Гроза Морей

ДОЧЬ ПИРАТА

Яркое солнце пронизывало тяжелую темно-красную портьеру и подсвечивало белое вино в хрустальном бокале. Хьюго предпочел бы ром. Но сейчас была еще первая половина дня. Нехорошо напиваться прямо с утра, вечером еще надо кое с кем  встретиться. 

Вроде бы этот человек может узнать что угодно и о ком угодно, так ему сказали. 
Высокий, крепкий мужчина с темными пронзительными глазами, ястребиным носом и упрямым подбородком, одетый со скромной роскошью судовладельца (правильнее было бы сказать – владельца небольшого личного флота, но Блексторм, как человек опытный, подобные сведения не афишировал),  он привлекал внимание нарядных дам и ему посылали вполне недвусмысленные взгляды. Нельзя сказать, что Хьюго был совсем уж против женского внимания. Но всему свое время. Дела – на первом месте.

Поэтому, когда он понял, что эта молодая леди направляется именно к нему, почувствовал глухое раздражение. Опять объяснять, что интервью он не дает, благотворительностью не интересуется, и у него нет никакого желания поговорить о новом нашумевшем романе мадам Беннингем? Надо сказать метрдотелю, что если еще раз он допустит к его столику одну из этих охотниц на мужчин, он ему шею свернет. 

Тем временем девица приблизилась, и он обратил внимание на уверенную походку, решительно сжатые губы, и еще какой-то знакомый блеск в глазах. Неясная тревога заставила Блексторма незаметно нащупать рукоять длинного ножа, спрятанного под полой  модного пиджака. Он сам не знал, почему разглядывает так пристально эту нахалку – та уже уселась напротив и смотрела прямо ему в лицо.

Элегантный наряд девушки был не просто новым, а, что называется, «с иголочки». Несомненно, и белая батистовая блузка, и светло-серая юбка, чуть приподнятая впереди по новой моде, так что видны лаковые туфельки,  только что куплены в хорошем дорогом салоне и надеты впервые. Это было заметно и по тому, как она поставила ножки – туфли явно немного жали, еще не разносились. И по тому, как поправила кружевной манжет, и как разгладила юбку. Эти мелочи Хьюго подмечал инстинктивно, как и то, что у нее темный морской загар, и длинные пальцы рук упрятаны в перчатки, и каштановые волосы отливают медной рыжиной…

А потом она заговорила, и от звука ее ясного, грудного голоса Хьюго чуть со стула не свалился.

- Ты говорил, чтоб я не показывалась тебе на глаза, пока не закончу образование. Я его закончила.

- Кира??! Это ты? 

В ответ она кивнула:

- Конечно я, папочка.

********************************************

Если боги дали тебе родиться девочкой, твое место на берегу.

 Эта истина была для Хьюго Блексторма так же непреложна, как и карта течений и рифов  с магической привязкой к местности. 

Карта, однажды выменянная им у старого торговца контрабандой в обмен на полный груз орайских пряностей, еще ни разу не подводила Хьюго. Не зря же он слыл одним из самых удачливых пиратов Южных Морей.

Но если карта не врала, то прописные истины, казалось бы, проверенные жизнью, в случае с его дочерью давали сбой с редким постоянством. Конечно, Кира уважала и даже побаивалась своего отца, при всей своей любви к дочери бывшего строгим до жёсткости. Трудно сказать, какие чувства связывали сурового пирата  с ее матерью, он на сей счет не распространялся. И спросить его Кира не решалась. Немногословный Хьюго был не из тех, кому легко можно задать любой пришедший в голову вопрос.

 Растил он Киру вполне самостоятельно. До десяти лет она была на попечительстве нянек и гувернанток, опекавших ее, пока папочка ходил в море. Но едва капитан Блексторм сходил на берег, нагруженный подарками и диковинками в подарок любимому чаду, очередная нянюшка, рыдая, требовала расчета и возмещения причиненного мелким бесенком морального и физического ущерба. Малышка, похожая на шуструю обезьянку, тут же повисала у отца на шее. Она прекрасно знала, как растрогать его во избежание заслуженной кары. 


Однако время шло, и мысли о будущем дочери привели сурового Хьюго к выводу о необходимости хорошего образования. В самом деле, он уже и так достаточно богат. На имя его девочки открыты вклады в парочке самых надежных банков. Когда она подрастет, будет завидной невестой. Эти живые карие глаза золотистого оттенка, каштановые волосы с рыжеватым отливом, нежная кожа со смуглым румянцем непременно сведут с ума любого юношу из хорошей семьи, а неплохое приданое покорит сердце его родителей,  – рассуждал пират, неплохо знающий цену того, что называется «положение в обществе». 

С особой тщательностью был выбран пансион с хорошей репутацией и такой оплатой, которая с порога отметала все вопросы о родственных связях. Люди, которые в состоянии заплатить за обучение дочери такую сумму, уже априори принадлежат к сливкам общества, рассуждала тамошняя дирекция и не утруждалась копанием в родословных своих учениц. 

Препровожденная в стены пансиона Кира честно предупредила отца:

- Мне здесь не нравится. Я сбегу.

На что папа Хьюго ответил:

- Если ты покажешься мне на глаза прежде, чем завершишь образование, я сначала тебя выпорю, а потом… А потом снова сюда отправлю. Только сначала на шею вот это надену. 

И показал ошейник из тонкой светлой кожи с едва заметным рунным рисунком. Кира хорошо знала, что это такое. Если эта штуковина будет у нее на шее, ни снять ее без позволения отца, ни выйти за пределы сада, окружающего пансион она не сможет – ошейник ее просто задушит. Поэтому девочка покорно склонила головку, обняла папеньку и потопала вслед за строгой дамой-воспитательницей. 

Суровый Хьюго Блексторм стоически перенес это душераздирающее зрелище, способное растрогать даже морского ежа. Его дочурка выглядела такой хрупкой, такой беззащитной. Он с трудом удержал порыв броситься следом и, прижав малышку к груди, сделать все, что она попросит! Но нет, он должен быть тверд и тогда девочка скажет ему спасибо. Когда вырастет и сможет оценить.

И Блексторм вернулся к своей ежедневной рутинной работе – брать на абордаж суда, торговать контрабандой, вешать на рее строптивых матросов, и иногда пьянствовать в портовых кабаках. 

Кира же вела себя до изумления примерно. Первые полгода. Прилежно училась, не прекословила воспитателям, слыла одной из лучших воспитанниц. А потом просто исчезла. Узнав об этом, Хьюго не сомневался ни секунды – сбежала! Ну, пусть только отыщется! Он уж ей вправит мозги! Он ей всыплет, чтоб сесть неделю не могла! Он…

Только все изобретаемые мятущимся отцовским воображением кары остались без употребления. Потому что Кира не нашлась. Блексторм сходил с ума, задействовал все свои связи, но от дочери не было ни слуху, ни духу. От расстройства он иногда впадал в черную меланхолию, и тогда, чтоб развеяться, совершал всякие мелкие безумства. В результате слава его становилась все громче, состояние все значительнее, а характер все несноснее. 

Так прошло около десяти лет. 


Улицы Порт-Джералда – это вечный, несмолкаемый шум, белые стены домов, жаркое солнце, запах кофе, специй и жареной рыбы. Яркая толпа, десятки оттенков кожи, смешение рас и нарядов, в общем, незабываемое, восхитительное, и опасное место. Единственный крупный портовый город Блиндена, где пираты чувствовали себя почти как дома. Они спокойно становились на якорь в гавани, платили официальный судовой сбор и неофициальную, но в два раза большую пошлину губернатору, и далее наслаждались недолгим, но плодотворным отдыхом на берегу. Целые кварталы предлагали морякам развлечения соответственно их статусу, запросам, а главное, содержимому их кошельков. 

Самые  нетребовательные просаживали деньги в кабаках, игорных домах и веселых заведениях на улице Утопленника.  Те, кто посолиднее, шли подальше от припортовых районов к Площади Негоциантов, где располагались конторы крупных торговых домов, и неплохие ресторанчики. Там подавали хороший ром, свежую выпечку, и можно было даже познакомиться с хорошенькими секретаршами, вышедшими пообедать из душной конторской приемной на открытой веранде.

А  капитаны, первые помощники, старшие офицеры, судовые врачи и корабельные маги сразу садились в открытые экипажи и велели везти себя к Флавио.

Нынешний владелец этого квартала в самом центре города был представителем уже шестого поколения семейства, чей дальновидный предок выстроил когда-то лабиринт из отелей, хороших ресторанов, уютных маленьких кофеен, казино и ювелирных магазинов. Портрет того самого Флавио можно было видеть в холле самого большого и дорогого отеля, а его многочисленные потомки умело поддерживали семейный бизнес. Квартал Флавио славился как место, где приличный (а главное – состоятельный) человек может приятно провести время, и спустить немалую сумму без риска быть ограбленным каким-либо неделикатным образом.

Именно тут и проводил время, бывая в Порт-Джералде, капитан Блексторм. Не потому, что так уж дорожил статусом капитана, или его влекла игра в рулетку. Просто здесь можно было получить самые последние новости, встретиться с немногими старыми друзьями, а потом сидеть в одиночестве, которое сам только что щедро оплатил, и вспоминать малышку Киру. Ее нет в живых – в этом он уже не сомневался. Однако Хьюго все еще пытался узнать, как это случилось. Потому что тогда, возможно, есть человек, заслуживающий мести. А это уже неплохая цель в жизни для старого, но еще крепкого пирата.

И тут – на тебе! 

Бедному Хьюго Блексторму показалось, что ему на голову свалился  корабельный колокол. Так эта взрослая, уверенная в себе особа – его малышка  Кира?! Жива, здорова, а он столько лет с ума сходил?! 

Желание исполнить данное десять лет назад обещание насчет порки было таким сильным, что у Хьюго даже ладони зачесались.

- И где же ты обучалась?

- Высшая Мореходная школа в Ост-Вальде.

Хьюго с трудом удалось удержать свою гладко выбритую челюсть от падения. 

- Вижу, ты не искала легких путей! Мореходная школа… Ну, это я еще могу понять, ты все-таки моя дочь. Но Ост-Вальд! Почему?

Обветренное лицо Блексторма выдавало изумление так же определённо, как черный флаг на мачте выдает «мирные» намерения пиратского корабля. 

Уже тот факт, что его девочка пошла в мореходку, был, что называется, из ряда вон. Наверняка Кире приходилось выдавать себя за мальчишку, иначе никто ее и на порог не пустил бы. Но уехать так далеко от дома, на север, где климат гораздо суровее и сильно отличается от тех мест, где она родилась и росла?  Ответ был очевиден, и Кира не замедлила подтвердить мысли отца на этот счет.

- Во-первых, это лучшая мореходка в Остии, ты же знаешь. Во-вторых, они не берут денег, учат за казенный счет, если потом три  года на королевском флоте юнгой проплаваешь. А у меня платить было нечем, сам понимаешь. Ну, а самое главное – от тебя далеко! Твоего ремня, я, знаешь ли, всегда боялась!

С минуту Хьюго сверлил свою дочурку фирменным Блекстормовским взглядом, от которого моряки, перебравшие рому трезвели в момент и начинали мечтать о том, чтоб провалиться сквозь доски палубы куда поглубже. Кира, не дрогнув, улыбалась ему в ответ. А потом он – засмеялся! Да-да, можете не верить! Захохотал, сжал своими лапищами крепкие пальчики Киры и они проговорили несколько часов подряд, совершено забыв обо всем на свете. 

Так Хьюго снова обрел дочь. И считал бы себя счастливейшим из отцов, если бы она еще и согласилась пойти к нему в экипаж. Но упрямица отказалась наотрез.

- Нет, и не уговаривай, папа! – Кира решительно вскинула голову, и Хьюго умилился: фамильный подбородок! И этот взгляд! Вся в него! – Я хочу сама стать шкипером! Без протекции и связей. Я смогу!

- Конечно, сможешь! – неожиданно подтвердил капитан Блексторм.

Приготовившаяся к длительной обороне своей независимости Кира даже опешила поначалу:

- Правда? 

- Конечно! Ты молодец. У тебя все получится. Я горжусь тобой, девочка моя.
 
- Ну… тогда мне надо идти… Я так рада была тебя увидеть наконец, папа…

- И я тоже, Кира. Не пропадай больше, хорошо?

Что ж! Он не сделает второй раз такой ошибки, как когда-то! Они еще поговорили, Кира ушла, а капитан взглянул на хронометр. Ну, где там этот человек, который может узнать и устроить если не все, то многое? Теперь он глаз с дочурки не спустит, и для начала надо сделать так, чтоб возле нее были верные люди. А то мало ли: обидеть кто малышку вздумает? На то он и отец, чтоб позаботиться о ней. Даже если она этого и не хочет.