И горше боли будет радость. Часть 1

3

  Стоя на крыльце больницы, Леська в раздумьях крутила головой по сторонам и подставляла лицо лучам заходящего солнца. Возвращаться домой совершенно не хотелось. Может, прогуляться? Она неспешно пересекла больничный парк, сунув руки в карманы ветровки, вышла за ворота, и ноги сами повели её дальше по дорожке. Леська шагала вперёд без каких-то конкретных планов, когда вдруг постепенно стала понимать, куда направляется. Совсем близко отсюда её ждала бабкина квартира. Леська остановилась прямо посреди тротуара, сжала кулаки в карманах. Нет – её квартира. Теперь только так. Она проверила потайной карман рюкзачка: ключи скромно лежали там и терпеливо ждали своего часа.

 - А почему нет? – Леська пожала плечами. – Пойду зайду. В свою квартиру.

  Она была там всего один раз – с нотариусом и приставами, подписывая бумаги. С тех пор в квартиру Леська не ступала ногой. Не потому, что квартира ей чем-то не угодила. Просто это казалось лишним, каким-то противоестественным. Как будто шутник с извращённым чувством юмора привёл её в чужой дом и, подмигнув, предлагает вместе порыться в хозяйских вещах. А вещей там и правда хватало. Леська успела в прошлый раз мельком заметить, что обе комнаты обставлены старинной мебелью, на полочках и комоде куча всевозможных безделушек, и вся атмосфера буквально пронизана духом 19 века. «Открыт портал, и из него фонит», – подумала она тогда, зябко передёрнув плечами. Но вечно бегать от встреч со своим наследством было невозможно, Леська это прекрасно понимала. Поэтому следовало уже прекратить себя накручивать, взглянуть на всё трезво и взять хозяйство в крепкие и уверенные руки.

  Квартира встретила её полумраком. Солнце уже село, на улице сгущались сумерки. В углах комнат теснилась тьма, очертания мебели и предметов выглядели бесформенными молчаливыми глыбами. Леська мысленно попеняла себе на чересчур богатое воображение и щёлкнула выключателем, почти уверенная в том, что он не сработает. Но теплый свет из-под жёлтого матерчатого абажура с бахромой по краям залил прихожую, и Леська шагнула дальше, в комнату, сделав себе заметку: нужно срочно проверить счета и оплатить задолженность, иначе она останется без света, воды и прочих благ. Наверное, в 19 веке это было весьма уютно – коротать вечер с канделябром и свечами, но вот на сегодняшний день такая перспектива её не вдохновляла. Комната сразу после прихожей была бы просторным залом, если бы её сильно не загромождала мебель. Леська плохо разбиралась в предметах старины, но все кресла, столы, комоды и шкафы были наверняка антикварными – уже хотя бы просто по сроку службы. Особое внимание к себе привлекали большие напольные часы с маятником. Они буквально манили, притягивали девушку; хотелось трогать и поглаживать полированные бока, любоваться благородной древесиной, следить глазами за плавными качаниями маятника… Правда, для этого часы следовало хотя бы завести. Леська внимательно осмотрела массивный корпус, нашла заводной ключ, открыла переднюю дверцу. Она успела разглядеть надпись «Густав Беккер», выполненную витиеватой вязью. Что-то ей подсказывало, что эта марка говорила о хорошем вкусе владельца и стоила немалых денег. Леська осторожно вставила ключ в специальное отверстие на циферблате и несколько раз повернула. И в тот же миг она будто провалилась в тёмный бездонный колодец, а под ложечкой неприятно засосало, как при слишком быстром спуске лифта. Девушка не успела даже испугаться, и тут вдруг опять всё вокруг поменялось: она обнаружила, что стоит в комнате, которая ещё сильнее наводит на мысли о 19 веке. Это была явно не её многострадальная квартира, а совершенно другое помещение. По тем обрывкам знаний, которые хранила её память после просмотра исторических фильмов и чтения книг, Леська могла бы сказать наверняка, что это конец 19 или самое начало 20 века. Поражало то, что за окном стоял белый день. А ужасало – что в кресле у окна сидела чопорная худая женщина в тёмно-синем старомодном платье с рукавами-буфами и глухим воротом под самое горло. Её каштановые волосы, чуть тронутые сединой, были собраны в высокую причёску, а на коленях лежала то ли раскрытая книга, то ли альбом. Леська застыла на месте с раскрытым ртом, осознавая нелепость и абсурдность ситуации: чёрт знает как – но её занесло неизвестно куда, и теперь она стоит посреди чужой гостиной в кроссовках и джинсах, а на дворе совершенно другое время… Она боялась даже выдохнуть, про шевельнуться и речи не было, абсолютно не представляя, как объяснит всё это женщине. А та, казалось, вовсе не обращала внимания на странную незнакомку. Или вела себя так, будто подобные вещи случаются с ней по сто раз на дню. Женщина поправила пенсне, перевернула пару страниц, вздохнула. Уставилась прямо туда, где стояла Леська, и ту прошибло холодным потом. Но уже спустя пару мгновений она поняла, что женщина её не видит. Что её здесь как будто нет. Это принесло изрядное облегчение и помогло немного расслабиться.

 - Ты слышала, Луша? – голос женщины оказался довольно неприятным, каким-то скрипучим. – Фёдор Игнатьич сегодня будут к ужину, распорядись.

  Леська завертела головой, ожидая увидеть ещё и упомянутую Лушу, но комната оставалась в их единоличном распоряжении. Женщина вновь опустила глаза в книгу, провела длинным худым пальцем по строчкам и раздельно, с выражением начала декламировать своим надтреснутым голосом:

 - И горше боли будет радость,

   Когда тебя не станет вновь…

  Слова потонули, захлебнувшись в громком бое часов, неожиданно раздавшемся возле самого уха. Леська почувствовала себя затянутой в какую-то воронку. Неприятные ощущения длились доли секунды, и вот она уже снова стоит возле часов в бабкиной квартире. Сердце колотилось так, будто она пыталась догнать поезд. Леська случайно зацепила взглядом трюмо, и увидела в зеркале свою искажённую ужасом физиономию с совершенно безумными глазами. Зрелище было настолько неожиданным и жутким, что она вскрикнула и едва устояла на ногах. «Что здесь, чёрт возьми, происходит?!» – хотелось заорать в голос, но Леська сдержалась. Слишком велик был шанс получить ответ на свой вопрос… Её колотила мелкая дрожь. Леська уже тысячу раз пожалела, что явилась сюда одна, на ночь глядя, что тронула эти проклятые часы. Она была уверена, что дело именно в них. Медленно пятясь и оглядываясь, она на ватных ногах покинула комнату, намереваясь бежать отсюда без оглядки. В довершение всего творившегося безумия в последний момент ей показалось, что вместо её собственного отражения в зеркале мелькнула длинноволосая девушка с белыми волосами, но это было бы уже слишком.