Грумис: Волки у ворот

1 РАГОСТ

С самого утра Рагост не мог найти себе места ни в объятиях своей вынужденной жены, ни в тишине возле толстых стволов вековых деревьев, что находились недалеко от Солнечного храма. Дайрон всегда говорил, что деревья в этой роще видели начало истории, поэтому они же увидят и ее конец. Чтобы не значили слова старого колдуна, нельзя к ним не прислушиваться, ведь все знают: кто волхву не поверит, тот быстро свою погибель встретит.

Важный был тот день. Очень важный.

Порк из древнего коренного в Грумисе рода Бадуровых потребовал созвать всекняжеский совет, чтобы обсудить детали сотрудничества княжеств друг с другом. Порку не нравится, что слишком часто в той истории, где Простор правил над всеми остальными княжествами случались внутренние войны, а так называемая столица никак на это не реагировала. По его мнению, сейчас необходимо решить раз и навсегда: либо они являются одним единым государством, либо каждый сам за себя и никакие подати княжества никому не будут платить. Конечно, все понимали, что это был лишь предлог созыва, а на самом деле Порк просто хотел занять трон Великого князя.

Рагост старался не думать о догадках и возможных последствиях, а наоборот, настраивать себя и свои мысли на то, что все приняли его власть, как нечто непоколебимое и неотвратимое. Мысль о том, что он не достоин править внушалась ему еще его отцом Светозаром Водморовым, который не позволил незаконнорожденному сыну носить свое родовое имя. После братской междуусобицы, в которой Рагост вышел победителем, эта мысль о несправедливости и недостойности начала постепенно улетучиваться из его головы.

Но дележка власти была не единственной проблемой, которую Порк видел в государстве. По его мнению, которое разделяли многие Пригожие князья, Рагост, захвативший власть братоубийством и осквернивший память всего своего рода, доказал, что незаконнорожденный не может управлять государством. Рагост был Великим князем уже целых двадцать два года и за это время ничего не сделал для других княжеств. Порк считает Рагоста недостойным правителем, ибо он заботился только о своем великом княжестве Просторском и о своем новообразованном роде. И это в то время, когда конунги с замерзших земель с острова Тэнгу безустанно пытаются оторвать себе кусок Грумиса, а ханы с диких земель впервые от призвания Водмора объединяются в единую орду, чтобы захватить весь материк.

Пригожие князья с радостью и предвкушением перемен слетались в Солнечный храм, как мухи на сладкое пирожное, от которого каждый из них хотел откусить кусок побольше, отчего Рагосту становилось не по себе. Последний раз такое столпотворение он видел, когда садился на трон своего отца. Но тогда было проще, ведь все вокруг просто радовались, что война, наконец, окончена. Сейчас же все иначе, ибо за это время князья успели обрасти не только морщинами и лишним весом, но и тысячами своих мыслей и мнений, половина из которых были пропитаны лицемерием и нарциссизмом.

В ожидании своего суда Рагост стоял у окна в служебной комнате, озирая немного испуганным взглядом собиравшуюся толпу во внутреннем дворе.

— Великий князь, — скрипучим голосом потянул Дайрон, вставляя слова между глубокими вдохами. — Гости уже почти все прибыли. Пора бы уже показаться им, а то ненароком подумают, что их в ловушку заманили. Пригожие князья – народ нервный.

— Восемь самых влиятельных людей в Грумисе сейчас стоят у меня прямо под ногами, — задумчиво произнес Рагост.

— Да, господин, они беззащитные, — согласился Дайрон. — Но тем они опаснее для вас.

— Знаю, — князь отмахнулся и с явным отвращением на лице задернул штору на окне. — Каким бы сильным не было мое желание избавиться от всех проблем разом, их родственники и ближайшие соратники, что остались в своих княжествах утопят нас в крови.

— Хорошо, что вы это понимаете, господин.

— За двадцать лет хоть чему-то научился, — грустно ответил Рагост.

— Вы считаете, что они правы, когда написали в грамоте, что вы за свое правление ничего не привнесли для государства?

— Да, — честно ответил Рагост. — И тем труднее мне будет сегодня вечером защищаться от нападок этих гиен.

— Но вы же не без причины это делали.

— Думаешь стоит им всем рассказать, чем я в действительности занимался все это время? Им? — Рагост указал рукой на закрытое окно. — Этим палачам только дай повод.

— Вам решать, господин, а я всего лишь слуга богов.

Рагост не стал продолжать разговор с волхвом, потому что знал, что мудрость старого колдуна может, как вывести на свет, разгоняя грозные мысли, так и ввести во тьму, нагоняя стаи туч, словно в шторм.

Мало кто знал о страшной тайне, которую хранил Великий князь и из-за которой он так пренебрегал своими обязательствами перед государством. Страшная та была тайна и чрезвычайно загадочная, а еще больше магическая. Всех людей в мире ждет страшная погибель от чудовищной магической силы, которую можно даже сравнить с божественной.

Рагост все время думал о том, что потратил годы своего правления на поиск возможности избежать страшной участи, но все было тщетно. Единственный человек, с которым Рагост поделился проблемой сразу после того, как голос из дикого пламени в камине сообщил ему судьбу всех живых, был Дайрон. Двадцать лет назад он все также был уже стариком и многое понимал в магии, но дать ответ на вопрос Великого князя о том, что им всем делать Дайрон не смог. Не смог тогда, не может и сейчас. Потому что нет ни одного волхва, который владеет точной информацией о ком или о чем говорилось в том зловещем предсказании.