Имитация сказки

Главы XXXIX– XLI романа Е. А. Цибер "Имитация сказки"

   ***

   ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

   ***  

   XXXIX.

   Одна из характерных черт реальности – ее упрямое несоответствие ожиданиям в ней застрявших. И в этом смысле Шум Берёзовых Крыльев – вполне реальный мир. Не говоря уж о Земной Реальности!..

   А время – оно, коварное, всегда на подхвате у реала: будем хитрить совместно!

   Время, время!..

   Время больше и не ползло, и не летело. Оно совершало внезапные решительные скачки́ – и вдруг опасливо замирало на месте. Озиралось: ну, каково тебе, Надежда Бон-Снегирёва?!

   И Наде ярко запоминались трусливые мгновения отчаянья: «Незачем жить!»

   А между багряными мигами простирались темные бездны, клубящиеся туманом глухой тоски...

   Вскоре после возвращения блудной дочери родители внезапно начали винить самих себя. Жутким античным хором, провидящим Рок: грядет возмездие – о, горе нам, бесчинным!

   От более современного звучания фраз смысл не менялся.

   Не настояли, чтобы дочка училась в институте! Не помешали пойти в няньки! Не додали любви! Не осилили наладку взаимопонимания!

   Не вывели Надю в люди! Не воспитали должным образом! Не научили ответственности!..

   Все эти скорбные «не» лихо наращивали снежный ком вины.

   И теперь предков терзала мысль: возмездие еще не довершилось. Дамоклов меч падет!

   Если бы вдобавок родители понимали, что каждое мгновенье их дочери грозит падение в черную бездну Проклятых, они бы, пожалуй, и в этом обвинили – лишь себя.

   К счастью, Надя держалась изо всех сил. Старалась не подавать виду, как ей невыносимо больно. Иногда даже – мило улыбалась папе и маме.

   И постепенно родителям полегчало на сердце...

   Сила привычки – вещь бесценная, хотя и двойственная. Слабакам она дает повод оправдывать их никчемность – и не искать перемен к лучшему. Однако людям с твердым характером сила привычки позволяет переживать страдания незаметно для окружающих, черпая силы из памяти о полезных наработках.

   Надя поставила цель: быть сильной. Хотя бы – казаться. И она сумела!

   Окружающие не замечали в мнимо-спокойной девушке припадков тоски или отчаянья.

   Лишь мать изредка настораживалась: ох, в дочкином взгляде сквозит порой не то тревога, не то еще что-то странное!

  «Взрослеет! – думала мать. – Понимать начинает, что жизнь тебе – не в игрушки играть!»

   В общем-то, мать не ошибалась. Надя усвоила урок, преподанный ей сразу двумя мирами. И почти смирилась с тем, что жизнь бывает жестоко-непредсказуемой и непредсказуемо-жестокой.

   Сильный защитный рефлекс выживания толкал Надю управляться с привычными делами с прежней внешней легкостью. Но на сердце волком выло одиночество. 

   Закупорив мучения и страсти внутри себя, возвращенка надеялась, что время – лучший лекарь.

   Такая избитая ложь: время врачует раны, время – лучший врач!

   Какая привычная словесная имитация правды!..

   Надино личное, припадочно-скачущее время наотрез отказывалось врачевать! Никакие фальшивые бальзамы развлечений, никакие взрослые игры в серьезные дела не исцеляли!

   Случилось страшное: личное время отказалось помочь душе возвращенки хотя бы имитировать выздоровление!

   А упрямая память Нади отказалась омрачить светлый образ утраченного любимого придирками запасного Я, пытавшегося приободрить несчастную, наговаривая невесть что на Ткэ-Сэйроса. 

   О, как жгло адской болью Надину душу – неприкаянную, отринутую всеми видами имитации!..

   Возможно, поделись бедняжка с кем-нибудь рассказом о наболевшем, ей стало бы чуточку легче. Но кто же способен выслушать историю о событиях в престранном Шуме, не сочтя это бредом?!

  Да и гордость не позволяла откровенничать. Хотя бы намекнуть кому-нибудь на осколочки полуправд – и то не позволяла гордость, порождаемая чувством собственного достоинства...

   «Не хочу, чтобы меня жалели! – как мантру, стократно повторяла себе Надя ежедневно. – Справлюсь. Переживу. Выдержу!»

   Свое трудовое место в семье буржуйчиков-подопечных Надя, разумеется, потеряла. Искать других малышей ей не позволили родители.

   «Хватит бесцельно служить чужим! – решительно заявил отец. – Придумай себе дело, чтобы была перспектива роста! И вообще – лучше подумай, дочка, о высшем образовании! Ты же совсем не дурочка, хотя порою отлично играешь роль идиотки!..»

   А пока что родители отправили Надю в деревню Поварня, подышать покоем на бережку речки Бобровки. Под надзором бабушки Фроси, которая прежде была избавлена от лишних тревог.

   Опасаясь за бабушкино здоровье, ей не сообщали о пропаже внучки. Мать Нади оказалась стоиком-оптимистом: она до последнего молчала, надеясь, что дочка отыщется живою, раз не найдено бездыханное тело!