И даже он...

И даже он...

Светлана сидела на кухне, крутила замерзшими пальцами незажженную сигарету и задумчиво смотрела в окно. Сквозь скользкую темноту пустынной улицы на мигающий желтый фонарь. «Нет, не буду… Всё, я же уже бросила, и каких сил мне это стоило… Это предательство по отношению к себе… — думала она, сминая манящую душистую палочку в крошащийся корявый комок. — Всё, возьми себя в руки. Ничего такого. Всё как всегда».

На часах еще даже пяти нет, но на улице уже темно. Она только что пришла домой, позвонил муж и сообщил, что приедет поздно — у него на работе сегодня предновогодняя вечеринка. Конечно, Светлана знала об этом заранее, он сказал ей об этом заранее, еще две недели назад. И обещал, что долго там сидеть не будет, к десяти — домой. А тут вдруг, оказывается, что к ним какое-то начальство из головного офиса приезжает, и ему придется остаться, пока те не соизволят отбыть обратно, а они, видите ли, намерены праздновать с ними конца. До скольки — непонятно, но явно и позже девяти, и десяти…

На что она надеялась… Ведь так все время. Что Новый год, что Восьмое марта. Светлане всегда было немного обидно, что он никогда не брал ее с собой на подобные мероприятия, да даже не предлагал никогда. «Просто не положено, — успокаивала она себя. — Там у них только свои, только работники, коллеги. Да и к тому же, кто Настюшку из садика заберет… Но все равно обидно. Обещал. А потом все переиграл, как всегда. И вроде ничего страшного, рабочий момент. Но все равно грустно».

А на календаре двадцать девятое декабря.

Светлана подумала вдруг, что у нее на работе и вовсе не бывает корпоративных праздников. Потому, что далеко не корпорация, и веселого ничего там нет.

Она представила себе, как Сергей Петрович, начальник отдела, послезавтра зайдет к ним в кабинет, как в прошлом году, да и что уж тут таить, и как в позапрошлом, и позапозапрошлом тоже, и подарит ей, Татьяне Сергеевне и Леночке по коробке конфет или, в лучшем случае, по бутылке шампанского. Вздохнет, натянет улыбку и уставшим голосом произнесет пару предновогодних поздравлений. Они шумно наперебой защебечут в ответ что-то, потом Леночка попросится пораньше домой, и он, скорее всего, махнет рукой и… разрешит. Всем…

«Так, что же я сижу, надо за Настюшкой идти», — Светлана расправила плечи, сделала глубокий вдох. Вместе с выдохом по пальцам побежало радостное тепло. Наконец-то она согрелась. Дома хорошо, жарко даже. Не хотелось снова выходить на улицу, на мороз, но… надо.

Она натянула теплый пуховик, воткнула в уши музыку и выпорхнула из подъезда, сразу попав в цепкие объятия морозного воздуха и мерцающего огнями вывесок полумрака вечерних улиц. «Ух, как снег скрипит под ногами! Надо аккуратнее идти, скользко», — думала Светлана, но, наоборот, прибавила шаг. Не хотелось поддаваться всепроникающему холоду, ведь она сейчас как раз-таки пыталась убежать от него в своих новых дутых сапожках на толстой подошве. И от холода в мыслях, конечно же, тоже. Просто гнать его, не думать о нём, не обращать внимания.

— Светланочка, привет! — кто-то подбежал сзади и заботливо взял ее под руку.

— Дима, здравствуй, — на ее лице заиграла робкая улыбка. — Здравствуй, мой хороший, как же я рада тебя видеть!

Он наклонился к ней, и тепло горячих губ оставило неподвластный более морозу отпечаток на ее холодной щеке.

— Ну что ты так бежишь, скользко же! И темно… Держись давай! — он подставил руку. Светлана крепко обхватила ее и заулыбалась еще сильнее. Почувствовав надежную опору, она позволила себе немного расслабиться.

— Теперь точно не упаду, — весело ответила она. — Спасибо!

— Свет, ты за Настюшкой?

— Да…

— Новый год как будете праздновать?

— Не знаю пока… Как обычно, наверное, в тихом, очень тихом семейном кругу. А ты?

— У меня новогодние праздники — это всегда горячая пора! Все дни — суета, беготня, разъезды. И праздника-то, собственно говоря, нет, самая работа.

— Но ведь ты, например, если бы захотел, мог бы тридцать первого отменить часть выступлений и провести время дома?

— Да, конечно, но по мне так лучше подзаработать, да и встречать-то особо и не с кем. С друзьями… Вот только все друзья как раз там же, со мной, поём-играем... Совсем другая жизнь, да?

— Это точно… — Светлана задумалась, грустно кивая. — Но ведь это твой выбор, тебя все устраивает? Ты счастлив?

— Знаешь, так сложилось. В целом, да, я знал, к чему иду. Бывало по-разному. Но теперь все именно так, и мне это пока нравится. А еще… — он загадочно улыбнулся. — А еще мне нравишься ты!

Светлана снова улыбнулась. Она быстро взглянула на него. Ах, Дима… Ты бы только знал, как ТЫ мне нравишься, ты бы только знал…

— Дим, ты всегда делаешь меня счастливее, вот честно, как только тебе удается?

Они подошли к воротам детского садика. В окнах горел свет, еле слышно доносилась музыка, детские голоса. Она взялась за железную ручку, и пальцы чуть не прилипли, металл был ледяной. Инстинктивно отдернув руку, Светлана обернулась, чтобы попрощаться.

— Ну, я пошла? — она посмотрела в его глаза, красивые, просто невероятные, и такие уже знакомые, почти родные. Он тоже смотрел на нее и улыбался:

— Подожди минутку! Мне тоже пора бежать, но так не хочется отпускать тебя!