, он никогда не был случайным. Им нужна была мудрость, нужно было отчаянье, нужна была любовь, терпение и верность, а ещё – отвага. Проводники вели не только Пробуждённых, они несли с собой то, что им требовалось, чтобы залатать дыру.
Пёс глухо гавкнул на открывающийся разрыв и лёг, опустив башку на передние лапы. Больше он уже не встал. Котёнок едва мог стоят на лапках. Сияние из иного пространства было невыносимым.
- Закрывается! – голос Собачника донёсся до него сквозь пелену. Тот едва нашёл перерыв в собственной рунной песне.
Котёнок выл, пока мог стоять, и потом, когда упал. Он смотрел на освещённые изнутри белым светом камни и выводил рунную песнь. И потом, когда уже ничего не видел. Что-то тёплое коснулось его, почти как тогда, когда он открыл глаза в первый раз. А потом Котёнок погрузился во тьму.