Груз первоочередной важности

Глава 1.1 Петр Целина

– Ну, вот на кой черт его сюда понесло?! – раздавшийся в очередной раз за спиной голос напарника заставил меня поморщиться, хоть я и был полностью с ним солидарен.

Мы с Гробовщиком медленно пробирались сквозь заросли папоротника-мутанта: я с тесаком топал впереди, прокладывая дорогу, а напарник с двухстволкой в руках страховал мне спину. Остальные в авангарде навыками ходьбы сквозь стоящие стеной трехметровые кусты не обладали и пробивались где-то позади, вырубая топорами все подчистую. По крайней мере, слышал я их слишком хорошо.

Свежий запах папоротникового сока кувалдой бил в нос, заставляя кружиться голову и слезиться глаза. Одежда вымокла от соприкосновений с мокрой от дождя растительностью и противно липла к телу, заставляя скрипеть зубами от раздражения.

– Ты сам прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, – я рубанул особенно наглый стебель и с трудом вырвал ногу из его цепкой хватки.

– Знаю, – буркнул Гробовщик. – И считаю, что зря мы подписались на эту работу.

Я понимал напарника. Нанявший нас караванщик Петр Целина решил срезать путь до Спирали через окрестности Проклятого завода место мрачное и очень нехорошее. Крайне рисковое решение, но в тоже время и выгодное: этим он экономил несколько дней пути и попадал со своим товаром на рынок раньше остальных конкурентов. Среди других караванщиков настолько рисковых людей не было, а даже если бы и нашлись, то им бы понадобились такие же безбашенные и, главное, опытные следопыты; как мы с Гробовщиком. Только их в этих краях было немного.

И вот мы уже три дня вели караван по безлюдным местам. Под сапогами мерзко чавкала болотистая почва, с неба практически без перерыва лил дождь, а от нападок кровососущего гнуса хотелось выть в бессильной ярости. И именно поэтому у обычно флегматичного и молчаливого напарника начали сдавать нервы. Последней каплей стал укус какой-то мухи, жало которой засело глубоко в ранке. Ладонь Гробовщика раздуло до неприличных размеров, что явно не прибавило ему настроения. Я же старался выглядеть бодрячком, ходил с высоко поднятой головой, травил байки и шутил, чтобы не показывать остальным людям в караване свое уныние. И тем самым подавал хороший пример, оставляя в их головах посыл ''уж если следопыт, от опыта и внимательности которого зависят наши жизни, не падает духом, несмотря на все невзгоды, то и я не имею права''. А упасть духом в такой обстановке было совсем несложно, спросите Гробовщика.

– Кто нас вообще дернул опять связаться с Целиной? – снова буркнул напарник, пнув носком сапога какой-то гриб. Ядовито-фиолетовая шляпка обиженно разлетелась в труху, а напарник немного успокоился. По крайней мере, заткнулся. Я же отвечать на его риторический вопрос не стал.

Наконец, мокрые пахучие заросли кончились и мы выбрались на вершину холма, остановившись возле проржавевшей насквозь опоры линии электропередачи.

Можно передохнуть несколько минут и осмотреться.

Разбитая дорога, испещренная тысячами трещин, с разбегу ныряла с холма вниз и убегала серой полоской в сторону горизонта. Местами почти весь дорожный настил скрывался под травяным покровом, превращая полоску в тонкий пунктир. Слева протянула к свинцовому небу искореженные, перекрученные, словно от чудовищной боли, ветви небольшая рощица; справа, в паре километров от нас, высились мрачные развалины Проклятого завода. За наполовину обвалившимся забором бетонные коробки цехов, с черными провалами разбитых окон под самой крышей. Над ними могучим шпилем рвала темные тучи заводская труба, некогда бывшая на треть выше и выкрашенная ярко-красным цветом. Еще один памятник былого величия человеческой цивилизации, теперь же просто безмолвные развалины. Честно говоря, я и не думал, что мы находимся так близко от него. Тем хуже, задерживаться здесь не стоит.

Затянувшие небо тучи, судя по всему, и не собирались рассасываться, дождевые капли звонко барабанили по капюшонам наших курток, отбивая какой-то похоронный ритм. Гробовщик закурил.

– Ненавижу дождь, – напарник поморщился, выдохнул табачный дым, который тут же серым облачком окутал его. – Холодрыга, жижа под ногами. Все сапоги себе угробить можно.

– Если так стоять и дымить у всех на виду, то и самому угробиться можно, – заметил я, пожав плечами.

Гробовщик только отмахнулся, продолжив терзать самокрутку. Я же тему развивать не стал – напарнику нужно было выпустить пар, да и вряд ли в этот дождливый промозглый день хоть одна живая душа сидела в засаде в окрестностях Проклятого завода в ожидании случайного каравана. Место очень неподходящее, гиблое.

Спустя минут десять-пятнадцать остальным таки удалось добраться до нас, истребив по пути, наверное, все заросли папоротника, какие только можно было найти на этом холме. Все шестеро выглядели помятыми и с трудом волочили ноги, но оружия из рук не выпускали: первое и главное правило, которое нужно вбить себе в голову на Пустошах.

Самым первым шел караванщик Петр Целина. Он был не самой внушительной комплекции: невысокий, коротконогий, плотненький, с явно просматривающимся через потертый плащ брюшком. Рослый Гробовщик возвышался над ним, как труба пресловутого завода над цехами. Тем не менее, лицо торговца всегда было «живым», с по-молодецки задорными глазами, располагающей к себе доброй улыбкой и неизменной трехдневной щетиной. Судить Целину по внешности не стоило: он был вынослив как бык, пусть в последний год немного сдал и начал страдать одышкой, метко стрелял и хорошо вел дела с клиентами. Именно это и позволяло торгашу уже не один год водить караваны по этим мертвым землям, при этом оставаясь живым и здоровым. А это дорогого стоит, только навскидку я мог бы назвать с десяток караванщиков, которым везло намного меньше, и они, в лучшем случае, оставались калеками. Притом, что выглядели намного здоровее, крепче и предприимчивее Целины.

– Ну, как обстановка? – поинтересовался караванщик, отдышавшись и закурив.

– Просто замечательно, – фыркнул Гробовщик. – Вокруг ни души, завод до сих пор стоит, чтоб его... Посмотрите, даже дождь заканчивается!