Игра по сценарию

Линия сопротивления

Полковник

Больше всего удивляла абсолютная пустота на улице. Ну, разумеется, невозможно было не услышать теле-радио сообщения и объявления по, как ни странно, работающим громкоговорителям гражданской обороны. Но кто в здравом уме мог предположить, что не половина, не большая часть населения, а абсолютно все последуют призыву оставаться дома и сидеть на воде и черством хлебе на протяжении многих месяцев?

Голуби сорвались с серой крыши старой пятиэтажки, когда, натужно скрипнув пружиной, распахнулась дверь второго подъезда. Она открылась на две трети и замерла в этом положении. Спустя почти минуту через дверь скользнула невзрачная тень. Внимательный наблюдатель смог бы заметить вытертый армейский костюм. Нет, не современный камуфляж, а уже изрядно устаревшую «песчанку», слегка поношенные берцы, серо-зелёный рюкзак. На левом бедре этот наблюдатель смог бы увидеть рифленую ручку большого тесака, на правом узкий длинный стилет. С пояса свисала кобура, явно не пустая, из-за плеча выглядывал полированный деревянный приклад обреза. Наблюдатель вряд ли заметил бы десяток вставленных в пояс заточек и уж точно не понял бы, что в берцах нашиты ножны с короткими иглоподобными ножами. Ну и совсем уж некоторые наблюдатели узнали бы в этой фигуре Мию.

Девушка совершенно беззвучно шла вдоль здания. Мягкие шаги растворялись в шелесте листьев, а песчанка сделала её почти неразличимой на фоне желтоватого старого кирпича. Еще секунда и маленькая жёлто-зелёная фигурка исчезла за углом здания в густой тени.

***

На миг может показаться, что наблюдатель просто к слову пришелся, однако это не так.

— Наблюдатель – Гоблину.

— Гоблин здесь.

— Сектор четыре на юго-запад одна мишень. Вооружена.

— Принято.

Майор приоткрыл полоску жалюзи на окне и глянул в открывшуюся прореху, вздохнул и отпустил. С мягким шелестом полоска света пропала.

— Дмитрий Кириллович, первый за два дня человек. Совсем недалеко отсюда.

— Бред какой-то, где же все люди?

— Не знаю, товарищ полковник. Медики обещали толпы агрессивных больных, но тут полная пустота!

— Ладно, тащите сюда этого первого. Поаккуратнее. Надо будет о многом с ним поговорить!

Петрович

Петрович поднял голову с пропахшего мокрой псиной мата. Никто уже не помнил, кто догадался притащить эти маты из соседней школы в качестве матраца, но тут вообще мало кто и мало что помнил. Слишком мало людей и слишком много алкоголя.

Сквозь мутный туман вчерашних возлияний, Петрович увидел медленно идущую к нему фигуру.

— Чёртовы зомби... — прохрипел мужчина и начал судорожно хлопать рукой вокруг в поисках дробовика. Ружьё лежало за пределами досягаемости, поэтому Петрович целую минуту изображал проигравшего дзюдоиста, с упоением колотя ладонью по мату. К этому времени зомби прояснился до уровня узнаваемой и до какой-то степени живой Людмилы. Женщина прошла мимо него, пошатываясь и потягивая виски прямо из бутылки.

Петрович с облегчением откинулся на своей «постели». Потом нацепил резиновые «сланцы» и поплёлся умываться во двор. Укрепленный бетонными столбами забор из листов кровельного железа и решётка над огороженным участком создавали ощущение, что ручная водоколонка, стоящая посреди двора, находится в американской тюрьме, прямо такой как показывали в кинофильмах.

Ветер трепал застрявшую под забором старую газету и сметал песчинки с верха желтой кучи у колонки. Петрович поставил ведро под кран и начал качать. Первый раз он сел отдохнуть на кучу, когда уровень воды в ведре дошел до середины. Несколько глотков вина привели его в относительно приличное состояние и спустя ещё три передышки серебристая поверхность воды перелилась через край. Петрович залил воду в умывальник и долго умывался.

Картина довольно унылая, даже если разглядывать её в перекрестье прицела.

— Наблюдатель два – Гоблину.

— Гоблин здесь

— Сектор тридцать шесть, одна мишень. В укреплении.

Мия

Слежку Мия заметила практически мгновенно. Когда день за днем ходишь по пустым улицам, чужой взгляд чувствуется сразу. Именно из-за этого холодного давления в спину девушка скрылась в тени. Несколько часов она сидела в кустарнике, разглядывая дома напротив, и, наконец, заметила неожиданный блеск на крыше девятиэтажки. Она давно прошла их все по периметру. Нечему там было блестеть и некому…

Первым Мия убрала Наблюдателя 2. Это было просто. Шесть наблюдательных пунктов, перемещение раз в два часа. Сидел бы на месте, подобраться было бы куда сложнее. Она привычно пробила стилетом голову (укольчик против зомби) и аккуратно уложила бойца на ступени. Сквозь мутное от пыли стекло был, как на ладони, виден мужчина, обливающийся водой из ведра на огороженном железом дворике.

Девушка на секунду поддалась искушению – подняла снайперскую винтовку и выцелила одинокую фигуру у колонки. Скользнула пальцем по курку и положила оружие обратно на ступени.

Затем она отследила запасной схрон и убрала двух часовых. Пришлось поторопиться, чтобы успеть «прибраться» до прихода смены. «Режим радиомолчания при передислокации, — думала Мия, вновь вытаскивая стилет из ножен на бедре, — это же просто праздник какой-то». Скорее всего разведгруппа не более полувзвода. «Итого — минус пять, — продолжала размышлять девушка, быстро обыскивая лежащих, — осталось от силы шестеро плюс один-два из командного состава».

Она мельком глянула на часы. Остальных придется отложить на завтра — скоро из логова вылезет Синяк и будет не до зачистки.

Она вытерла лезвие о камуфляж жертвы, не глядя, вернула нож обратно за голенище, поправила рюкзак и скорым шагом покинула подъезд девятиэтажки. Солнце пошло на убыль, и Мия заторопилась. К тому времени как начало смеркаться, она успела найти себе новый схрон, убрать следы своего присутствия, приготовить ужин, вытряхнуть на пол пыльное постельное бельё и застелить постель обратно относительно чистым из шкафа. Глупо, конечно, спала она все равно не раздеваясь, но традиции есть традиции. «Традиции – вот и всё, что связывает нас с людьми», —подумала девушка, зарылась глубже в шелковый ворох и уснула.