Инсомния

Инсомния

"Орейская Империя за более восьми тысяч лет своего существования значительно расширила границы известного мира. Сотни покоренных систем, тысячи обитаемых планет и необъятное число различных рас ныне являются достойной ее частью. Естественно, столь широкая экспансия не могла не породить множество достаточно серьезных вопросов. Например, как держать в подчинении такое огромное количество различных представителей разумной жизни, если их наречия и диалекты зачастую просто невозможно понять?

Конечно, для некоторых рас это не является серьезным препятствием. Менталисты к’хайков или практически истребленные в наше время навийцы, к примеру, могут с легкостью проникать в сознание любых существ одной лишь силой своего разума. Имперцы же, не имея от рождения таких способностей, обратились к науке. Еще во времена правления Мариуса Ирения Первого гений мысли орейских ученых создал нейролингвистический имплант, ставший впоследствии неотъемлемой частью жизни граждан Орея. К сожалению, это чудо инженерии имело в себе некоторый изъян – подстроить его работу под специфику мозговой активности конкретной расы было невозможно без дополнительных корректировок программного обеспечения. А эти обновления порой выливались в довольно весомые проблемы.

Инсомния – одно из ряда психофизических расстройств, сопровождающих установку и калибровку НейроЛинга. Наряду со зрительными и слуховыми галлюцинациями, потерей пространственной и временной ориентации, а также прочими симптомами, чья продолжительность колеблется от одного часа до нескольких дней, инсомния порой превращала жизнь новоимплантированных в сущий кошмар."

Блазий Аврорий, Хранитель Знаний.

"Хроники Империи. Том VII."

***

- Спать хочется…

- В следующей жизни выспимся!

- Ты и в прошлой жизни так говорил.

Сознание туманилось. Старый мем про двух буддийских монахов, теперь, после почти двухнедельной бессонницы, заиграл совершенно новыми красками. Особенно ярко указывало на это то, что шутка была произнесена в его голове двумя совершенно разными голосами. Состояние парня явно ухудшалось. Каждый раз, глядя в зеркало, он с нарастающей тревогой наблюдал серьезные перемены в своем облике. Его некогда белокурые локоны, шторками спадающие вниз, грязной паклей торчали по сторонам, а сухая бледная кожа истончилась настолько, что прямой, слегка заостренный, нос казался клювом хищной птицы. Темные круги, выглядывающие из-под очков, постепенно набухали и тяжелыми черными мешками обрамляли покрасневшие склеры, плотно укутанные сетью воспаленных капилляров. С каждым днем реальность воспринималась все труднее, а происходящее вокруг казалось чем-то отдаленным и расплывчатым, словно какой-то затянувшийся страшный сон. Без сна.

Он уже почти и не помнил, как все началось - таинственный сигнал, вторжение, молниеносная война и жестокое поражение… Прошло более месяца с того дня, как ему вживили этот имплант. Поначалу все шло нормально, нейроинтерфейс работал исправно, а внедренный переводчик успешно справлялся со своей работой. Первый звоночек раздался намного позже и, как это обычно бывает, неожиданно. При загрузке обновлений ПО до версии 7.52, парень уловил легкий, еле слышный шепот, но идущий не откуда-то извне, а будто бы рожденный внутри его разума. Это было довольно схоже с обычной работой транслейтора, за исключением того, что никаких слов, нуждающихся в переводе, он не слышал. Незнакомый голос шептал, слова звучали, но, словно «белый шум» в эфире, разобрать их было невозможно. Будучи IT-специалистом по профессии и кодером по призванию, Юрген более или менее сносно разбирался в устройстве новомодных гаджетов, VR-систем и прочей хайповой электроники с чудаковатым софтом, а потому принял происходящее всего лишь за разблокировку новых функций НейроЛинга. Списав шепот на “баги” при снятии очередных протоколов, ограничивающих использование импланта, он не обратил особого внимания на этот факт. Пока не стало хуже.

Ночью он не смог уснуть. Полная луна нагло заглядывала в его окно, освещая скромное убранство холостяцкой квартиры. Ворочаясь на диване, парень вслушивался в трескотню певчих цикад на улице и бормотание соседа за стеной, столь тонкой, что любой звук отдавался эхом в его полупустой комнате. Похоже, старик тоже мучался бессонницей, что, в принципе, не было слишком уж удивительным - когда тебе за шестьдесят, а денег на замену отказывающих органов и вечно ноющих суставов нет, бессонница становится довольно частой гостьей. В двадцать же с небольшим у ночного бодрствования зачастую бывают совсем другие, более приятные причины. И обычно Юрген был совсем не против того, чтобы лишний раз не поспать. Но не в этот раз.

Следующая ночь была один в один, как предыдущая. Сосед опять бубнил что-то невнятное, а парень все никак не мог заснуть. Он лежал на диване, запрокинув руки за голову, и слушал ворчание старика. Тот же в свою очередь костерил всех и вся на чем только свет стоит. Правительству, что тридцать лет назад послало его на чужую войну, а теперь бросило существовать на нищенское пособие, доставалось больше всего. На втором месте по частоте упоминаний были его два непутевых отпрыска, что не навещали отца уже более полугода. После них шли полиция и военные, что допустили царящий вокруг бардак, попросту сдавшись на милость противнику. Завершал же этот импровизированный шорт-лист он сам, потому как некогда бравый вояка оказался, увы, трусом, не способным пустить себе пулю в висок, и вынужден был доживать свои оставшиеся дни в этом клоповнике. Когда список претензий заканчивался, старик умолкал на некоторое время, но вскоре начинал сначала. И так до рассвета.

Очередная ночь не особо отличалась от своих предшественников. Пошедшая на убыль луна заливала все пространство комнаты своим сияющим серебром. Широко распахнутое окно впускало в тесную квартирку приятную прохладу, разбавляя тишину летней ночи уже не брачной песней насекомых, а чьими-то криками и далекими завываниями сирен. Город не спал, как и все его жители - он говорил тысячей разнообразных звуков: звоном битого стекла и лязгом металла, хлопками выстрелов и глухим уханьем взрывов, мужскими возгласами и женским плачем. Старик-сосед же на этот раз молчал, не сетуя более на свою жизнь невольному слушателю. Юрген даже ненароком подумал, а не помер ли этот сварливый дед по-тихому, оставив напоследок окружающим бомбу замедленного действия в виде своего разлагающегося тела, но вновь раздавшееся кряхтение за стеной некоторое время спустя прогнало дурные мысли. Парень даже слегка обрадовался, если так можно было выразиться, этому знакомому до дрожи противному голосу. Других причин для радости у него не было. Как и сна.