Игры с разумом на вылет. Книга 2

Любовь нечаянно нагрянет.

Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.

Н. Карамзин.

Проснулся я, на удивление, бодрым, чистеньким, свежим и … почему-то не в своей постели. Сладко зевнул, потянулся и рука за что-то задела.

- Проснулся, Лёшенька? – спросил бархатный голос, и я замер.

А потом мне на лицо упали шёлковые чёрные кудри и моих губ коснулись мягкие, тёплые, сладкие губы. И мои руки, помимо моей воли обняли талию девушки.

- Отлично, хозяин! – подмигнул мне водяной элементаль, неожиданно появляясь в поле зрения, – Я тебя чуточку подлатал, так что, всё будет как надо!

- Брысь! – мысленно приказал я, – Все четверо, брысь с моих глаз! Живо!

- Ой-ой-ой! – скривился водяной в усмешке, – Люди занимаются любовью: какая новость! Как это неожиданно и интригующе! Чтоб ты знал, Лёха, я таких процессов сто тысяч раз видел! Или больше. Даже помочь тебе могу, если что. Вот, хочешь, девушка сегодня же забеременеет? Хотя ей и не срок?

- Ты, что? – испугался я, – Ни за что! Наоборот!

- Ну, наоборот, так наоборот, – покладисто согласился водяной, – Сделаем!

И он нырнул внутрь Джулии, тут же выскочил обратно и показал мне пальцами знак «О’Кей» - сведённые вместе колечком большой и указательный пальцы, при раскрытых остальных трёх.

- А теперь – брысь! – шикнул я, и водяной испарился.

Хорошо, что этого никто, кроме меня не видел.

- Что с тобой, Лёшенька? – удивилась девушка – Почему ты замер?

- Всё в порядке, – шепнул я, – Всё в полном порядке.

И стиснул податливое тело.

Не буду описывать, что было дальше. Взрослые люди, сами понимаете. А я, пока, хочу сделать одно замечание. Почти во всех романах, которые я читал, любовь в средневековье описывается «рыцарственно». Многомесячные ухаживания, цветочки и томные вздохи, «случайно» обронённые платочки и борьба кавалеров за право этот платочек поднять, ну, и прочая фигня. Именно фигня! Потому что весь этот гламур появился не в раннем средневековье, а совсем даже в среднем, или вообще, в эпоху ренессанса и возрождения.

Почему? Ну, как почему? Например, потому, что дети баронов, графов и прочих маркизов были помолвлены между собой с младенчества. А то и до рождения. Какие ухаживания? Встретились, обвенчались и в кровать! Или потому, что во всех рыцарских землях шла постоянная, непрерывная резня. А, когда не было резни на своих землях, собирались крестовые походы, чтобы пограбить земли соседние. И, когда тут ухаживать, скажите на милость? Нет, встретились на балу, переглянулись, убедились, что никто не урод, и в кровать! Как вариант, в стог сена, или на груду ковров. Ну, или в палатку, если дело на охоте. Не верите? Тогда объясните мне, дураку, почему именно в средневековье изобрели такую вещь, как пояс верности? Да, любой рыцарь десять раз успел бы вернуться из своих Палестин, пока потенциальный любовник вздыхает под балконом и платочки поднимает! Если, конечно, верить рыцарским романам.

Не следует ещё забывать про влияние Античности. Если уж нам известно про римские оргии или храмовых проституток в древнегреческом храме Афродиты, то для раннего средневековья это был вообще, буквально, вчерашний день. О котором с теплотой и ностальгией рассказывали бабушки и дедушки, с подозрением косясь на зарождающееся христианство, с его странной для них моралью.

Кстати, а что христианство? Всё то же самое! Может мне кто-нибудь процитировать, хоть из Нового, хоть из Ветхого завета, что-то подобное: «такой-то, сякой-то, долго ухаживал за возлюбленной своей, добиваясь от неё взаимности, а когда девушка, впечатлённая силой чувства избранника, одарила его своей благосклонностью, женился? Лично я такого не припомню. А припомню, к примеру, историю женитьбы Исаака, сына Авраамова. Того самого, на которого впоследствии ссылался бог в беседе с евреями: «Я бог Арраама, бог Исаака и бог Иакова». Авраам жил тогда в земле Хетовой. Стал он стар, а сын ещё неженат. Но, родниться с хетами? Ни-и-изя! И послал он тогда раба своего в землю Хананеев, подыскать невесту сыну. Раб отправился выполнять поручение и встретил некую Ревекку. Тогда он подарил ей дорогие подарки, а сам отправился к её ближайшим родственникам, брату и матери. Объяснил им своё поручение и тоже богато одарил. Считай, купил. Брат с матерью махнули рукой и сказали: «Чего там! Забирай!». Ну, на всякий случай, Ревекку всё же спросили, пойдёт ли она замуж за абсолютно незнакомого ей, но явно богатенького человека? «Да!» – радостно воскликнула девушка и отправилась вслед за рабом. Далее цитирую: «И ввел ее Исаак в шатер Сарры, матери своей, и взял Ревекку, и она сделалась ему женою». Покажите мне, где здесь серенады под окном?!

Та-а-ак! Мне показалось, что кто-то сейчас вспомнил «Песню песней» Соломонову? Типа: «Твой стан, подобен пальме, и груди твои, как гроздья ее плодов. Я сказал: «Залезу я на пальму эту, ухвачусь за плоды ее …». Ну и так далее, по тексту. Мне не показалось? Хм! Ну тогда, давайте отметим во-первых, что многие сравнения здесь … как бы сказать помягче … странные. К примеру: «… зубы твои — как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними…», или «…Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя…». Мне одному это сильно напоминает ситуацию, когда один скотовод хвастается перед другим породистыми животными в своём стаде? То есть, отношение к возлюбленной сильно напоминает отношение к имуществу. А во-вторых … Напомните мне, добрые люди, кому именно посвящены эти строки? Суламифь? Вы говорите, что в седьмой части песни упоминается Суломифь? О которой Куприн написал повесть? Но, на самом деле, это не имя собственное, а вполне себе нарицательное, и означает некую жительницу селения Шунем или Шулем. Ибо в дословном переводе с иврита стих про Суламифь звучит, как «Вернись, вернись, «хаш-шуламмит», вернись, вернись, и мы посмотрим на тебя». Впрочем, некоторые исследователи считают, что речь идёт не о топонимике, а о том, что девушка принадлежит Соломону, чьё имя на иврите звучит как Шломо. А девушка, стало быть, хаш-шуламит. Так, в честь кого же эта Песня? Не знаете? Действительно, трудно угадать, поскольку, Библия утверждает, что у царя Соломона было семьсот жён и триста наложниц! И кому из них посвящена «Песня песней» совершенно непонятно. Прямо, как в анекдоте, когда приходит восточный падишах в гарем, устало садится на край кровати и шепчет ближайшей жене: «У тебя глаза, как звёзды!.. Передай дальше по цепочке».