Империя (книга 2)

Глава 35 ОБРАТНАЯ СТОРОНА

 

– Отец?

– Здесь хорошо, не то что в мире живых. Тут все свободны, можно пересечь хоть всю Вселенную.

– Вселенную?

– Тебе не понять. Я многое сейчас могу, но не хочу.

– Почему?

– Мне страшно за тебя. Мне страшно за Маркуса. Что ты натворил? Что я натворил?

– О чем ты?

– Меня просили беречь вас, но я не уберег. Я не смог. Если бы я только знал тогда, что знаю сейчас.

– Что знаешь?! Скажи!

– Он не позволит мне. Я уже пытался с Ним договориться. Нужно было идти к тебе, как Он мне советовал. А я… Если бы мы были, как они, скольких проблем можно было бы избежать! Вы погрязли в темноте, которая вас окутала. Луций, мой бедный мальчик, ты даже не представляешь, какое место приготовлено для таких, как ты и твой брат. И прощения не будет никому. Помоги Ему!

– Кому, отец? Кому?!

– Не дай ему обрести ту силу, которая у него была до прихода в этот мир. Помоги! Помоги ради себя и брата, ради тех невинных, которых ты…

Корабль подкинуло на волнах. От сильной качки Луций проснулся. Воздух в каюте был спертым и влажным. Судно скрипело. Снаружи трюма слышались удары барабана, крики и хлесткие удары плети по спинам рабов. Весла синхронно взмывали вверх, поднимая из темного моря белую пену, и падали обратно. Барабан монотонно отбивал привычный ритм. Они шли в Иудею – самую худшую из провинций, как представлялось Луцию, к прокуратору Понтию Пилату, его другу детства, единственному оставшемуся в живых.

Луций перевернулся на койке. Большая, упитанная крыса неторопливо прочесывала периметр каюты в поисках съестного. Она застыла на мгновение, уставившись черными, блестящими глазами-бусинами на человека, лежащего в нескольких метрах от нее, и стала нагло умываться. Но вот одно молниеносное движение руки, и тело зверька приколочено клинком к деревянной переборке. Корабль качало на волнах. Луцию вспомнилось, как плохо переносил плавание Ратибор и как над ним из-за этого подшучивали его тогда еще живые друзья.

Генерал не понимал, для чего Марк отправил его в Иудею в тот момент, когда в вечном городе вот-вот должна была решиться его судьба. Все, кто мог воспрепятствовать его возвеличиванию, были либо уничтожены, либо сосланы, а остальные попросту побоялись бы возразить, потому что именно он в последнее время фактически управлял Римом. Кто мог перечить тому, у кого под командованием Черный легион и вся преторианская гвардия? Оставалось всего ничего – по велению Марка разобраться с каким-то сумасшедшим, который называет себя царем Иудейским и несет байки о том, что его отец якобы живет на небесах. И ради этого несчастного его отослали за тридевять земель? Неужели этот бродяга достоин внимания того, кто скоро будет править людьми, населяющими половину всего известного мира, а затем, возможно, и всем миром? Но Луций привык доверять Марку во всем, привык, что тот решает за него, что ему делать, привык всегда полагаться на его мнение. Зачем думать своей головой, когда есть такой человек, как Марк?

В мрачной каюте генерал провел почти все время плавания, лишь изредка поднимаясь на палубу вдохнуть свежего воздуха. В основном он лежал на койке, изредка шевелясь под одеялом. В голову лезли то ли сны, то ли видения – иногда самые неожиданные. Временами Луцию становилось так страшно, что он выхватывал меч и нездоровым взглядом всматривался в темные углы своей ненавистной темницы, в которую он заточил сам себя по воле случая. Он боялся не карлика и не призраков, которые уже стали привычными для него, и тем более не смерти. Его пугала страшная мысль, которая время от времени всплывала из глубин его сознания, – мысль о том, сколь велик ужас, им творимый. Будто чей-то голос ставил под сомнение все то, во что он верил, а верил он в то, что говорил ему Марк. В юности он подозревал свою избранность, свое высокое предназначение, а когда в его жизни появился Марк, то и вовсе перестал в этом сомневаться. Почему же теперь, когда весь мир практически у него в руках, к нему в голову лезут такие глупости? Почему после того, как он совершил столько великих дел, он стал сомневаться в своей правоте?

Луций почувствовал, как кто-то присел рядом с ним, и нездоровый озноб прополз по его телу от макушки до пят, заставив затаить дыхание. Как в дурном сне он медленно высунул голову из-под одеяла и увидел рядом с собой Ромула. Он сидел на краю его койки, словно живой, только бледный, с мутными пожелтевшими белками глаз без зрачков. На его лице были видны следы побоев, которые когда-то нанес ему генерал.

– Ромул? – Луций приподнялся, откинув одеяло. Мертвый друг вежливо, но молчаливо поприветствовал его кивком. – Ты пришел за мной? – тот отрицательно помотал головой, под которой на шее отчетливо виднелась темно-фиолетовая полоса от удавки.

– Думаешь, я поступил неверно, приказав брату убить тебя? Извини, но сам я не смог бы совершить такое. Да, я виноват во многих смертях, и больше всего в твоей, но поверь, мне было нелегко принять такое решение. Только не надо мне болтать о выборе! Вы, мертвые, в унисон ноете об одном и том же, но не говорите ничего конкретного. А что мне оставалось? Ты вот-вот был готов отвернуться от меня ради развратной наложницы! Ты предал меня, бросив солдат одних, без командира! Если бы я помиловал тебя, вернул тебе все почести, то стало бы ясно, что я слаб в своих решениях, и каждый может делать все, что захочет. Я не мог этого позволить! Не мог! За этим последовал бы крах всего, о чем мы мечтали, о чем мечтал я! Понимаешь? Ни Марк, ни Понтий, ни Тиберий – никто бы не понял такого милосердия. Меня бы отстранили от командования, и все пострадали бы из-за твоей глупости. Твоя смерть, Ромул, была на тот момент общим благом. Ну, что ты смотришь? Что я сделал не так?



Отредактировано: 08.08.2017