Игра Гаспара

Глава 6

Четверг, 5 апреля

Бывало, Гаспар жалел, что не может ни с кем поделиться своей великолепной затеей. Раскрытие этого архиважного секрета могло бы привести к катастрофическим последствиям, и только однажды Гаспар отступил от своих правил. Ведь его слушатель был слишком юн, чтобы распознать безумца и понять степень угрозы, которую несли его слова.

Слушателем оказался подросток лет 12-14. Он нечаянно пнул сумку одной пассажирки. Сумка стояла неудачно, на проходе, и, наверняка, всем мешала, однако окружающие старательно игнорировали этот факт. На самом деле, они просто не хотели связываться с ее хозяйкой. Необъятных размеров дама превосходно устроилась на двух сиденьях и без остановки поливала грязными словами сидевшую напротив нее, ни в чем неповинную пару. Чем пара не угодила сварливой женщине, Гаспар не разобрал, но без сожаления нажал на левую кнопку. Подросток вежливо извинился (в его пользу щелкнула правая кнопка). Толстая хозяйка сумки, мгновенно забыв о молодых людях напротив нее, обрушилась на юнца. Тот испуганно вжал голову в плечи и протиснулся на свободное сиденье рядом с Гаспаром, который снова нажал левую кнопку и, бросив быстрый взгляд на нового соседа, сделал вид, что погружен в чтение книги.

Мальчик тяжело вздохнул, полез было в карман за телефоном, но передумал. Гаспару показалось, что тот сильно расстроен, вероятно, словами невоспитанной дамы, и ему захотелось как-то приободрить несчастного подростка. Он отложил книгу.

В вагоне было полно пустых мест, но мальчик почему-то выбрал место около него, гадал Гаспар. Возможно, парень действительно нуждается в помощи и инстинктивно сел рядом. Он чем-то походил на молодого Гаспара: такой же робкий, неуклюжий, пугливый. Это потом, уже во время службы, от неуверенности Гаспара не осталось и следа, а вот пятнадцать лет назад он, скорее всего, выглядел также и также тихо и беззвучно прошел бы в самый дальний угол, чтобы его никто не видел и не слышал. Гаспар ощутил нечто вроде отеческих чувств, хотя своего отца не помнил. Мать воспитывала его одна, у нее была тяжелая рука и грубый, жесткий характер.

Он попробовал завязать разговор. Резко отозвался о вредном характере пассажирки, с которой столкнулся мальчик. Тот осторожно согласился и заверил, что всё в порядке. Потекла неспешная беседа. Мальчик ехал к своей тете, звали его Антуан. Сумку он действительно не заметил и сразу же извинился, как тому учила мама. Затем он поведал, что недавно переехал с родителями в новый район, а сейчас собирался забрать оставшиеся у тети вещи. Потом рассказал про учебу в школе, недопонимание со стороны одноклассников, об увлечении радиотехникой. Насмешки и издевательства были с детства прекрасно знакомы Гаспару.

Он с теплотой глядел на оживленно болтающего соседа, этот парень ему определенно нравился, у них было что-то общее. Жаль, что он едет в этом вагоне, в обществе неотесанных грубиянов и невежд, которые сейчас в очередной раз затевали спор, вот-вот готовый перерасти в драку. Гаспар пару раз кликнул левой кнопкой и прикинул, сможет ли добраться сегодня до работы. Эйфория от ощущения скорой расплаты, которая настигнет пассажиров поезда, накрыла его. Лишь одно смазывало чистоту это концентрированного, острого, как наркотик, ощущения — присутствие Антуана.

Внезапно Гаспару захотелось излить кому-нибудь душу. Он вдруг решил, что на невидимом таймере осталось от силы пять минут, а этого не хватит, чтобы выйти и выключить бомбу. Захотелось рассказать всё первому встречному. Невинный, неискушенный Антуан, как никто другой, подходил на эту роль.

В шутливой форме Гаспар попробовал изложить свою теорию, выяснить, как мальчик отнесся бы к такой Игре жизнями людей, если бы оказался вовлеченным в нее и более того, смог бы сам решать, кому и когда умереть, карать за проступки и поощрять добродетель. Естественно, гипотетически. Гаспар верил, что Антуан его поймет и согласится с ним. Но мальчик был поражен до глубины души и также напуган. Он надолго умолк, а потом, с подозрением глянув на Гаспара, внезапно поднялся и вышел.

Оставшись один, Гаспар расстроился, что, ища поддержки и одобрения своих действий, так опрометчиво раскрылся перед незнакомым человеком. Возможно, виной была всё та же неуверенность в своей правоте по отношению ко всем этим людям, зыбкость аргументов в пользу собственной теории. Не слишком ли много он берет на себя, обвиняя общество во всех смертных грехах? То, что он планирует сделать, страшное преступление. Ведь в финале Игры всех ждет смерть.

Но они и так мертвы, терзался Гаспар, он видел это по их пустым лицам, глазам, слепым и застывшим. Общество — как могучее дерево, нуждается в постоянной заботе. А он садовник. Необходимо удалить пораженную ветвь, чтобы выросла новая, молодая, здоровая, которая в свою очередь породит новое поколение и так еще тысячи раз. Нельзя сомневаться, нельзя останавливаться.

Он злился на себя, на свою мягкость и чрезмерную доверчивость. Как вообще можно было говорить о таком ребенку? Чем он думал? Разве ребенок может что-то понять и оценить сложность и важность той титанической работы, что проделал Гаспар?!

С этого момента он твердо решил, что впредь будет держать себя в руках и более никогда и никому ничего не раскроет. Мало того, нужно поскорее привести свой план в действие, потому что жертва, о которой он так давно мечтает, никак не удается. Вот и сейчас Гаспар, с необъяснимой злобой глядя на ту взаимную симпатию и доброту, с которой общались только что вошедшие в вагон незнакомые люди, нехотя отщелкал на таймере время назад. Правила есть правила, он обязан их соблюдать. Баланс сил снова восстановился. Из вагона Гаспар выскочил, на ходу отключая взрывное устройство.