Иная. Похититель из будущего

19. Игра с огнем

Мы шли по затемненным коридорам Центра Разума. Создавалось впечатление, что чтецы экономили на электричестве, но сейчас я радовалась приглушенному свету. Нам почти никто не встречался, ничьи глаза не рассматривали меня с любопытством, и я вздохнула с облегчением, перестав прятать руки.

"Отец" с лихвой компенсировал свет, недополученный в коридорах. Воздух гудел от разговоров, вокруг колыхалось море из людей. Они стояли, сновали туда-сюда, целенаправленно шагали по направлению опоясывающих коридоров, спускались и поднимались по межуровневым лестницам.

И снова никто не обращал на нас внимания. Впереди шли Никель с Тимериусом, обсуждая положение дел на Атлантисе и межмировую политику - то есть, обсуждал ее Ник, а атлант вяло отвечал, больше внимания уделяя разрядам молний, пронзающим купол. Следом шла я, а на расстоянии вытянутой руки - Борк. К сосредоточию его внимания не было никаких нареканий. Он приглядывал за мной.

Я задумалась и не сразу заметила опасное колебание воздуха прямо за спиной. Обернулась чисто инстинктивно и остолбенела: напротив, сверкая проницательным взглядом, стоял Магарони.

- И снова здравствуйте, Варвара Васильева. Добро пожаловать в Центр Разума.

Сказав это, он улыбнулся улыбкой-оскалом и потянулся ко мне с явным намерением взять за руку. На служащем Центра Разума снова не было перчаток - кажется, он испытывал удовольствие от возможности прочесть кого угодно.
Слева угрожающе шевельнулся Борк; еще мгновение, и он грудью загородил бы меня от чтеца, но помощь подоспела, откуда не ждали.

- Какая встреча, Антонио! При исполнении обязанностей, как я понимаю? - раздался громкий голос Никеля.

Он первым взял меня за предплечье и потянул на себя. Голос был веселым, но то, с какой силой он схватил меня, выдавало скрываемое им напряжение. Я не ожидала ничьих прикосновений и пошатнулась, неприятно стукнувшись об его грудь. Накрыло волной негатива, но если раньше я не могла толком сформулировать название эмоциям, которые вызывал у меня Магарони, то теперь все встало на свои места.

Он в деталях олицетворял тот отрицательный образ чтецов, который сложился у обычных людей, но я не боялась его. Магарони был мне противен.

Ник дружески приобнял меня правой рукой, предоставляя Магарони право полюбоваться на счастливую супружескую пару, коей мы должны были выглядеть.

- Само собой. Приношу извинения. Забыл, что без перчаток, - Магарони посмотрел на протянутую руку и извиняюще поднял ее кверху. При этом улыбнулся еще шире и радушнее - хотя радушней, казалось, уже некуда. Блеснули белые зубы, и худое лицо сделалось совершенно неузнаваемым. Темная кожа собралась у глаз во множество тонких морщин, а у рта натянулась: еще чуть-чуть, и треснет.

- И как успехи? - спросил Никель, пропустив мимо ушей его извинения. В этот раз он и сам пренебрег перчатками.

- Не могу распространяться, сам понимаешь. Рутина... - Магарони спрятал руки в складках широкого темного одеяния, снова напомнившего мне о его сходстве с монахом. - Редко удается поучаствовать в действительно приятных заданиях: например, в воссоединении такой красивой пары.

Я, прижатая к плечу Ника, по максимуму отстранилась от него и выпрямилась, неуклюже улыбнувшись. Никель все еще держал меня, и ласковости в этом жесте было ровно столько, сколько и грубости. Я ощущала прикосновение каждого из пяти пальцев, крепко сжимающих моё плечо.

Он не просто изображал довольного мужа, он хотел что-то сказать этим жестом. Того, чего не мог сказать вслух ни при Магарони, ни при Борке с атлантом.

Это была его маленькая месть, намек и предостережение. И, тем не менее, я была ему благодарна - за то, что заставил надеть пиджак.

- Что ж, мне пора, - Магарони будто вспомнил о важном деле и собрался уходить. - Сколько вы еще здесь пробудете?

- Дня два или три, Антонио. Заходи в гости, - Ник наконец отпустил меня и протянул чтецу руку для прощания.

- Всенепременно, - Магарони усмехнулся и тоже показал раскрытую ладонь, после чего обошел нас и растворился в толпе.

Никель перестал улыбаться и нахмурился. Он уже не выглядел веселым; кажется, вообще жалел, что позволил мне покинуть кабинет. Они с Борком обменялись взглядами, но вслух ничего не сказали.

- И что это сейчас было? - Тимериус, в отличие от остальных, выглядел изрядно повеселевшим, от его скучающего вида не осталось и следа.

- Идемте, - Никель лишь отмахнулся от него, а потом посмотрел на меня. - А ты вжилась в роль счастливой супруги. Актерский талант на лицо.

Я прошипела в ответ оправдания вперемешку с оскорблениями. Ник не обратил на них внимания. Он выглядел озабоченным, и неудивительно. Если он запланировал эту вылазку с целью доказать мою незаметность - она с треском провалилась; если с целью проучить меня - то провалилась тоже. В одном он преуспел точно: позабавил Тимериуса и повысил у команды уровень адреналина в крови.

Остаток пути до ресторана прошел спокойно. И скучно - никто не хотел обсуждать случившееся, не оказавшись в более тихой обстановке.

Конечно, ресторан Центра Разума нельзя назвать тихим местом, но после Отца он показался пустыней. Помещение, разделенное на несколько залов, удовлетворяло запросы самых разных слоев общества. Основной зал можно было назвать «рабочей столовой», здесь завтракали, обедали и ужинали простые сотрудники Центра Разума вроде Борка. Плавные линии, четкие переходы от цвета к цвету, простые высокие стулья и столы с черными столешницами самых разных форм: круглые, прямоугольные, ромбы, треугольники. Все лаконично и неброско, по-деловому.

Никель внимательно оглядел декорированный в холодных тонах зал: посетителей хватало, столы стояли близко один к другому. Я уж было решила, что он усадит меня в центре на всеобщее обозрение, но он поступил совсем наоборот: прошел в следующий зал, разделенный на отдельные кабинки, выбрал самую угловую из них и первым сел за полукруглый диван, окружающий стол.
Возникла небольшая заминка. Я, на предложение сесть рядом с Ником, ответила, что лучше останусь стоять. Тимериус тоже не горел желанием садиться с ним рядом, пока тот не наденет перчатки. Ник сказал ему, что есть в перчатках - сущее наказание, и если он чего-то боиться, то пусть надевает их сам. Борк не боялся сидеть поблизости от чтеца, но не мог этого сделать, так как должен был сидеть рядом со мной, оберегая меня с краю (от чего?!). Круг замкнулся.