И мы с тобой обречены

15

Время шло, а ничего не менялось. Женя все так же приезжала ко мне, Аня все так же делала вид, что ничего не происходит, а я так же мечтал, что все изменится, но  ничего не предпринимал, выжидал чего-то. На работе все было ни шатко, ни валко, но это меня беспокоило уже не так сильно, как могло бы – я терял чутье, а может, мне просто было не до того. Похоже, работа всегда была моей отдушиной, но я не замечал этого, пока не появилась Женька, пока она не заняла мое сердце – все, без остатка.

Я ревновал, изводился, боялся. В холодном поту просыпался ночами: где она, с кем? Когда наступит срок, и ей просто надоест все, когда она бросит меня? Я же не смогу без нее, уже не смогу. Я ворочался, придумывая, как мне удержать ее возле себя, и даже не замечал, что в этом похожу на свою жену, удерживающую меня.

В середине декабря у Анны был день рождения – дата не круглая, и я надеялся, что жена, как обычно в последние годы, воздержится от празднования.   Тем более, позвонил Вадик и, сославшись на дела, предупредил, что приехать не сможет, выберется только на новый год. Аня была расстроена его звонком, но на следующий день, за ужином, спокойно объявила, что пригласила гостей на пятницу и перечислила огромное количество друзей и знакомых.

–  Ты считаешь, двадцать с лишним человек у нас можно разместить? – ехидно спросил я.

– Не думаю,  поэтому я заказала зал в ресторане, – спокойно, с улыбкой ответила Аня. – Я надеюсь, ты почтишь нас своим внимание? Егор, Димка будут. С Димой вчера беседовали, он обещал специально приехать из Москвы… У тебя командировка не намечается?

– Намечалась, – с усмешкой ответил я, – но ничего, перенесу, что же поделаешь…

– Убытков не понесешь?

– На тебе это не отразится…

Она кивнула.

– Что тебе подарить?– спросил я.

Она вскинула брови, посмотрела на меня с таким видом, словно я пришелец с другой планеты.

– На твой вкус, Толенька.

Она знала, что делает. Прекрасно знала, что я  приду, не рискну, трусливый заяц, не явиться пред светлые очи общих друзей и знала, что весь вечер, как артист, буду разыгрывать роль счастливого мужа. Так и было. Я подарил Анне бесполезный, но дорогой гарнитур: серьги, кольцо и что-то вроде колье,  нам кричали «горько», рассказывали нам же – до чего мы счастливая пара, мы целовались и соглашались, чокались с гостями и пили за здоровье, за нашу большую, крепкую семью.

Меня мутило от всех этих речей, и чем искренней был говорящий, тем тошнотворнее становилось мне. Я смотрел на Анну – ну неужели ей не противно жить в этой лжи? Знать, что все это – показуха чистой воды?

Как бы я вел себя, если бы женщина, которую я люблю, меня оттолкнула? И тут же ревность оплела сердце тонкой стальной паутинкой: а что бы ты делал, если бы Женечка сказала, что не любит? И мне оставалось надеяться, что когда (когда, а не если) это произойдет, у меня хватит мужества просто отпустить ее, хватит сил помнить, как поступили со мной, чтобы не поступить так самому.

Когда гости дошли до определенной кондиции и танцы стали совсем разудалые, а тосты невнятные, кто-то пил, кто-то ел, а кто-то  болтал без умолка, я улизнул, страдая от того, что опять не курю, а заняться в просторном холле решительно нечем. За мной следом вышел Димка.

– Ну как, Казанова, – хлопнул меня по плечу, – я, смотрю, ты кремень у нас. Семья – ячейка общества, и ты – патриарх рода?

– Сигареты есть?

– Фи, – Дима смешно поморщился. – Сигары – вот что сейчас  на острие!

– Давай сигару.

– Нет, он еще и куксится. Пойдем, сядем, – мы отошли в угол, где под раскидистым фикусом стояло несколько мягких кресел.

– Спасибо, – я с удовольствием затянулся.

– Ты оцени аромат, а, каково?

– Прекрасно.

– Ага, а лицо такое, будто уксус пьешь. Что, трудно быть примерным семьянином?

– А я им  и не являюсь. Неужели не заметно?

– Честно? Незаметно. Я прям чуть не прослезился от умиления, на вас с Анькой глядючи.  А оказывается…Это что, все тот же, гм, аналитик? Или кто-то другой?

–  А это важно?

Димка согнал улыбку с лица, прокатил туда–сюда  по губам сигару:

– А я тебе завидую.  Ты переживаешь? Да не отвечай – сейчас вижу, весь в раздрае, да?

– Так чему завидовать?

– Да пока твои ровесники в шашки-шахматы, пивко да огород, ты весь горишь. Редкость…

– Сам же приводил в пример многочисленных актеров.

– Вот и им завидую. А мы не живем – тлеем. Но вот только мы не в том возрасте, когда можно и, главное, нужно что-то менять, особенно в семейной жизни. Я понимаю, если человек по воле Бога один оказывается, тут уж… – он развел руками. –  Молоденькие да свеженькие это хорошо и приятно, но тридцать лет семейной жизни, даже больше, коту под хвост… Страсть – она пройдет, вспомни, сколько этих страстей было, а что останется?

– Мне один человек сказал, что надо наслаждаться моментом, что загадывать – бесполезно, и гарантий на будущее никто дать не может…

– Прав твой человек, но только к чему множить риски? Анька верна тебе,  всегда была…

 – Я тоже так думал.

–  Да? А впрочем – ну, с кем не бывает. А вот молодая жена – это точно головная боль. Ей на танцы, а тебе бы к телевизору. Ей бы на Ибицу, а тебе бы на дачку.  Ей бы по магазинам, а тебе бы…

– Все правильно ты говоришь, Димка, но что делать с тем, что у меня нет ни сил, ни желания  жить, как раньше?