Игра в чужую жизнь

Глава 12.2

***

Принц возвратился к жизни удивительно быстро – у Лин еще расходились перед глазами темные круги, а он уже вскочил, подхватил ее на руки и ринулся к Сердцу.

В центре лабиринта их встретили все. В смысле, все, отправившиеся в это паломничество ради сомнительного удовольствия сопровождать венценосных особ. Как они успели добраться сюда раньше? Точно не плутая по лабиринту.

Марк с обмотанной чьей-то белой рубашкой головой пьяно опирался на Дисона. А, так вот чья рубашка! Что ж, после прогулки в распахнутом камзоле эльф на отсутствие женского внимания жаловаться не будет – вон как потянулись к нему две молоденькие дамы из окружения императора.

Кари мешком висел между гартонскими хранителями. Увидел Лин, вскинулся, но тут же снова сник – картина «Гартонский принц спасает веллийскую принцессу» вряд ли кого оставила равнодушным.

А затем жизнь перестала казаться девушке вереницей коротких эпизодов и время потекло по-обычному.

– Сын, ты спас невесту! Поведай же нам об этом подвиге! – вероятно, Грайт даже в младенчестве, прося соску, изъяснялся высокопарным слогом.

Геданиот покосился на «спасенную» и от хвалебных речей в свою честь воздержался. Малдраб Четвертый открыл было рот, чтобы подлить масла в огонь, но на переднем плане появился Варласт. Лин уже успела списать его со счетов, решив, что он попросту стал наблюдателем, оставив ученика на произвол судьбы. Лучше бы он и правда только смотрел!

Обличающе указав на метаморфа, Варласт бесцветным голосом провозгласил:

 – Ты нарушил клятву свободы.

Марк мгновенно взбеленился:

 – А я?!

Не удостоив его даже мимолетным взглядом (ха, какой-то человечишка!), бывший хранитель продолжил:

 – Да упадет позор на весь твой род, жалкий отщепенец! Отныне и вовек не видеть тебе того, чем ты так опрометчиво клялся. Рабство станет твоим наказанием!

Тут уже не могла не выступить Лин, благо причина имелась, к тому же серьезная:

– О чем говорит этот человек? – Варласт поморщился, услышав такое определение. – Отец, Кариман служил мне верно и достойно, и клятвы он не нарушал. Неужели я буду вынуждена продолжить Путь лишь с одним хранителем, причем страдающим от тяжелой раны?

Похоже, для императора подобное обвинение в адрес Кари тоже было неожиданным, но изречь свое высочайшее распоряжение он не успел.

– Ваше Высочество, мне жаль, что я позволил безвольному рабу стать хранителем. Чтобы загладить свою вину, я буду охранять вас, принцесса, весь остаток пути. А мой младший брат Дарласт заменит раненого.

«Позволил! Да ты приказал ему занять свое место! И о брате тогда не вспоминал», – подумала Лин и упрямо возразила:

– Они не нарушали никакой клятвы.

– Светлая принцесса, доблестный… э-э-э, Маркан, оборонял вас ценой собственной крови и был побежден. Его вины в том нет. А презренный Кариман дал слово, что не позволит пролиться ни единой капле вашей крови, и не сдержал его. Или я ошибаюсь? – вкрадчиво поинтересовался оппонент. – Что вы помните?

Гартонцы напряглись. Король сделал угрожающее лицо, принц показывал какие-то знаки из-за спин молчаливых хранителей. Император закрыл глаза. А Лин вдруг поняла – если она скажет правду, действительно начнется война. Потому что ей поверят. Потому что гартонская Сила Огня для Клусса – что кость поперек горла. Потому что им всем нужен хоть крошечный повод…

– Поскользнулась. Упала. Очнулась – гип… Геданиот. А руку я еще раньше о ветку расцарапала.

– Вот! – торжественно подтвердил Варласт. – Кариман нарушил клятву! Ничтожество, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Кари молчал. Лин с ужасом осознала – он верит в эту чушь, верит в свое преступление! А еще она начала подозревать, что весь спектакль был затеян наставником метаморфа с одной целью – заполучить того в неволю.

«Что же в тебе такого особенного, Кари? Почему ты нужен как минимум троим – Зелине, Варласту и… мне?» – промелькнула крамольная мысль.

– Не передергивайте! «Ни капли крови не прольется по злому умыслу»! Считаете, здешние кусты обладают интеллектом и оцарапали меня не случайно? Эй! Что вы делаете?!

Метаморф-старший тем временем споро надел на руку ученика (наверно, уже бывшего…) широкий золотой браслет. Второй такой же экземпляр, похоже, защелкивался на запястье «владельца». Кари не противился. Казалось, он вообще утратил волю, да и жизни в нем чувствовалось не больше, чем у каменного Сердца. А ведь он сопротивлялся самой богине…

– Отдай оружие, раб!

Страшные слова заставили Лин вздрогнуть.

Она не знала, откуда взялось столь сильное неприятие рабства, но, когда император однажды назвал ее рабыней, девушка сорвалась на угрозы. Невыполнимые, надо признать, однако весомые. А слышать, как человек (тьфу, не-людь, речь не о том!), которого метаморф уважал и считал чуть ли не родителем, обращается к нему как к бездушному предмету, было больно. Очень больно! Неужели этот бессердечный тиран, тянувший загребущие руки к чужому оружию, имел что-то общее с мудрым отзывчивым наставником, которого поминутно вспоминал Кари? Бред!