Игра в выживание

   Историю эту, немного фантастичную, мне рассказал мой друг Михаил Петров, когда мы с ним, выпивали у меня дома, за встречу. С ним мы, не виделись лет пятнадцать, ещё с детства. Расскажу вам, ничего не добавив и не отняв, с его слов. Она показалась мне достойной того, чтобы о ней рассказать. Поэтому изложу её, так как и услышал. От его имени…

   И так:

   …В общем, жизнь моя, в основе своей была не интересной; школа, ПТУ, армия, работа на заводе… как у всех. И ни чего не предвещало что, это весьма заурядное моё, существование скоро прекратится.

   Всё началось в субботу.

   На нашем заводе был выходной день. Как обычно дома была масса дел, которые и копились лишь потому, что их всегда откладываешь на выходной. Но когда этот выходной, наступает то, делать их не хочется. Вот и в тот раз я, промаявшись рутиной, целый день, перемыв недельный запас грязной посуды, засунув бельё в стиральную машину, а поскольку я жил один, эта работа тоже не обходила меня стороной. Как это обычно и бывает, дела эти, лишь кажутся трудновыполнимыми и, отнимают не так много времени, как думаешь. Уборка по дому, заняла у меня гораздо больше времени, чем мойка посуды и стирка белья вместе взятые.
Но, как говорится «упорство и труд, всё перетрут», к вечеру я покончил и с этими «невероятно сложными» делами. Вечер был абсолютно свободен. Стало, откровенно скучно. Я решил совершить прогулку. Летний вечер был сухим и тёплым. Поэтому я как был дома, в джинсах и рубашке, наверно ещё советского пошива, вышел на улицу и побрёл, не спеша. Ходил так без цельно около получаса.

   Стемнело.

   Я подумал, что пора возвращаться. Свернув ко дворам, решил срезать путь и напрямки, выйти к своему дому. Правда, ходить ночью, по чужим дворам было чревато, возможностью найти себе приключения на пятую точку. Но поскольку я был один, — в крайнем случае, ¬можно и дёру дать. Бегал я, скажем прямо не плохо, да и постоять за себя мог. Армия кое—чему научила. Я видимо задумался, поэтому увернуться от выскочившей со двора машины не успел. Фары ослепили меня. Я почувствовал толчок в правое бедро, правда, не очень сильный. Резина коротко пискнула по асфальту. Выставив, руки вперёд, я упал, несколько мгновений было тихо, только звук работающего двигателя, потом его заглушили. Щёлкнула дверь, я приготовился с ходу предъявлять водителю всё, что я думаю о нём и, о стиле его вождения. Только решил подождать, пока он появится в свете фар. Он появился, вернее она, — молодая девушка лет двадцати, она испуганно наклонилась ко мне.

   — Вы живы? — Сердобольно спросила она, присаживаясь возле меня, на корточки. Взгляд мой, по привычке, скользнул по её покрытой ровным загаром ноге. На ней была коротенькая юбка, туго облегающая стройные бёдра. Вид, открывшийся мне из моего лежачего положения, мгновенно заставил меня забыть все матерные слова, которые я, уже начал готовить, намереваясь вступить с водителем в перепалку.

   — Потише надо ездить, по дворам-то. Сказал, я, притворно морщась.

   — Вы целы? — Волнуясь, спросила она.

   — Да, вроде бы цел. — Ответил я, однако, не спеша подниматься.

   — Вам помочь? — Спросила она, протягивая руку.

   — Спасибо. — Я попытался встать и только теперь почувствовал боль в ноге. Уже не притворяясь, шипел и морщился.

   — Похоже, я повредила, вам ногу. — Воскликнула она.

   — Да, похоже. — Негромко согласился я.

   — Идти сможете?

   — Постараюсь. — Я сделал шаг, боль в ноге заставила меня припасть на правую ногу.

   — Давайте я отвезу вас в больницу. — Девушка была, похоже, напугана.

   — Не стоит, удар был не сильным. — Сказал я, но она настаивала.

   — Нет, я всё же отвезу вас в травм. пункт.

   Она взяла меня за локоть и потянула к пассажирской двери. Я уже хотел было, высвободится и, уйти но, этого я почему-то, не сделал. Девушка говорила, садясь за руль:

   — Пусть медики осмотрят, дадут справку, что с вами всё в порядке, а то я недавно наехала одному на ногу. Он потом с синяком на стопе, по судам меня, затаскал. Неделю, пока синяк не сошёл, доставал меня, требовал, что бы я, ему лечение оплатила.

   — Должен вас порадовать я не такой.

   — Я рада, но всё же… — Машина тронулась.

   Она уверенно вела машину в городской толчее. Я сидел и с интересом разглядывал её ногу, под панелью приборов. Она видимо заметила это.

   — Холостой? — Спросила она.

   — Да. — Почему-то смущаясь, сказал я.

   — Дай номера телефонов, кому позвонить, если тебя в больнице оставят.

   Она спросила и, как мне показалось, очень внимательно слушая, что я отвечу, даже немного сбросила скорость.

   — В этом городе мне некому звонить, я одинок и, живу один.

   — Да? — Спросила она несколько взволнованно.

   Мы остановились на светофоре. Девушка стала шарить вокруг себя, как будто, ища чего-то.

   — Там, в бардачке была бутылка «Спрайта», подай её мне, пожалуйста.

   Я открыл бардачок. Светофор переключился она, поглядывая в зеркала, чтобы не зацепить идущие вплотную, машины. Сказала:

   — Открой, пожалуйста, я занята.

   Я отвинтил крышку и, подал бутылку ей. Она поднесла бутылку к губам но, в этот момент её, что-то отвлекло в зеркале заднего вида. Она быстро вернула её мне со словами:

   — Прёт как танк. — Она, явно относила это к водителю джипа, что ехал позади.

   — Пить хочешь? Я угощаю. — Она так очаровательно улыбнулась, пить я не хотел, но и отказать, такой, красотке, было против моих правил. Я сделал несколько больших глотков и подал бутылку ей.

   — Убери обратно, позже попью, когда из потока выберемся.

   Я пожал плечами. Мы подъехали к следующему светофору.
Странно, но на меня вдруг навалилась страшная сонливость. Такой сонливости у меня ещё никогда не было, вдруг холодок прошёлся по спине, я подумал: «Напиток, что-то в нём подмешано!» Веки стали свинцовыми я, ещё несколько секунд сопротивлялся сонливости но, это оказалось сильнее меня, не успев даже спросить её, что со мной я, отключился.

   Сколько прошло времени я, не знал. Проснулся я, на полу подо мной был лишь тонкий матрац. Комната с обшарпанными стенами, была совсем пустой.

   Что происходит!? Я сидел на скрученном матрасе, когда за дверью послышался, какой-то звук, в комнату вошёл молодой мужчина, на вид ему, было лет тридцать, или около того.

   — Что здесь происходит? Где я и, кто вы такой!? — Я попытался встать. Он сделал рукой останавливающий жест.

   — Сиди, где сидишь. — Сказал он негромко, но чётко выделяя слова. Я снова задал тот же вопрос:

   — Где я? — Он усмехнулся и, скрестив руки на груди, спокойно рассматривал меня.

   — Хочешь знать, где ты? — Он сощурил глаза.

   — Хотелось бы. — В недоумении я вновь попытался встать.

   — Не вставай. Сначала выслушай меня. — Он нахмурился.

   — Может быть, вы объясните мне что, всё это значит?!

   — Послушай меня, — начал он — ты в частном доме не в квартире, поэтому кричать, стучать, шуметь бесполезно. Никто тебя не услышит и, не придёт на помощь, тебе ясно?

   — Ясно. А зачем я вам? — Недоумение моё становилось всё сильнее.

   — Пока посидишь здесь, я вижу ты ещё не готов к такому разговору.

   — К какому разговору, зачем я здесь?

   — Скоро узнаешь. Про работорговцев слышал? — Я, ошеломлённый сказанным, так и сидел. Растерянно соображая, что же, мне всё-таки, делать?

   — Предполагаю, что ты, наверное, думаешь, как бы тебе убежать.

   — Нет, я думаю кто вы такой и, зачем я здесь? — Чувствуя, неприятную дрожь в голосе проговорил я.

   — Я недаром завел разговор о работорговцах. Значит, ты прекрасно понимаешь, что тебя ждёт, если откажешься, подчинятся нам.

   — Подчиняться в чём? — Всё ещё недоумевая, задал я вопрос.

   — Ясно, к разговору ты не готов. Что же посиди здесь денёк другой. — С этими словами он резко встал и вышел, прежде чем я успел подскочить к двери, он захлопнул её. Только теперь я заметил, что дверь была металлическая, а посередине было закрывающееся окошко, как в тюремной камере.

   — Какого, чёрта. Где я? Немедленно выпустите меня. — Кричал я, стуча кулаками по двери. Но снаружи, было тихо. Я огляделся, комната была совсем пустая, пошарив по, карманам я, обнаружил что, ни телефона, ни документов у меня нет.

   — Вот это да! — Воскликнул я вслух. Что всё это значит?

   Так, не понимая, абсолютно ничего я, вновь сел на своё ложе. Потянулись долгие часы ожидания. Я сидел на полу и совершенно не знал, что мне подумать. И ещё этот разговор о работорговцах.
А вдруг это какая ни будь преступная группировка, которая похищает людей, а потом продаёт их на Кавказ, в рабство.
Мурашки побежали у меня по спине, как раз накануне я, по телевизору видел, как мужик один десять лет в рабстве пробыл. Его тоже, похитили прямо на улице. Продали на Кавказ, он неоднократно пытался бежать, но каждый раз его возвращали и, жестоко наказывали. А последний раз, сломали ему ногу и бросили в горах. Если бы войсковой отряд случайно, не наткнулся на него, он так и умер бы от гангрены. Мне, почему-то, сразу именно эта история вспомнилась. Часы тянулись, потом какое-то время спустя, окошко на двери открылось, и чьи-то руки поставили на маленькую полку перед оконцем, тарелку с едой и стакан воды. Я вновь подскочил к двери, но оконце захлопнулось прямо перед носом. Я стучал, кричал, звал на помощь, всё безрезультатно. Маленькая дверь с противоположной стороны скрывала вход в крошечный туалет. Окон в комнате, где меня держали, не было, поэтому я даже не знал ночь ещё или уже день. Сколько прошло времени я, мог только догадываться.

   Прошло уже наверно два или три дня. Я так подумал, потому что, меня кормили уже три раза. Если, один раз в день то, получается уже три дня. Если это работорговцы то где они? За всё это время я не видел ни кого кроме чьих-то рук, регулярно приносивших мне еду, да того парня в первый день. Так прошло ещё наверно два дня, передумав всякое, перебрав в уме десятки вариантов развития событий я, просто сидел, апатично уставившись, в одну точку на стене. Когда дверь тихо, как бы ожидая того, что я кинусь на, вошедшего, открылась, я даже не повернулся. Первые, день два я, был взбешён, испуган, кричал, требовал, чтобы меня отпустили. Потом видимо, устав от своих бесполезных попыток хоть что-то прояснить я, неожиданно для себя самого, успокоился. И просто ждал, чем же, всё это закончится. Хотелось только одного, чтобы, как бы это не кончилось, кончилось быстрее. Дверь открылась, в неё протиснулись и, сразу захлопнули, за собой. Вновь это был, тот, парень. Он спокойно подошёл ко мне.

   — Теперь, я вижу ты готов. — Сказал он, глядя на меня сверху в низ.

   — Готов к чему? — Удивляясь безразличности своего тона, апатично спросил я.

   — К разговору.

   — Какому разговору, что я вам сделал, за что вы меня здесь держите?

   — Как я уже говорил, если ты будешь слушать нас, то с тобой, всё будет в порядке.

   Я подавленно взглянул на него и сказал:

   — Чего вы хотите? — Он, отступив на пару шагов начал говорить:

   — Один богатый, ОЧЕНЬ, богатый человек задумал, вместе со своими друзьями, тоже далеко не бедными людьми. Устроить нечто, вроде, реалити-шоу. Что-то вроде игры, на выживание в дикой тайге, без оружия, без припасов с голыми руками в одиночку нужно выжить две недели. Выживешь, получишь щедрое вознаграждение, такое, что сам, не захочешь, ни куда жаловаться, а нет, тогда тайга умеет хранить секреты. — Он многозначительно посмотрел на меня. И повернулся уходить.

   — Когда начнётся эта ваша игра? — Спросил я. Он усмехнулся и через плечо ответил:

   — Она уже началась. Запомни, выживешь, получишь многое. Твоя задача выжить, ОН, поставил на тебя огромную сумму. — Парень многозначительно поглядел на меня и вышел, закрыв за собой дверь.

   Я сидел потрясённый. Услышанное, шокировало меня.

   — Подумать только я теперь часть чьей-то игры, на мою жизнь будут делать ставки! Совсем эти, буржуи, обалдели казино, позакрывали так они, вон чего придумали. — Пробурчал я, удивляясь своему спокойствию. Но время шло, ничего не происходило. Я устав сидеть, расстелил на полу матрац и, подвернув один край, под голову, улёгся мыслей, как ни странно не было. За время своего заточения я всё, передумал, но как это было не странно я, немного успокоился. Поскольку я всё ещё жив, значит, намеренно меня убивать они не собираются. Что же игра так игра, похоже, выхода у меня не всё равно нет! Всё равно это лучше чем в рабство нелюдям. Видимо разговор о рабстве он завел специально для того, чтобы я легче согласился стать участником игры. — Думая так, незаметно для себя я, уснул.

   2

   Проснулся я от звука журчащей воды. Я лежал у небольшого, ручья было прохладно, но не холодно. Как, здесь оказался я не знал. Наверно мне опять дали снотворное, а потом перевезли сюда. Немного посидев, так я, огляделся. Чуть поодаль на земле поросшей мхом придавленный камнем лежал лист бумаги с напечатанным на нём текстом:

   «И так, игра вступила в основную фазу, теперь всё, будет зависеть только от вашего желания жить. Напоминаем; вам нужно продержаться, две недели, потом если выживите, вы будете возвращены домой. За вами незаметно для вас ведётся круглосуточное наблюдение, вы можете двигаться или оставаться на месте это значения не имеет, но ради выживания, вам придется двигаться, сидя на месте — точно погибнете: у вас нет продуктов и еще, здесь есть волки…»

   Что теперь делать я совершенно не знал. Идти, но куда? Я был в тайге, или в лесу, хотя какая разница, ни там, ни там я, в жизни не был. Что делать? Я даже приблизительно не знал направления, куда идти? Попробовал по мху определить, где север, а что толку? Хоть найду я север и что? Ведь я понятия не имею, куда мне двигаться, да и уходить далеко от ручья нельзя. Без пищи, можно протянуть, две недели есть шишки, орехи, листья, каких ни будь жуков, наконец, а вот без воды!

   Без воды я вряд ли и три дня протяну.

   Было тепло, а значит, в лесной духоте при движении я буду сильно потеть и, воды организму потребуется очень много. Решение пришло быстро. Я решил, побродить по окрестности не, удаляясь, однако, слишком от ручья. Я пошёл вдоль ручья вниз по течению. Мой расчёт был прост? Ручей рано или поздно должен впасть в реку или озеро, а имея такой надёжный ориентир, я точно не заблужусь. Что ж они мне, действительно оставили, неплохие шансы. Но идти вдоль ручья оказалось не так просто как казалось в начале. Высокая трава и заросли колючего кустарника не давали идти быстро. К полудню я едва сделал два километра. Ручей петлял, между камней я боялся что, он уйдёт под камни и, я потеряю его. Но сюрприз, который ждал меня дальше, поверг меня в уныние. Ручей впадал в пруд, маленькое озерцо или скорее болотце, стоячая вода в нём была сплошь покрыта тиной и в нём росли лилии, по-моему, так называются эти большие цветы.
Я обошёл пруд кругом, в надежде, что найду ручей, берущий начало в пруду, но не нашёл. Это был конец пути. Я в растерянности сел на землю. Голод усиливался. Я отошёл поглубже в чащу, и стал искать ягоды. Спустя два часа таких поисков у меня была горсть земляники да штук пятнадцать лесных орехов.

   — Хоть что-то. — Сказал я, себе, усаживаясь у ручья.

   Это, конечно, не могло утолить голод, но немного притупило его. Начинало темнеть. Подумав, что ночью в лесу наверно бродят дикие звери, я озирался в поисках места для ночлега и, не придумав ничего лучше, залез в какой-то колючий куст. Примяв, его середину я, прилёг на бок, подложив под голову руку. Первая ночь прошла спокойно, только прошедший ночью дождь вымочил мне брюки и рубашку, я начал мёрзнуть. Нужно было, хоть какое-то укрытие придумать, раз уж я теперь обречён, здесь жить целых две недели. Походив по, округе я, нашёл наклонившуюся почти до земли сосну. Я подумал, что если немного потрудится, то можно сделать из неё некоторое подобие шалаша. Но как, сделать шалаш, не имея инструментов. «Эх, топор бы сейчас» — подумал я, или хотя бы нож, но я был с голыми руками. С мыслями о наших, до исторических предках я вернулся к ручью. Возле него я стал искать камни, подходящие для того, чтобы сделать из них подобие топора. В конце концов, мне удалось найти более, менее подходящий камень, но как прикрутить его к палке? Мне стало смешно от мысли, что если бы, у меня, был моток проволоки и плоскогубцы.
Потом взгляд мой упал на шнурки от кроссовок. Завязав кроссовки лишь в одном месте, остальное я отрезал, вернее, отбил двумя камнями. У меня в распоряжении оказалось сантиметров шестьдесят тонкой верёвки. Провозившись часа два, я всё же закрепил камень и сделал нечто, похожее на каменный топор неандертальца. Весь остальной остаток дня, ушёл у меня на то, чтобы сделать из наклонившейся сосны хоть какое-нибудь подобие шалаша. К вечеру я уже неплохо орудовал импровизированным топором и, дела шли заметно быстрее. Сделал лежанку из еловых лап и мелких веток. Я расположился на ночлег. Однако эта ночь была не такой спокойной как предыдущая. Всю ночь я не сомкнул глаз. Вокруг, я это слышал, бродили, оставаясь невидимыми, дикие звери. Какие? Я не знал, и знать не очень то и хотел, так как, что я мог противопоставить силе волка, или кабана, каменный топор, дубину или грубо сделанное наспех копьё? Мне нужно было, во что бы, это не стало, раздобыть, огонь. Я принялся за работу. Мы привыкшие чиркать спичкой или щелкать зажигалкой совершенно не умеем добывать огонь. Полдня я искал сухие щепки и деревяшки, увлечённый этим занятием я, даже о голоде забыл. Собрав кучу сухих веток, я начал эксперименты с трением.
   Возился долго, часа три или четыре, стёртые до крови ладони болели, зато, мне удалось поджечь, заготовленный заранее сухой, как порох мох. Трудно описать восторг, когда над сложенными в кучку сухими веточками показались первые язычки пламени. Остальное было делом техники. У входа в шалаш я, развёл костёр побольше, лишь бы ночью дождь не пошёл. С огнём жить стало веселее. Дикие звери, видя, огонь близко не подходили, по крайней мере, я, пока ещё не видел ни одного волка, или кабана, слышал их, знал, что они есть, рядом но, меня они не тревожили. Вопрос питания тоже худо, бедно, но решился; в пруду, у которого я, расположился, было полно лягушек. Подумав: «чем я хуже французов»? — Принялся охотиться на жаб. Вооружившись, длинной палкой я, обходил пруд кругом. Когда мне везло, мне удавалось добыть две, три, крупных лягушки. Разделывая их, кое, как, плоским отбитым наподобие ножа, камнем жарил их над углями, насаживая на прутья, или закапывая в горячую золу.
В принципе за четыре дня я, научился выживать с, небольшим намёком на комфорт. Я сложил что-то вроде очага из плоских камней, внутри шалаша. Теперь дождь, уже не угрожал затушить костёр. Да и стало, немного теплее. Отсутствие металлической посуды, не позволяло мне, даже горячей воды попить, я посвятил этому вопросу, много времени.

   Не придумав, ни чего лучше я, сделал в земле углубление, постелив туда лопух, горстями натаскал воды. В роде бы вода держалась в ямке, затем, нагревая в огне камни, стал бросать их в воду. Часа через полтора, вода слабо закипела. Радости моей не было предела, когда я, лёжа на животе, пил из ямки горячую, пахнущую дымом и, с привкусом лопуха, воду. Невероятно, но на приготовление печёной жабы и, изготовление, пары глотков, горячей воды у меня ушёл целый день! Считая дни, по восходам и закатам я понял, что нахожусь в лесу, уже четырнадцатый день, моему непроизвольному отшельничеству подходил конец. Если меня, не обманут, или, что тоже плохо, изменят правила игры. Но, где-то в глубине души, я верил, что всё будет хорошо. Ждал ли я, их вознаграждения, которое мне пообещали, если я выживу?

   Нет, честно говоря, не ждал, хотел только одного, — вернуться домой. Но и в то, что, меня вернут домой, когда игра подойдёт к концу я, не сильно верил. Скорее всего, меня бросят здесь. Где были те, что вели наблюдение за мной я, не знал. Никогда не видел и, не слышал, ничего что, могло подсказать бы мне, что я не один, что за мной ведётся наблюдение. И вообще, трудно было поверить, что на дворе уже двадцать первый век. Лишь однажды ночью, где-то высоко за облаками пролетел самолёт. Я долго прислушивался, чуть не плача, к затихающему вдали шуму турбин. Последний день был таким же, он, в принципе ничем не отличался от других, прошёл в поисках еды и приготовлении пищи. Вечер сгустился я, волнуясь, ни как, не мог лечь спать, шорох привлёк моё внимание.
Я насторожился и, взял в руку копьё. Шорох повторился, но, уже, кажется ближе.

   Боялся ли я?

   Нет, как это ни странно, я не боялся. Собравшись и, прислушиваясь к окружающему пространству, был готов, встретить врага, кем бы он, не был. Кто бы это мог быть? Волк или кабан, вроде бы более опасные хищники не водились в наших лесах, хотя, откуда я знаю, может и, водились. Я осторожно выглянул из шалаша.

   У догорающего костра, обнюхивая землю, видимо чуя что, днём там было мясо, стоял огромный тёмно серый зверь. Предвидя что запах пищи привлечёт хищных зверей, днём, я отнёс кости подальше и закопал их, но возле костра наверно ещё, остался, запах жаренного, мяса.

   — Эй. Серый! — Крикнул я громко. Волк, вздрогнул, но не побежал. Глядя мне в глаза, зверь оскалил клыки и, грозно зарычал.

   Я не знал что делать.

   Просто стоял, сжав в руках самодельное копьё. Волк присел на задние лапы явно, намереваясь, бросится на меня. Я, боясь сделать движение, пригнулся, взяв копьё наперевес. Видимо улучив момент, волк бросился вперёд. Я, сделав шаг в, сторону замахнулся копьём. Но тупое грубо сделанное копьё было пригодным только для ловли лягушек. Крепкую шкуру волка оно не пробило. Моя попытка только разозлила зверя. Волк развернувшись, вновь кинулся на меня. Я, выставив древко перед собой, повалился наземь. Если бы копьё не попало ему в пасть, то клыки его достигли бы цели! Волк закусил древко я, держал его обоими, руками с двух сторон от пасти, и сделал резкое вращательное движение. Волк, не ожидавший этого, ослабил хватку. Я, выхватил копьё, из его пасти, и вскочил на ноги. Перевернув, палку в воздухе я, не давая зверю, опомнится, взяв замах посильнее, всадил его в шею сверху.

   На этот раз тупое копьё моё, вернее, кое-как заострённая палка, достигло цели, и вонзилось в шею зверя. Волк, взвизгнув, упал и задёргался, скуля, на земле. Вскоре, волк затих, очевидно, издох. Я стоял над поверженным зверем и не чувствовал ничего кроме облегчения, да ещё, где-то в глубине души сожалея, что пришлось убить его. Но, это была дикая природа и тут, либо ты, либо тебя. Он всё же достал меня когтистой лапой, я только сейчас заметил что, рубашка порвана, а на животе четыре глубоких рубца. Как только я заметил, что ранен, стало больно. Я пошёл к воде и, как смог промыл рану. Щипало сильно. Я, оттащив труп волка, подальше, вернулся в шалаш к, уже догоревшему огню. Ни смотря на то, что, я был, сильно возбуждён, произошедшим. Усталость взяла своё. Измученный я, уснул возле костра.

   3

   Проснувшись, я, долго лежал, не решаясь открыть глаза. Боясь вновь увидеть перед собой стены шалаша. Но, я был дома, это я мог определить и, не открывая глаза, по тому, что не было монотонного, не прекращающегося, ни на секунду, жужжания комаров, шума деревьев на ветру, прохладного ветерка трогающего лицо.

   Было тихо, тепло и уютно. Я открыл глаза. Я был дома!

   Прямо в потрёпанной, за три недели, одежде лежал на застеленной покрывалом кровати в, своей комнате. Из-за, окон, доносились звуки города, от которых я уже отвык. Я огляделся, на тумбочке у изголовья кровати лежал средних размеров кейс. И, больше ничего. Я встал, открыл кейс, в нём лежали аккуратно уложенные пачки денег в банковской упаковке. Сверху, на них лежал лист бумаги с текстом:

   «Поздравляем вас, вы оправдали надежды игрока. Здесь два миллиона рублей. Они ваши, можете ими распоряжаться по своему усмотрению. Надеемся, вам хватит благоразумия не обращаться в органы. Ничего, не добьётесь, но потеряете деньги. В любом случае спасибо» — и всё, больше ни слова.

   Я сидел, обалдело глядя, на пачки денег. Я, так и не смог понять, кто играл со мной, в органы я действительно не стал обращаться, с работы меня уволили, правда, деньги теперь у, меня были. А ещё у меня было, странное, не объяснимое чувство, как будто, игра продолжается и, кто-то, незримо следит за тем как, я живу…