Иллюзии

Иллюзии

Это утро ничем не отличалось от предыдущих, густая, вязкая тьма окутала комнату, плотные шторы не позволяли солнечным лучам проникнуть внутрь, а тишина, будто застоялая вода залила все щелки окон и дверей. Но всю эту идиллию нарушает пронзительный, режущий слух и отдающий стуком молотка в висках, звон будильника. После пары неудачных попыток выключить его, последняя все-таки увенчалась успехом, и я, все еще сонный и не открывший глаз сажусь на кровати, поставив ноги на холодный, покрытый линолеумом пол.

- Ужасное утро, правда?

Голос раздается из-за моей спины, только вот одеяла не шуршат, а кровать не прогибается под ЕЕ весом, даже пылинки в воздухе не вздрагивают. Но знаете, я привык. По первянке шарахался от нее, даже забивался в угол с истерическими криками, а теперь, теперь  она как что-то само собой разумеющееся, теперь она часть моей жизни, как раковая опухоль, которая убивает медленно и мучительно, и ничего тебе уже не поможет.

Промычав чт- то в ответ я поднимаюсь с кровати и плетусь в ванну, все тело ноет, но и к этому я тоже привык, постоянно плохое самочувствие Она принесла с собой, будто мне одной ее мало.

Из зеркала на меня смотрит какое-то непонятное, совершенно не привлекательное и, пожалуй, даже мерзкое существо, но главное разочарование в том, что так не только по утрам, теперь это мое обычное состояние. Темные синяки под глазами, которые только и растут с каждым днем, и кажется скоро расползаться по всему лицу. Сами глаза потухли, померкли что ли, из изумрудно зеленых они стали болотными, и ничего красивого в этом так же нет. Губы постоянно трескаются и сохнут, так, что создается ощущение, будто я не пил уже несколько дней. Пожалуй, единственным приемлемым в моей внешности пунктом остались волосы, как были черными, так и остались. Это, пожалуй, незыблемо.

- Чего смотришь? Думаешь, что что-то изменится? Как был уродцем, так им и останешься.

Теперь она уже стоит за моей спиной, точнее она стоит в зеркале, по ту его сторону, но я чувствую ее руки на своих плечах, пальцы до боли сжимают кожу, и кажется, сейчас вопьются в нее ногтями. Но из моего рта вырывается лишь вздох, а глаза устремляются в раковину. Как бы я не старался ее не замечать, сколько бы препаратов не принимал, что бы там не говорили эти напыщенные, повернутые на деньгах психологи, она никуда не исчезнет. Никуда и никогда.

- Ты безнадежен.

В ее голосе чувствуется призрение, и я ее понимаю, ведь я и правда жалок, ей удалось довести меня до полного эмоционального упадка всего за два года и пять месяцев, а если быть еще точнее, за два года, пять месяцев и тринадцать дней. Теперь я только и делаю что считаю, читаю дни, часы, минуты, слежу даже за секундной стрелкой,, не знаю зачем, может потому, что этот порядок успокаевает. Что бы не произошло, стрелки часов не будут крутится в другую сторону, а время, ни смотря ни на какие твои мольбы, не остановит свой бег.

Из крана полилась живительная холодная вода, которая с каждой секундой только леденела, набрав ее в ладони и плеснув себе в лицо я вновь поднял глаза к зеркалу. Теперь ее голова так близко к моей, что наши щеки вот-вот соприкоснуться, но я во время шарахаюсь в сторону, при этом, чуть не навернувшись на постоянно скользком полу.

- Ты меня угробить хочешь?!

Но я уже знаю ответ на этот вопрос. «Да». Раздается в моей голове, а она лишь смеется, удаляясь на кухню, ее шаги беззвучны, но движения очень ощутимы, стоит ей махнуть рукой, как по моему телу пробегает легкая дрожь, я явно уже стал параноиком. Печально. Наверное, должно быть печально, но мне плевать.

- Ммм, чудесный запах гари.

Она сидит за столом, закину на него свои тонкие, стройные ноги, но они (как и все ее тело) совершенно меня не привлекают, и никогда не привлекали.

Я только сейчас замечаю что по кухне и правда расползается едкий запах гари, в секунду застегивая последние две пуговицы на мятой белой рубашке я подскакиваю к плите выключая газ. И опять вздох, казалось, только этими вздохами я могу хоть как-то выразить свое недовольство.

- Что говорят в новостях?

Монотонным голосом спрашиваю я, а в ответ слышу звук включающегося телевизора, странно,как я еще не сошел с ума, а может уже и сошел.

- Как обычно все плохо. Ничего нового, смирись.

Ее голос звучит не только в моей голове, он сотрясает всю кухню, стаканы в шкафчиках подрагивают и тихо стучат друг о друга.

- Говори по тише, голова раскалывается.

И вновь этот смех, обнажающий идеально ровные белые зубы, только ее улыбки всегда напоминают мне оскал, будто она готова в любой момент вцепиться тебе в глотку, выгрызая кадык.

- Я смотрю ты сегодня не в настроении.

Она поднимается со стула и подходит ко мне сзади, пока я соскребаю со сковороды пригоревший омлет, который уже никак не спасешь. Значит опять придется есть на работе.

- Я не в настроении уже как два с лишним года.

В попытке разбавить свой мрачный тон саркастической улыбкой, я лишь искривляю уголки губ, и уже готовлюсь услышать «жалкий», но вместо этого отвлекаюсь на мужской голос, доносящийся из телевизора.

- Городской фестиваль, но ты ведь не пойдешь, будешь вновь отсиживаться дома.

Перебивая мужчину говорит она, и проводит руками по моим плечам и спине, возвращаясь на стул, каждое ее прикосновение до жути неприятно, но как вы уже могли догадаться, я и к этому тоже привык.

- А может и пойду, хорошо, что ты хоть двери перед о мной не закрываешь.

Но только вот я знаю, что это ложь. Я и правда никуда не пойду, раньше для меня подобные вечеринки и мероприятия были делом обычным, таким же, как и напиваться на них  в хлам в компании симпатичных «девушек на одну ночь», но теперь все изменилось. Больше нет прежнего Марка Райнера. С ним все распрощались раз и навсегда когда поняли что имеют дело с психом, страдающим галлюцинациями, да и не только ими. Моей больничной картой можно убить слона.