Имя Рейлда. Книга 1. Рейвел

14. Кленеж

Кленежа потрясла собственная догадка. Но ничем иным не мог бы объяснить он столь внезапную и повальную злость. Его просто в дрожь бросало при мысли о том, что едва не произошло – и собственный внезапный гнев, с каким он бросился защищать Семете, и едва не начавшийся поединок чар и стали… Не могло это быть чем-то естественным, не такие они люди, чтобы ссориться и решать ссоры силой. А значит, прав Ветер, кто-то или что-то воздействовало на них.

И шир – единственное всему объяснение.

- Шир? – сдавленно переспросила Семете. - Не может…

Но себя саму прервала она на полуслове, вскинула руки, творя сложный символ непонятных чар. Залюбовался невольно ею Кленеж. Ах, хороша юная чародейка! Хороша, даже несмотря на следы недавних слез – прослезилась все же Семете при виде рыдающей Нейле… Впрочем, и сам Кленеж едва удержался от слез, так горько плакала чужачка, обычно такая спокойная, а в последнее время еще и жизнерадостная.

Не ее ли слезы защитили их от шира?

Но обдумать эту мысль Кленеж не успел – Семете завершила чарование. Порыв ветра взметнул с земли листву и мелкий сор, стряхнул пыль с листвы, закружил, завертел маленький смерч, сгоняя свою добычу к центру поляны, где расположились на ночлег путешественники. Все сильнее кружился вихрь, наполняясь мусором, пылью и землей. Он будто втягивал в себя почву, заставляя ее вспучиваться, словно пытался смерч вытянуть что-то из-под земли.

А затем ветер утих, и над поляной остался висеть ком из сора и земли. Семете щелкнула пальцами, и весь мусор осыпался вниз, являя взору путешественников идеально круглый радужный камень.

- И впрямь шир, - даже удивился Ветер.

Внезапное раздражение вспыхнуло в груди Кленежа при этих словах – откуда может быть обычному воину известно, как выглядит шир? Ему потребовалось определенное усилие, чтобы подавить раздражение, вызванное воздействием этого красивого, но смертельно опасного камня.

А Семете между тем плела новые чары, опутывая ими радужный шар. Золотистые нити чар оплетали разноцветную поверхность шира, пока не покрыли его золотым панцирем, пряча под собой его темное колдовство. А затем золотой шарик будто взорвался черным пламенем – и даже следа не осталось от шира.

Семете устало уронила руки и покачнулась, но Кленеж успел подхватить ее, впечатленный и восхищенный. Не каждому чародею хватит сил уничтожить подобное колдовство, и могущество настоятельницы храма, внешне столь хрупкой и нежной, не могло не изумлять.

- Никто не хочет мне объяснить, что происходит? – осведомилась Нейле. - Что за шир за такой?

Кленеж смущенно отпустил Семете и постарался отвлечься от ощущения девичьего тела в его объятиях:

- Шир – это черное заклятие. Камень преткновения, который заставляет даже близких людей испытывать ненависть друг к другу. Если шир достаточно силен, он может погубить целые деревни и даже города – отравленные ненавистью друг к другу люди без раздумий готовы убивать.

- Как Семете с Ветром только что? – уточнила Нейле.

- Да, - честно признал молодой мудрец.

Но духу признаться в том, что и сам он готов был к кровопролитию, ему не хватило.

Если и не поднял он оружие, так только потому, что оказался ничем не вооружен.

Легко мог представить Кленеж, что произошло бы, не вмешайся Нейле. Не на жизнь, а на смерть схватились бы воин и чародейка, а тот, кто победил бы в этом поединке, без раздумий убил бы и Нейле и самого Кленежа. А после погиб бы от ран – но если нет, то отправился бы в мир безумный баргель, несущий с собою шир, сеющий вокруг себя смерть и разрушение.

И вполне возможно, что этим баргелем могла стать Семете…

- А почему на меня так странно подействовало? – озадачилась Нейле, не догадываясь, о чем думает сейчас молодой мудрец.

Кленеж довольно беспомощно посмотрел на Семете, потому что представления не имел, как ответить на этот вопрос. Шир вызывал гнев, ярость и злость, жажду убивать – но никак не слезы. Да еще такие, что смогли одолеть силу шира, заставив околдованных им прийти в себя. Этому не существовало никаких объяснений, по крайней мере, Кленеж о таких не слышал, несмотря на все свое образование.

Но Семете промолчала, и Кленеж робко предположил:

- Может, это потому, что ты – чужачка? И колдовство на тебя просто не действует?

- Так не бывает, чтобы чары действовали, а колдовство – нет, - возразила Семете.

- А разве Нейле подвергалась воздействию чар? – удивился Кленеж.

- Да, целительских, - подтвердила чародейка. - Ветер исцелил ее рану…

Она осеклась, осознав, что сказала. И они уставились на воина, который будто и не услышал их, мрачный и замкнутый.

- И впрямь исцелил, - с удивлением заметила Нейле, вытирая кровь с ладони.

О ране напоминал лишь бледный тонкий шрам, и знаний Кленежа хватало, чтобы понять – шрам скоро исчезнет. В жизни молодого мудреца был период, когда он мечтал стать целителем, вот только не оказалось у него никаких способностей к целительным чарам. Но вот все, что не требовало чар, он изучил хорошо. И теперь смотрел на Ветра, не в силах поверить, что этот молодой воин – еще и чародей.